На журнальном столике лежит пульт от DVD-проигрывателя. Кнопки сильно стерты. Санна представляет, как они сидели тут и смотрели что-нибудь. Вдвоем в свой обычный день. Теперь одна мертва, а другой пропал без вести. — Эй, о чем думаешь? — не отстает Эйр. Санна шарит взглядом по стенам комнаты. Большая часть пространства увешана картинами. Обои между ними кажутся почти новыми, разве что в нескольких местах заметны темные пятна, может, оставленные чьими-то пальцами или просто временем. — Что дьявол прячется в деталях, — отвечает она. Эйр закатывает глаза. Ее бесит медлительность и методичность Санны. Она бы лучше поехала с Бернардом и разобралась с Ларой Аскар, чем стоять здесь. Санна подходит к столу-книжке. Над ним висит вышивка в рамке. По бежевой канве темно-синими нитками вышиты всего три слова: «Где же ты?» К вышивке привязана кроличья лапка, к которой крепится металлическое колечко. — У меня была такая в детстве, — говорит Эйр. Она протягивает руку и переворачивает кроличью лапку, так что белый мех у подушечки оказывается на свету. Застывший клей свидетельствует о том, что некогда здесь была этикетка. — Этих брелоков, наверное, миллионы. Если бы я в детстве знала, что это настоящая лапка, наверное, не считала бы ее такой уж миленькой. Что-то мелькает на улице за окном, но когда Эйр смотрит в ту сторону, там ничего нет. Только ограждающая лента дрожит на ветру. — Здесь до сих пор пахнет мертвечиной, — говорит она вслух. — Но я гарантирую, что будет полно желающих купить этот дом, как только его выставят на продажу. Санна продолжает методично осматривать стены комнаты, метр за метром. Произведения искусства, книги, красивые старинные лампы. Вещи в ожидании того, что скоро их упакуют и перевезут в криминалистическую лабораторию или в хранилище вещдоков. Она скользит взглядом по дивану. По мнению Фабиана, убийца схватил Мари-Луиз за волосы со спины, когда она сидела, запрокинул ей голову назад и приложил нож к горлу. Значит, она не видела, как он вошел. Она встает сбоку от дивана, где лежала Мари-Луиз, и задается вопросом, через какую дверь он мог войти. Он пришел через прихожую. Именно так они решили, когда были здесь в первый раз: убийца воспользовался входной дверью, а потом через прихожую попал в гостиную. Она смотрит на проем, в прихожей царит кромешная тьма. Она удивляется, что не обратила на это внимание, когда пришла сюда. Потом поворачивается в сторону телевизора. Выход в прихожую очень четко отражается на экране. Но если Мари-Луиз смотрела кино, то, наверное, никакого отражения не видела, во всяком случае, оно не могло быть таким четким. Убийца мог прокрасться внутрь и застать ее врасплох. — Серьезно, ты скоро? — Эйр вдруг вырастает у нее за спиной. — Или я снаружи подожду, мне нужно на воздух. Санна не отвечает, она пытается стряхнуть с себя навязчивое чувство, мысль о двери держит ее в напряжении. Что-то она упускает из виду. — Блин, ты такая бледная, — восклицает Эйр. — С тобой все в порядке? Внезапно где-то в доме раздается шорох. Звук тихий и осторожный, как будто кто-то или что-то перемещается по жесткой поверхности. Обе женщины застывают на месте и пытаются понять, откуда он исходит. Что-то звякает. Металлический лязг, который быстро стихает. Санна знаками показывает, чтобы Эйр молчала, и взмахом руки зовет ее следовать за собой. Они проскальзывают в дверь. В прихожей над серебряной чашей с кропилом стоит парнишка лет одиннадцати-двенадцати. Он что-то ищет, поднимает чашу одной рукой, другой шарит под ней. — Деньги ищешь? — спрашивает Санна. Мальчишка быстро оборачивается. Взгляд спокойный, уклончивый, он нервно проводит рукой по спутанным светлым волосам. Концы волос серо-голубого цвета. — Да, — отвечает он, глядя ей в глаза. — Мари-Луиз сказала, что я могу зайти и забрать их. Даже если их нет дома. — Мари-Луиз умерла. — Я знаю. Но я решил все равно проверить. Ехал мимо на велике, дверь была открыта, а полицейский там на улице болтал по телефону, так что… — Так что ты решил пробраться на место преступления? — заканчивает за него Эйр. — Как тебя зовут? — спрашивает Санна. — А тебя как зовут? — самоуверенно отвечает он. — Санна Берлинг, я комиссар полиции. Мальчишка стоит совсем тихо, но косится на дверь. Эйр встает сбоку, чтобы заблокировать ему выход, если он попытается смыться. — Как