— Я бы вернулась пообщаться с Джеком, даже если бы ты не попросила этого психиатра мне позвонить, — произносит она. — Но ты все равно молодец. — Он свинья, — отвечает Эйр, потягиваясь. — По дороге сюда я послала жалобу в комиссию по защите прав пациентов и не успокоюсь, пока им не займется Инспекция здравоохранения и социальной защиты. — Психиатром? Он тебе что-то сделал? — Нет же, черт. Но он молчал о том, насколько хреново было Ребекке. Если хочешь знать, Джек не должен был продолжать жить дома. — Хорошо, я сама почитаю историю болезни, — произносит Санна. — Так ты теперь снова будешь возглавлять расследование? — спрашивает Эйр, не глядя на нее. — Полагаю, что да, — Санна подходит к ее столу и склоняется над ней. — Прости, что не ответила на звонки. Мне нужно было время. — Что ж у нас тут за ад такой, — внезапно произносит Экен у нее за спиной. — Нам только что позвонили насчет Франка. — Насчет Франка? Кто? — Парень из продуктового магазинчика. Он хочет нам что-то показать. Эйр, поедешь туда. — Но сейчас привезут Джека Абрахамссона, — возражает Эйр. — Я бы хотела быть в соседней комнате с остальными во время допроса. — Нет, возьмешь на себя продуктовый. У стойки администратора открываются двери лифта, и появляется Метте. За собой она тащит Джека. — Так мало времени на подготовку, мы даже художника не успели вызвать, — произносит Экен. — Мальчик сам рисует, у него исключительные способности, — отвечает Санна. — В квартире в Мюлинге лежали его рисунки. Очень реалистичные. Мы можем попробовать уговорить его нарисовать то, что он видел, если он видел хоть что-то. Экен кивает. — Хорошо. Но начнем с описания подозреваемого. Пока он не устал. Еще одного шанса нам может потом не представиться. Джек уже сидит у большого стола в комнате для допросов, когда туда заходит Санна. Он уставился в потолок. Только когда она усаживается напротив него, он переводит взгляд на нее. — Здравствуй, Джек, — начинает она. Он кивает и опускает глаза вниз. — Хочешь чего-нибудь? Колы или, может, горячего какао? Он мотает головой, косится на выставленную в углу камеру, которая записывает разговор, и тыкает в лежащий перед ним блокнот. Потом пишет: «Она обязательно должна быть?» Санна кивает. — Как ты? — спрашивает она. Джек пожимает плечами. — Хочу, чтобы ты знал, что я и все, кто работает с тобой, очень сожалеем о том, что случилось. Я понимаю, что тебе сейчас очень плохо. Но нам правда надо с тобой поговорить, и это срочно, так что мы очень ценим, что ты сегодня здесь. Он рассматривает ее. Глаза у него блестят, а краснота вокруг глаз говорит о том, что он плачет, когда никто не видит. — Как только тебе станет трудно, мы сделаем паузу. Тебе нужно просто дать знак, чтобы мы прервались. Хорошо? Он кивает. — Вот как все будет происходить. Я буду задавать тебе вопросы. Ты сам выбираешь, хочешь на них отвечать и сколько хочешь сказать, но я хочу, чтобы ты знал: чем больше деталей ты дашь мне сегодня, тем проще нам будет найти того, кто причинил зло твоей маме. И в то же время я хочу, чтобы ты понимал, что на тебе нет никакой ответственности за то, что будет происходить. Это моя работа. Я всего лишь прошу тебя о помощи. Он снова кивает и одновременно косится на камеру. — И наконец я хочу, чтобы ты знал, что здесь ты в полной безопасности. Ничто из тобой сказанного никуда дальше не пойдет. Никто, кроме меня и моей команды и тех, кто сейчас находится в соседней комнате, ты их видел сейчас, не узнает о том, что ты рассказал. Он внимательно смотрит на нее, его лицо ничего не выражает. Санна указывает на маленький наушник у себя в ухе. Следователь по работе с детьми, женщина с железной хваткой, но мягкими манерами, дала