Потом она смотрит на Санну и Эйр, и ее охватывает тревога. Клаудия успокаивающе кладет руку ей на плечо. — Все в порядке, дорогая. Они просто хотят спросить тебя кое о чем. Но тебе необязательно отвечать, если не хочешь, ладно? Эйр улыбается ей со всей мягкостью, на какую способна. — Ладно, — неуверенно отвечает Елена. — О чем? Эйр показывает ей фотографию и ждет реакции. Ничего. Елена просто смотрит на нее печальным взглядом. — Это я, мамочка? Клаудия кивает. — Какая я тут полная, — говорит Елена ровным голосом. Клаудия улыбается ей. — Вовсе нет, милая. Не говори глупостей. В комнате становится тихо. Санна берет у Эйр фотографию и аккуратно подталкивает ее к Елене. Она тепло улыбается девочке: — Елена, я знаю, ты не помнишь лагерь. Это не страшно. Но может быть, ты узнаешь этого мальчика? — Не знаю… — Елена переводит взгляд с фотографии на Санну. — Присмотрись хорошенько. — Ладно. Она щурится и силится вспомнить. — Простите, — говорит она и быстро смахивает слезу, — не могу… Я не знаю, кто это такие. Клаудия переворачивает фотографию. — Может быть, хватит на сегодня? — осторожно спрашивает она. Снова стучат в дверь, администратор просит Санну выйти в коридор. Она выходит вслед за ним. — Да? — нетерпеливо спрашивает она. — Из больницы звонили. Джек Абрахамссон пришел в себя. Вы просили, чтобы они позвонили вам, как только он очнется, вот я и решил, что вы сразу захотите узнать об этом. Джек. Она чуть не забыла о нем. Санна благодарно кивает и слушает пояснения администратора о том, что хоть Джек и очнулся, он все еще под воздействием сильных обезболивающих. Он периодически впадает в глубокий сон, пьет воду, но от еды отказывается. — Они не сказали, удалось ли службе опеки подыскать ему новую семью? — спрашивает Санна. Администратор удивленно приподнимает бровь. — Нет, а должны были? — Нет… Администратор безучастно встряхивает головой и уходит по своим делам. Санна стоит несколько секунд на том же месте. Она думает о Джеке и обо всем, что он дал их расследованию. Именно благодаря его рисунку волка фотография с детьми стала центральной уликой. Ей стыдно, что она сама не позвонила в больницу и в службу опеки и не удостоверилась, что они делают для него все, что в их силах. Затем она решает поехать навестить его на следующий же день. Она бросает взгляд на часы, уже вечер. — Эй, слышь! — по коридору разносится голос Экена. Она оборачивается, он бежит ей навстречу. — Я уже получил сегодня одну жалобу. От матери Сельмы Карлсдоттер. Странные вопросы и нелицеприятные фото, домыслы и все такое. Хватит. Заканчиваем эту подростковую охоту на ведьм и возьмемся за другие ниточки завтра утром. — Но у нас нет других следов, — отвечает Санна. — Никаких «но». Заканчивайте то, чем вы там занимаетесь, и увидимся завтра с утра пораньше. Вернувшись в комнату для допросов, Санна обнаруживает, что Клаудия и Елена уже уходят. — Вы можете снова с нами связаться, если вам понадобится еще какая-то помощь, — говорит Клаудия, подталкивая Елену к двери. Эйр бросает на Санну раздраженный нетерпеливый взгляд. Санна лихорадочно пытается придумать, что бы еще спросить у них, пока есть такая возможность. Фрагменты расследования проматываются в сознании на ускоренной записи, потом она снова думает о Джеке и Ребекке Абрахамссон. — Еще только одна вещь, — говорит она, когда Клаудия и Елена уже стоят в дверях. — Вам что-то говорит имя Ребекка Абрахамссон? Или Мари-Луиз Рооз? Франк Рооз? Елена пожимает плечами, но Клаудия вдруг спохватывается: — Ребекка Абрахамссон? — Да. Она медсестра. Вы пересекались с ней после лагеря «Рассвет»? Клаудия задумывается, потом заглядывает Санне в глаза. — Нет, мы ни с кем не поддерживали связь после лагеря. Все наше внимание было сосредоточено на Елене. — Но вы отреагировали на имя. — Ну Абрахамссон — фамилия довольно распространенная, так что вряд ли это важно. Но у Елены был одноклассник по фамилии Абрахамссон. Его маму зовут Ребекка. Я ее помню по родительским собраниям. Только это было так давно. Она гладит Елену по волосам. — Ты не помнишь, милая, но я-то хорошо помню. Такой хулиган был этот мальчишка, на собраниях об этом всегда говорили, — с улыбкой вспоминает она. — Джек Абрахамссон? — уточняет Санна. — Как? Нет, его звали не Джек, — уверенно отвечает Клаудия. — Так зовут его младшего брата. Он был, кажется, на два года младше. Они жили в многоквартирном доме. Мюлинг, или как там он называется… Елене сейчас пятнадцать, так что если это тот Абрахамссон, то ему тоже сейчас пятнадцать. — Джеку тринадцать? — спрашивает Эйр у Санны. Та кивает. — Верно, — говорит Клаудия. — Теперь вспомнила. Его звали Александр. Александр Абрахамссон. Ужасный хулиган. Такой способен на все что угодно. 31 — Как ты умудрилась упустить, что у Джека есть брат? — возмущается Эйр. Санна трясет головой. — Ну?! — Не знаю… Мне нужно на улицу, глотнуть воздуха. Эйр вперивает в нее взгляд. — Ты с этим мальчишкой почему-то теряешь всякую рассудительность. Ты вообще пробивала по регистрационному учету, есть ли у него братья или сестры? Кажется, Санна едва слышит ее, вид у нее такой, словно она вот-вот упадет. Эйр усаживает ее на стул. Она почти беззвучно благодарит в ответ. Из-за этого мальчишки она вдруг делается такой хрупкой, думает про себя Эйр. Она приносит кофе. Они пьют его в полном молчании. — Ну, что делать будем? Кто-то же должен что-то знать про этого Александра, — предполагает Эйр. — Пусть пока Алис пробивает его по системе, а мы обзвоним всех и каждого, кто должен был рассказать нам, что у Джека есть брат, а? Поникшая Санна начинает перечислять имена. — Просто охренеть, — бормочет Эйр себе под нос, набирая первый номер. — Даже в этой долбаной истории болезни у психиатра.