тебя зовут? — повторяет Санна свой вопрос. — И откуда ты знаешь Мари-Луиз и Франка Рооз? Он высокомерно смотрит на них. — Это тебя зовут на В? — спрашивает она. — Чего? — Вместе с деньгами была бумажка с буквой «В». Я так понимаю, это ты. Мальчишка сначала никак не реагирует. Потом кивает. — На что были эти деньги? — Ни на что. — Несколько тысяч крон ни на что? — Вот именно, — отвечает мальчишка и прищуривается. Она пытается считать его мимику, найти лазейку в этом дерзком взгляде, которая помогла бы им продвинуться в расследовании. Мари-Луиз Рооз оставила в чаше внушительную сумму. Теперь у них появилась надежда выяснить, на что и кому эти деньги предназначались. — Поедешь с нами в полицейское управление? Мы можем оттуда позвонить твоим родителям. Мальчишка мнется. Но страха все равно не показывает. — Да нет у нас времени на эту фигню, — вдруг встревает Эйр, хватает парнишку за ворот куртки и тащит к двери. Санна только успевает сделать движение, желая остановить ее, но мальчишка вдруг выпаливает: — Я их должен был кое-кому отдать, вот и все! Эйр ослабляет хватку. — Кому? Санна впивается в Эйр взглядом, но понимает, что теперь уже поздно ей что-то говорить. — Я не знаю, как ее зовут, — раздраженно рычит парнишка. — Да и тетку эту с ее мужиком не знаю! До этого я такое один раз делал, забирал деньги и потом их передавал. — Ты не знаешь, кому ты передавал деньги? Тебе не говорили имени? — тихо спрашивает Эйр. — Хочешь, чтобы мы в это поверили? — Это была подработка. Я отозвался на объявление в газете о том, что Мари-Луиз нужна помощь в одном деле! Мы условились, что она оставит ключ под ковриком, а деньги в чаше, если их не будет дома. Санна спокойно смотрит ему в глаза. — Но ты же знаешь, где она живет, та женщина, которой ты должен отдать деньги? У тебя же есть ее адрес, так? Он косится на Эйр, потом снова на Санну и нехотя кивает. — Хорошо. Тогда ты можешь нас туда отвести, — подытоживает Санна. При подъезде к Мюлингу [10] начинает моросить дождь. В эту многоэтажку полиция наведывается чаще, чем в любой другой дом на острове. Кучи листьев лежат на газоне и дорожках, ведущих к подъезду. Санна открывает заднюю дверь машины. Парнишка со спутанными, голубоватыми на концах волосами, плотнее запахивает куртку на груди и недовольно смотрит на них. — Четвертый этаж, третья дверь направо, — произносит он. Санна бросает взгляд на Мюлинг. Здание возвышается, как гигантский грязный бетонный кинжал, воткнутый в землю. — Хорошо. Жди здесь. Она захлопывает дверцу машины и кивает Эйр, чтобы та следовала за ней. У боковой стены здания стоит группка подростков с сигаретами. Заметив Санну и Эйр, они накидывают на головы капюшоны и отходят подальше, к детской площадке. Слышно, как за их спинами открывается дверь машины. Парнишка выпрыгивает наружу и бросается наутек. — Мы его разыщем, если он нам понадобится, — спокойно реагирует на это Эйр и вытаскивает бумажник. На нем красуется наклейка с горным велосипедом. — Это я у него из кармана вытащила. В нем удостоверение личности. Санна притормаживает и внимательно смотрит на Эйр. Ей хочется отчитать ее, но сейчас у них есть дела поважнее внутренних разборок. — Не думаю, что он нам еще понадобится, — произносит она вслух. — И ты веришь этому сопляку, который говорит, что больше ничего не знает? — Да, — отвечает Санна и идет ко входу в здание. — Он просто ребенок. Она подходит к раздолбанной двери, рукавом пальто берется за ручку и жестом поторапливает Эйр. Внутри обнаруживается тесный лифт с пыльным плафоном под потолком, из которого торчат перепутанные провода. Все стены лифта изрисованы, а в углу желтеет засохшее пятно мочи. Эйр прикрывает нос и рот, пока лифт медленно тащится наверх. Когда они добираются наконец до четвертого этажа, она протискивается наружу вперед Санны и жадно хватает ртом воздух. Лестничная клетка представляет собой узкий длинный коридор, двери расположены по обеим его сторонам. Сложно сказать, сколько их всего. Грубые обои из стекловолокна сморщились от влаги или плохо выровненных стыков несущих стен. Вентиляционные решетки и крышки мусоропровода выкрашены в ярко-красный цвет, как будто чтобы выделить их особое значение для дома. С лестничной клетки этажом ниже раздается детский смех и почти сразу звук отскакивающего от цементной стены мяча.