ей его вместе с кучей инструкций, которых оказалось больше, чем она могла бы запомнить. Она знает, что все в соседней комнате: следователь, психиатр, юридический представитель и прокурор, сейчас наблюдают за каждым ее движением и слушают каждый звук, слетающий с ее губ. — Начнем? — спрашивает она. — Тебе удобнее пользоваться своим телефоном или бумагой? Джек хватает со стола карандаш и придвигает блокнот поближе к себе. Санна склоняется вперед, выставив перед собой локти. — Не расскажешь мне немного о своей маме, Ребекке? Он пожимает плечами. — Как я поняла, ей иногда бывало плохо? В гарнитуре Санна слышит, как следователь откашливается. Но Джек кивает. — И каково было тебе? Он снова пожимает плечами. — В последнее время она тоже плохо себя чувствовала? Он кивает и уставляется в стол. — Вы получали помощь? Поддержку от кого-то, соцслужбы там? Новое пожатие плеч. — А еще от кого-то? Он мотает головой. Санна взвешивает следующий шаг. — Хорошо, — наконец произносит она. — Это, наверное, тяжелый вопрос. Но ты помнишь вечер вторника, когда пришел домой? Он смотрит на нее без выражения и ничего не отвечает. — Помнишь, где вы с мамой были во вторник вечером? Он внимательно смотрит на нее. Моргает, но по-прежнему сидит неподвижно. — Джек, я не хочу тебя волновать, но постарайся, пожалуйста. У вас дома ты видел кого-то еще? Его взгляд перемещается на стену за ее спиной, потом опускается на руки, и только тогда он кивает, почти незаметно. Ее пронзает ощущение того, какой он маленький. Плечи опущены, голова склонилась вперед. Она рассматривает его, в голове возникает неподъемная мысль: видимо, Джек все же видел того, кто убил Ребекку. — Кто это был? — осторожно задает она следующий вопрос. Он начинает трястись, его трясет так сильно, что он едва может прижимать карандаш к бумаге. Санна склоняется к нему и мягко накрывает ладонью его руку. И тогда он начинает плакать. В гарнитуре дознаватель по работе с детьми делает ей предупреждение и предлагает прерваться. Санна легонько сжимает ладонь Джека, прежде чем отпустить ее. — Все хорошо, — говорит она. — Ты здесь в безопасности. Никто тебя не обидит. Джек хлюпает носом и утирает лицо. Потом пишет: «Я устал». — Я понимаю. Но если попытаешься, только один раз, но очень хорошо попытаешься, хотя бы имя? Или если ты не знаешь того человека, может, ты можешь вспомнить что-то до того момента, как спрятался? Это был мужчина или женщина? Высокого роста или низкого? Со светлыми или с темными волосами? Были у этого человека, например, татуировки или тебе еще что-то запомнилось? Ее снова предупреждают и призывают прервать беседу, иначе кому-то из них придется войти и сделать это за нее. Она поднимает вверх руку и показывает на камеру, что ей нужно еще пять минут. С большой неохотой они соглашаются. Джек выглядит потерянным, словно гулял и заблудился в опасном районе. — Попробуй нарисовать что-то, что запомнил, что угодно. Он колеблется. Потом принимается за какой-то набросок. Это лицо. Оно предстает перед Санной как отражение в воде, постепенно проясняясь все отчетливее и отчетливее. Лицо белое и круглое. Глаза огромные, хищные. Черты лица Ребекки. Вокруг щек вздымаются языки пламени. Санна смотрит на изображение, ждет, пока Джек отложит карандаш. — Это твоя мама? Он снова смотрит вниз на свои руки. — Я тоже потеряла того, кого люблю, — тихо произносит она и сильно трет правую руку, почти с маниакальной настойчивостью, сама того не замечая. — Я знаю, как это больно. Какое-то время они сидят молча, Санна ждет, чтобы его дыхание выровнялось. — Что ты видел во вторник вечером, Джек? Следовательница снова покашливает и повторяет, что пора заканчивать.