– Мило побеседовали, – заметил Костин, – похоже, нам придется пообщаться с Галиной. – Пустая трата времени, она ничего не расскажет, – возразил Вульф. – Галина Алексеевна Яковлева была прописана в коммуналке, где жили Макеева и Ганзуэманы. Ее сосед Иосиф Петрович москвич. Родился в столице, там же школу окончил. Поступил на экономфак МГУ, получил красный диплом, устроился на работу в библиотеку, – зачастил Никита. – Куда? – изумился Костин. – В библиотеку, – повторил Валов. – Ленинскую? – предположил Макс. – Иностранной литературы? – добавила я. – Оба названных места крупные научные центры. Наверное, там нужны экономисты. – Неа, – возразил Никита, – в обычное районное книгохранилище, оно располагалось на краю Москвы, в не самом благополучном районе, неподалеку от больницы имени Гавриленко. – Я живу в столице с рождения, но никогда не слышала об этой клинике, – заявила я. Костин улыбнулся: – Неудивительно. Уверен, что твои родители посещали ведомственную поликлинику. А учитывая, кем был твой отец, он, жена и дочь лечились в Кремлевке. Я смутилась. – Никогда не интересовалась этим вопросом. Помню только милейшую Нину Васильевну и профессора Леонида Аркадьевича, они лечили меня. Женщина приезжала на дом, а к мужчине меня возили. Но я москвичка, поэтому знаю, что в городе моего детства были Боткинская больница, НИИ Герцена, НИИ Склифосовского, кардиоцентры. А про упомянутую тобой клинику я понятия не имела. – Зато я наслышан о Гаврилке, – помрачнел Володя, – так адское место называл народ. Если во времена моей юности женщина решалась на аборт, а ей по какой-то причине отказывались его делать или она не могла в приличное место пойти, то ей была прямая дорога в Гаврилку. Там на все согласны. Аборт с анестезией? Заплати – и получишь. На большом сроке? Заплати – и получишь. Нет средств, а избавиться от плода хочется? Тебе помогут в обмен за услугу. При Гаврилке работал роддом. Там тоже царил беспредел! Смертность младенцев была очень высокая, но придраться не к чему. Роженицы алкоголички, наркоманки, такие к врачам во время беременности не ходят. В начале двухтысячных в Гаврилке обнаружили подпольный публичный дом. Это дело вел Коля Деянов, помню, что он все время матерился, когда грязь ворошил. Газеты подключились, зашумели, Гаврилку перетрясли. Что там сейчас, не знаю. Глава восемнадцатая – Здание больницы и роддома снесли, когда начали возводить новый квартал, – пояснил Никита, – на их месте построили торговый центр. Нынче там прекрасный район с развитой инфраструктурой. Метро подтянули. От старого ничего не осталось, кроме библиотеки, в которой некогда служил Ганзуэман, он там много лет просидел. – Выпускник экономфака МГУ занимался выдачей книг? – не поверил своим ушам Володя. – Мое дело инфу добыть. Почему мужик туда нанялся, вам выяснять, – ответил Валов, – если охота чего про работу Иосифа выяснить, то поговорите с заведующей Лилей Михайловной Токовой. Она его должна хорошо знать, на работу почти одновременно с Иосифом устроилась, да так там и осталась. – Странный мужик, – вскипел Костин, – кучей ребятишек обзавелся, а сидел на копеечном окладе. С его образованием… – Ошибочка вышла, – перебил его Никита, – они с женой бездетные. Настал мой черед удивляться: – Макеева сказала, что ее соседи имели массу наследников. – Ты всегда веришь россказням сообщениям? – засмеялся Никита. – Если я сообщу, что мой отец падишах из Австралии, не усомнишься? – В Австралии нет падишахов, – возразила я. – Исключаешь возможность приезда туда человека с монархическим титулом, который используется в некоторых государствах и странах Азии? – спросил Валов. – Прилетел он, влюбился и остался на зеленом континенте среди кенгуру… – Перестань, – велел Костин. – А чего она сомневается в моем умении собирать инфу? – покраснел Никита. – Ганзуэман никогда не был отцом. И непонятно, чего они в коммуналке убогой вместе с соседкой толкались! У Иосифа была отличная большая квартира в центре Москвы. Она принадлежала семье Ганзуэман с давних времен. Отец Иосифа там жил вместе со своей женой, вот она прикатила в столицу из дальнего угла СССР, из деревни… Никита посмотрел в ноутбук. – Опанино. Это Пермский край, там, наверное, медведи водятся. Я подпрыгнула: – Опанино! Ты уверен? Валов рассердился: – Вот опять. Романова мне не доверяет. – Прости, это я от удивления, – пробормотала я. – Случайно не выяснил, чем старшие Ганзуэманы занимались? – Можно подумать, что они евреи, – начал заведующий ай-ти отделом, – но на самом деле фамилия немецкая. Отца Иосифа звали Петр Рудольфович. Его в конце тридцатых годов вместе с другими гражданами с нерусскими корнями выселили из столицы, он немец, но в Москве родился. Его предки вроде при Петре Первом в России