– Аминь, – сказала она и вынула из сумочки телефон. Увидела семь пропущенных звонков от мужа и нажала «вызов», Буль не отвечал. Она прослушала сообщения с автоответчика. В одном из них Буль говорил, что должен ненадолго подъехать в «Иглу». Они встретятся у клуба. Там Тамара оставит свою машину. Она резко развернулась и поехала на Пулаского. Когда она подъезжала к пешеходному переходу перед перекрестком на Собеского, на проезжую часть выбежал мужчина. Резкое торможение. Сумка, лежащая на переднем сиденье, упала на пол. Тамара выскочила из машины. Мужчина лежал перед бампером без движения. – Боже, почему именно со мной случается все это? – завопила она по-сербски. Мужчина с трудом поднялся. – Откуда ты здесь? – едва выдавила она. – Все в порядке. – Он улыбнулся и обнял ее, помогая унять дрожь. Ее нос учуял одеколон с перечной ноткой. Она подумала, что этот запах очень ему подходит, хотя он никогда раньше не пользовался парфюмерией. Джекил вынул из багажника металлический кейс со всем необходимым для работы. Вызов он принял пятнадцать минут назад, его вытащили из-за праздничного стола. Ни один из гостей не обратил внимания на то, что Яцек уходит. Он попросту обменялся взглядами с женой. Она должна была от его имени попрощаться с гостями, поскольку они наверняка разъедутся по домам задолго до того, как эксперт-криминалист вернется домой после первого осмотра места происшествия. Он сам записался на сегодняшнее дежурство. – Пусть коллеги попразднуют, как Господь Бог повелел, – объявил он на последней пятиминутке. – Джекил перебьется. Он знал, что этим жестом укрепляет и без того безупречную преданность своей команды. Майор Яцек Бухвиц был начальником криминалистической лаборатории Главного управления полиции в Гданьске. На него никогда не поступало даже малейших жалоб. Совсем немногие помнили, откуда взялось его прозвище. Он сам делал все, чтобы ему не напоминали о подробностях этой истории. Несмотря на то что он давно уже мог быть на пенсии, ни ему самому и никому другому это даже не пришло в голову. Его уход закончил бы целую эпоху в истории полиции. Все были уверены, что Джекил будет жить сто лет и работать до самой смерти. По пути он прокрался в ванную и стащил с полки жены новенький аэрозольный лак для волос, спрятал за пазуху и как ни в чем не бывало спустился в гараж. Там он взял дополнительную упаковку аргентората, набор стеклышек для микроскопа и комплект поглотителей. Дежурный предупредил его, что на месте происшествия очень много крови. Две жертвы, выстрелы с небольшого расстояния. Музыкальный клуб «Игла» – младшая дочь Бухвица каждую субботу ходила туда на дискотеки. А потом, несмотря на то что выезжать на место следовало как можно быстрее, вернулся за банкой и деревянной ложкой, так как подумал, что, раз уж до сих пор лежит снег, возможно, ему удастся снять трасологический образец с помощью спорного метода профессора Леонарды Родович. Спустя четверть часа он уже проезжал мимо натянутых красно-белых полицейских лент на улице Пулаского. Свою четырехлетнюю «хонду», которую жена выиграла в лотерею и которая была их самым дорогим сокровищем, он припарковал чуть дальше, на углу Собеского. Несмотря на бодрящий морозец, он снял куртку и положил ее в багажник. Надел комбинезон танкиста, подарок друга, а на него набросил флизелиновый халат, которым пользовался лишь однажды; остальные были в куда худшем состоянии. Новая партия должна была прийти только после праздников. У него не было денег, чтобы сделать заказ пораньше. Такие предметы роскоши приходилось покупать за собственные средства. Большинство польских криминалистов видят одноразовые халаты только в сериале «Секретные материалы». Если кому-то из них удавалось получить от отчизны хоть какую-нибудь робу, чтобы не извозить в чужой крови собственную одежду, это была редкая удача. К великому сожалению Джекила, его руководству было наплевать на контаминацию[17]. Едва услышав это трудное слово, они покрывались нервной сыпью. Однако оставление собственных следов поверх следов с места преступления может серьезно повлиять на результаты осмотра. Джекил пекся об этом вместо них и никогда не произносил трудных слов в присутствии боссов. Сейчас из кармана на дверце машины он извлек пачку латексных перчаток и сунул их в кейс. Перчатки не помещались, поэтому пришлось вытащить из кейса налобный фонарик с двойным источником света и сразу надеть его на голову поверх шапки. Убийство было совершено в подвальном помещении. Преступник сначала повредил проводку, по-видимому, чтобы тела не сразу обнаружили. Пожарные должны были прибыть через несколько минут с двумя мощными генераторами, чтобы осветить пространство, в котором он будет работать. Точечный