Сколько времени так просидела, Роза не знала. Луна стояла высоко, когда малыш стал толкать ее, устав лежать в неудобной позе. Девушка осторожно переложила индианку на землю и поднялась. Не все мужчины спали, хотя была глубокая ночь. С трудом сохраняя спокойный шаг, девушка направилась в сторону палатки Рея. Недалеко стояла его лошадь, и, девушка, испуганно оглядываясь, отрыла сумку с трофеями и высыпала на землю смятые, окровавленные пучки волос. — Где же ты, Нодан, мой Нодан… — шептала она, с замиранием сердца перекладывая и разбирая скальпы. Заметив знакомую ленту, она вздрогнула. Последняя толика надежды, что теплилась в ее груди пропала — Нодан был мертв, и его длинный хвост сейчас лежал в груде срезанных с голов волос. Одеревеневшими пальцами Кохаку распустила ленту и прижала ее к груди. Слез больше не было, Роза чувствовала, как медленно и безысходно ее наполняет пустота. Вернувшись в повозку, девушка вплела ленту Нодана в свои пальцы и целуя, шепча его имя, она уснула. Ей снилось зеленое поле, бесконечное, прекрасное, как жизнь. Ей снилось синее небо, по которому скользили птицы с серыми крыльями. Снился смех Кины, что бежала за ней; полная охапка цветов, прижатая к груди Вабаны; и Нодан. Без рубашки, с летним рисунком на груди — словно божество, принадлежавшее лишь ей. Он спрыгнул с лошади, обхватил ее, обнял. В его глазах — она, и он — весь ее мир. Юноша поднял ее на руки, целовал ее плечи, целовал ее губы, целовал… целовал… целовал… — Кохаку, — шептало ей небо. — Кохаку, — повторял ей любимый. — Кохаку! Девушка проснулась. — Кархаку! — раздалось над самым ухом. Большая черная ворона скакала по бортику повозки и выковыривала жуков из дерева. — Кархаку! — раздалось у нее из-за спины, и девушка резко обернулась. Вторая ворона клевала что-то из миски, явно приготовленной для Розы в качестве завтрака. Девушка поднялась. Вабаны больше не было в повозке, и Роза почувствовала облегчение, что ей не нужно больше смотреть сестре в глаза. С трудом поборов отвращение, девушка выпила немного супа. Ее снова тошнило, но это уже не имело никакого значения. Лагерь собирался. Люди свернули свои спальные мешки, грузили вещи на лошадей. Роза огляделась. Всего в десяти метрах от ее повозки, на высохшей ели висело истерзанное, изнасилованное тело Вабаны. Люди Рея не побрезговали и мертвой девушкой. Роза спешно спустилась с повозки и подошла к индианке. Ее глаза были все еще открыты, и в них все еще было ночное небо. Роза пошатнулась и упала на траву, ее вырвало. Теперь во рту была горечь. Вытерев губы рукой, Роза встала на колени и, сложив ладони перед собой, стала читать молитву. Глава 13. Красная трава — 2 Прошу, Господь, спаси нас, наши души, Прошу избавь нас от лукавого и мглы, Холодным вечером пошли всем теплоты, И состраданья ты страждущим пошли, Забудь о гневе и пролитой крови, Забудь о сóжженых мечтах в порыве мщенья И научи убийц просить прощения, И научи прощать, забыв о боли. Прошу за тех, кто потерял терпенье, Прошу я за осужденных и невинных, Верни улыбку дней счастливых, мирных, Верни родных, убитых до рожденья. Прошу, пошли терпения и сил, Чтобы хранить любовь к врагам и к ближним, Я поделюсь теплом душевным лишним Со всеми кто б тепла ни попросил. И милости, о Господи, прощать. Чтобы душа моя не очерствела, Чтоб руки, что я кровью обогрела, Смогла умыть и зла не возвращать. И дай возможность получить прощенье, Всем тем, кто зла хотел, и кто его творил. Всем, кто чернеющею мглой глаза затмил И совершил душой те преступленья. Пошли, Господь, прошенья, простоты, Дождя пошли, чтоб смыл потоком быстрым, Чтоб грешный мир стал наконец-то чистым, Пошли всем грешным душам доброты… Глава 14. Гичибинеси Рочестер, штат Нью-Гэмпшир, Ноябрь 1848 года Роза стояла в гостиной, перед глазами — мутная пелена. Она с трудом могла различить тикающие ходики на стене, узор резных ножек обеденного стола, разводы ярких красок на дорогих обоях. Слишком много неестественных, бессмысленных цветов. Её платье почти не затянуто, но корсет болезненно впивается в бока и давит на малыша. Ребёнок, испуганный таким положением, пытается выбраться и бьёт её куда-то в область сердца. А может это и не малыш. Просто что-то тяжёлое давит на девушку, сжимает её изнутри и пытается разорвать внутренности. Горе. Роза не чувствовала горя. Её наполняла пустота, которая была тяжелее и жёстче, чем пронзительная боль. Но слёз больше не было, она оставила свои слёзы у тела Вабаны. Залила слезами ленту Нодана и больше не могла плакать. Лента была обвязана вокруг её лодыжки, и лишь это помогало ей стоять. В комнату вошли Морис и Рей. Мужчины приветственно поклонились девушке, но Роза даже не шевельнулась. — Она многое пережила, — попытался оправдать дочь Морис, но оправдание и не потребовалось. Рея не волновали формальности. Он раскурил сигару и сел в высокое кресло. Закинув ногу на ногу, он с пренебрежением посмотрел на беременную Розу. — За тобой должок, дружище. Я потратил полгода, разыскивая твою дочурку и потерял пять людей, сражаясь с этими дикарями. — Я понимаю и благодарен. Будь уверен, я смогу вернуть тебе долги. Рей кивнул — Морису было чем платить. Мэр располагал крупными вкладами, что предназначались в приданое дочери. Но теперь девочка никак не годилась для замужества. Подпорченный товар. — Возможно, ты сможешь предложить мне свою дочь, — задумчиво произнес Рей, поглядывая на миловидное личико девушки, ставшее еще более привлекательным в период беременности. — Розмари родит ублюдка и потеряет свою ценность. Я могу взять её под крыло и избавить от позора. Шериф предлагал помощь другу от чистого сердца, уверенный, что делает одолжение. По мнению Рея, никто не заслуживал такой судьбы — стать жертвой похищения аборигенов. И он был готов помочь, хотя девушка казалась немного умалишенной после пережитых трудностей.