— Что? — Аппарат для контроля сердцебиения. УЗИ-аппарат. Их используют, чтобы прослушивать сердце плода. Все молчат. Санна пытается осмыслить сказанное Судденом. Выходит, Ребекка Абрахамссон могла быть беременна. Она откидывает голову назад, чтобы собраться с мыслями. Но те неумолимо возвращаются к Джеку Абрахамссону, который сейчас там, наверху, лежит на больничной койке. Может статься, он потерял не только маму, но и еще одну родную душу. Она засовывает руку в карман и начинает теребить свою упаковку таблеток. — Я уже поговорил с Фабианом, — добавляет Судден. — Он свяжется с нами завтра. — Хорошо, — почти неслышно отвечает Санна. — И еще кое-что. Она поднимает глаза на его отражение в зеркале заднего вида. — Один сосед утверждает, что кое-что видел. — Слава яйцам! — восклицает Эйр. — Я же говорила, кто-нибудь начнет болтать! — Да, но я не знаю, насколько ему можно доверять, — продолжает Судден. — Это старый дед, да еще, похоже, не совсем в себе. Он подошел, когда мы стояли там с одним из моих ребят, и заговорил с нами. Но как только его привезли в управление, сразу затих. — Что он видел? — устало спрашивает Санна. — Как кто-то выходил из квартиры Ребекки вчера вечером, руки у этого человека были в крови. — Он смог бы описать того человека? — Да, но как раз в этом месте история становится интересной. Санна фыркает. Ей и раньше доводилось сталкиваться с ситуацией, когда жители Мюлинга врали или хамили полиции. — Почему же? Он что, был зеленый и двухголовый? Судден встречается с ней взглядом в зеркале. — Нет. Это женщина. Очень высокая и худая. И он сказал, что у нее была только одна рука. 11 Инес Будин не оказала никакого сопротивления, когда ее взяли в палате Джека и отвезли в управление на допрос. Войдя в маленькую, лишенную окон комнату для допросов, Санна и Эйр представляются ей. Сидящая на стуле Инес смотрит на них невидящим взглядом. — Я знаю, почему я здесь, — произносит она. Она сидит почти неподвижно. Во всей ее внешности и одежде чувствуется сдержанность. Волосы подстрижены под пажа и мягко ниспадают на плечи. В глазах светятся ум и проницательность. — Как мы поняли, вы находились близ… — начинает Санна. — Да, — Инес обрывает ее. — Я же сказала, что знаю, почему я здесь. — Хорошо. Рассказывайте. Инес откидывается на спинку стула. Делает глубокий вдох. — Как-то раз, четыре-пять лет назад, мне позвонили из полиции. Они задержали женщину, взобравшуюся на крышу дома. Она стояла на крыше школы своего сына и думала, что она птица из «Алисы в Стране чудес», эта, как ее… Она стояла на самом краю и бормотала, собираясь спрыгнуть: «Победили все, и все получат призы», или что-то вроде того. Так я впервые встретила Ребекку. Эйр нетерпеливо покашливает. — Расскажите нам о вчерашних событиях, — просит ее Санна. — Вы были вчера вечером дома у Ребекки и Джека Абрахамссон? Инес меняет позу. — Ребекка страдала шизофренией, депрессией, и периодически у нее случались галлюцинации, — говорит она. — Она была одиночкой, выгоревшей от чрезмерной нагрузки. Обычно звонила мне, когда чувствовала, что может вскоре причинить себе вред. — И вчера она позвонила? — Да. — И вы поехали к ним с Джеком домой? — Джека там не было. — Но Ребекка была? Инес кивает. — Она встретила меня в дверях, полностью обнаженная. Она была под наркотой. Сказала, что хочет умереть и мечтает о мучительной смерти. Несла какую-то бессвязную ерунду. — Например? — Ну не знаю… Кажется, что-то про Красную Шапочку. — Красную Шапочку? — переспрашивает Санна. — Вы уверены? — Да. — Как по-вашему, что она пыталась сказать? — Не представляю. Она говорила о Красной Шапочке, а потом о каком-то Луке. — Луке? Каком еще Луке? Инес начинает раздражаться. Она наклоняется через стол и бросает: — Может, это родственник Красной Шапочки и Алисы? Эйр подавленно вздыхает. — В общем, — продолжает Инес, — она была сбита с толку и понять ее было сложно. И вела себя агрессивно. — Агрессивно? И что случилось? Во взгляде Инес сквозит негодование. — Я не убивала Ребекку. Если вы об этом. — Вас видели, когда вы покидали квартиру Ребекки Абрахамссон, вы были в крови. — Хорошо. Послушайте. Ребекка была совсем не в себе, когда я пришла. С ней невозможно было говорить. И она была полностью раздета. Я попыталась накинуть на нее халат. Но она вырвалась из моих рук и начала избивать меня. В попытке защититься я случайно поцарапала ей кожу на лице. Царапины получились глубокие. Они начали кровоточить. На меня тоже попало. Вся рука была в крови. Санна вспоминает глубокую рваную рану у Ребекки на щеке. Она была похожа на след от когтей. Потом она думает об острых ногтях Инес. — Вчера вечером у меня было несколько встреч дома у подопечных, — продолжает Инес. — Проверьте, и вы поймете, что я пробыла у Ребекки от силы минут десять-пятнадцать. К тому же позже вечером она позвонила мне, когда я завершала последнюю встречу за день. Проверьте, и сами во всем убедитесь. Когда я от нее уходила, она была жива. — И вы не вызвали подмогу? — интересуется Эйр. — Раз уж у нее были такие нелады с головой. Инес Будин пожимает плечами. — Это не в первый раз. В девяти случаях из десяти она успокаивалась и засыпала, а когда просыпалась, уже была в порядке. Эйр выходит из комнаты, чтобы позвонить и проверить алиби Инес. Санна вспоминает о таблетках, которые нашли дома у Ребекки. Если она была беременна, то должен где-то быть мужчина, которого стоит опросить. — У Ребекки был парень или вроде того? Инес смеется в ответ. — Навряд ли. — А какие-то сексуальные партнеры, о которых вам известно? — Нет, в ее жизни никого не было, насколько я знаю. Кроме Джека.