появились. – Да, царь-реформатор хорошо относился к выходцам из Германии, – согласился Макс, – а вот Сталин незадолго до Великой Отечественной войны Москву от них очистил. – Зря он так, – осудил главу государства Валов, – Петр Рудольфович – известный акушер-гинеколог. Вот что ему в селе делать? – Роды принимать, – ответил Костин. – А жена у него кто? – Она русская, – объяснил Никита, – наверное, домашняя хозяйка, сведений о ее работе я не нашел. Зинаида Тимофеевна Рыклина. И, похоже, тетка с мужем поругалась основательно. – Рыклина, – опять подпрыгнула я. – Интересно, – обрадовался Костин. – Никита, почему ты решил, что Петр с супругой поссорились? – Как они жили, понятия не имею, – ответил главный айтишник, – просто логику включил. Петра и Зинаиду сослали в Опанино, там у них родился Иосиф. Где он учился, не знаю, нет сведений. Могу лишь сообщить, что юноша поступил на экономический факультет. Через два года после того, как сын стал студентом, отец возвратился в Москву. Сталин давно умер, высланные назад потянулись. Ганзуэману удалось вернуть квартиру в центре, не спрашивайте, как он этого добился! – Акушер-гинеколог, – пробормотал Володя, – скорей всего у него рожали женщины из разных социальных слоев, вероятно, были супруги влиятельных чиновников. Валов покосился на меня. – Чего не знаю, того не знаю, зря болтать не намерен. Сведений о приезде Зинаиды в Москву нет. Я копнул инфу о ней. Женщина осталась в Опанине. Спустя время родила двух детей. Они по отчеству не Петровичи и не Ганзуэманы по фамилии, Рыклины, как мамаша. Появились на свет через несколько лет после того, как Петр в Москву отчалил. Смотрим пристально на информацию. Зина была намного младше мужа. Иосифа она родила в двадцать восемь лет. А дочь и второго сына, когда намного старше стала. Какой вывод можно сделать? Петр не юный огурец, Зинаида же была еще ягодка, надоел ей пожилой супруг, вот она и осталась в Опанине. Может, любовника там завела. Развод пара не оформила. Доктор после возвращения в столицу еще долго скрипел, умер совсем старым, жена его намного пережила. Вот такая история! Ну, я пошел. Если что надо, пишите, звоните, я на связи. Телефоны Токовой, зав библиотекой, сбросил Костину. Валов убежал. Макс встал. – Ну и ну. Прямо как игра «Ври больше» у нас. – Не слышала о такой, – удивилась я. – В ней не ограничено число участников, чем их больше, тем интереснее, – объяснил муж, – начинают два человека. Ну, например, Ваня говорит: «Я пошел в магазин, купил конфет». Дима добавляет: «Нет, ты врешь. Я там был, за молоком послали, тебя не видел». Подключается Сережа: «Ваню я у прилавка заметил, только он селедку брал, а я хлеб». Высказывается Андрюша: «Дима там был, но в овощном отделе, Ваня ел мороженое, Сережи в лавке не было». И так вот все свое твердят, потом кто-то говорит: «Стоп. Я правдоискатель. Сейчас все объясню, и вы мои желания исполните». Вот этому ребенку надо повторить точно кто, что, кому наврал. Если он справится с задачей, то может приятелям приказы раздавать: одному на гараж залезть, другому в дверь вредной соседки позвонить и удрать… В случае, если «правдоискатель» запутается, ему самому придется чужой воле подчиниться. Очень эту игру в нашем дворе любили. – Мы в лапту играли, – пустился в воспоминания Костин, – в ножички, в вышибалы. У нас спортивный уклон был. Эх, интересно мы жили, дружили. А сейчас дети в соцсетях сидят и вроде у них тьма приятелей, а на самом деле никого. Виртуальная дружба какая-то не настоящая. И родители их до последнего класса в школу водят. – Я сам со второго класса на уроки бегал, – сказал Вульф. – Лампудель, а ты во дворе чем забавлялась? – поинтересовался Костин. – Ничем, – ответила я, – меня мама на занятия до выпускного бала сопровождала. И времени в лапту играть не было, я посещала еще музыкальную школу. Трень-брень на арфе, меня бы в детстве к вам, хулиганам, на пушечный выстрел не подпустили. Володя закрыл ноутбук. – Зато ты выросла умная, не то что некоторые. Вот нас с Максом к заведующей библиотекой отправлять не надо. Спросит она у меня: «Кто написал «Евгения Онегина»?» И что ответить? Лампудель, тебе завтра к Лиле Михайловне катить! Ты у нас эрудированная. – Приятно ощутить себя энциклопедически образованной, завтра постараюсь расспросить женщину, а сейчас поеду в магазин за продуктами, – заявила я, вышла из офиса, спустилась на парковку и тут зазвонил телефон. Глава девятнадцатая – Леночка, это Энн, – представилась продюсер. – Тебе пришло что-нибудь в голову? Мне хотелось ответить: «В мой мозг сегодня столько всего приехало, что не знаю, куда информацию складировать», но я сказала: – Есть идея. Где ваша база? – Ну… – пробормотала Энн, – ну… – Где вы репетируете? – уточнила я.