источник света в этой ситуации был просто необходим. Джекил еще раз проверил, запер ли машину. По оптимистическим подсчетам, ему предстояло провести здесь около суток. Он был бы счастлив, если бы ему удалось так быстро закончить осмотр. Угони в это время кто-либо их любимую «хонду», жена проедала бы ему плешь как минимум месяц. Машину, возможно, удалось бы найти, но, например, стекло для такой культовой модели стоит половину его зарплаты. Джекилу ни к чему были нарекания супруги. Она была фармацевтом. «Еще подсыплет мне слабительного в суп, и плакали тогда мои соревнования по стрельбе», – подумал он вполне серьезно. Опять пошел снег. Джекил прибавил шагу. Труп-то не убежит, но вот время – злейший враг осмотра места преступления, еще чуть-чуть – и от метода профессора Родович останется только горстка белого пуха. Криминалист входил в ворота двора, в котором было совершено убийство, и заметил, как какая-то женщина выглянула в окно и, увидев его, сразу же спряталась. Он улыбнулся, понимая, что выглядит так, как будто собрался как минимум в космический полет. Джекил в космосе. Неплохое название для мультсериала. Да, жена была бы рада, если бы Джекил хоть на какое-то время исчез из поля ее зрения, потому что, если не считать грязной работы эксперта-криминалиста, соревнований по стрельбе и страсти к фалеристике, он был стопроцентным домоседом. Каждую свободную минуту он готов был просиживать дома, с ней и детьми. Даже выпить пива с коллегами по цеху отправлялся очень редко. Если бы ему оплатили полет на другую планету, жена сама бы его туда снарядила. Сейчас она наверняка обрадовалась двойному убийству, он был в этом уверен. В ближайшие сутки дом был в полном ее распоряжении. Наверняка она соберет своих подружек, которые считали его фриком. Не слишком и ошибались, да он и не собирался спорить. Полиции на месте происшествия было пока не так много. Джекил, однако, был уверен, что скоро здесь соберутся все шишки из Главного управления. Обнаружив след от ботинка при входе в здание, он не скрывал своей радости. Четко просматривались отпечатки каблука и рифленой подошвы. Джекил мысленно похвалил себя за то, что вернулся за банкой, такой возможности он ждал уже много лет. Криминалист присел, вытащил банку, поставил ее в снег, рядом со следом. Налил в банку воды и всыпал чайную ложку соли, а потом стал разводить хирургический гипс, медленно мешая деревянной ложкой. После того как масса достигла консистенции густой сметаны, он начал покрывать ею отпечаток. Никакой спешки. Первый слой должен был хорошо застыть, чтобы последующие не нарушили рисунок. Потом он вырезал кусок снега со следом, положил его в картонную коробку от обуви и передал сотрудникам, приказав немедленно доставить в лабораторию. – Поставь коробку у меня на батарее. И осторожно, – наказал он молодому сержанту таким тоном, как будто внутри было как минимум яйцо Фаберже. Джекил любил свою работу. Некоторые считали, что даже слишком любил. Он был маниакально дотошен, работал медленно и обстоятельно. Следователи знали, что если Джекил проведет осмотр, то у них будет все, что можно было добыть на месте преступления. Он, возможно, собирал много лишнего, но верил, что незначительная на первый взгляд деталь может оказаться существенной. Осмотр места происшествия – дело неповторимое. Джекил частенько терроризировал молодых полицейских, требуя как следует охранять огороженную территорию, на которой он собирал кровь или запахи, и грубо поносил тех, кто топтался по исследуемому участку. У него всегда были при себе все мыслимые и немыслимые инструменты. Алюминиевая фольга, несколько видов пинцетов, набор кисточек, включая кисть из пуха марабу для снятия следов с гладких поверхностей, различные спреи, порошки, клей, стеклышки для микроскопа, хирургический гипс для слепков, силикон, щипцы, лопатки и даже молоток. Все это он носил с собой, так как невозможно было заранее предположить, что и когда может понадобиться. Перед теми, кто мешал ему, он в долгу не оставался. Например, после недавнего взлома квартиры одной назойливой учительницы он так снял отпечатки пальцев, что полированную стенку ей пришлось потом отчищать около полугода. Аргенторат, или алюминиевый порошок, – средство довольно легко поддающееся уборке, если его смывать холодной водой. А из-за того, что пострадавшая беспрерывно вмешивалась в процесс, указывала, как и откуда ему снимать «пальчики», он сообщил ей со сладенькой улыбочкой, что разводы от порошка лучше всего удаляются горячей водой с мылом. Пани учительница воспользовалась его советом. В результате она размазала и сделала крайне стойкими серебряные подтеки на всей поверхности мебели. Трижды приходила жаловаться, а все управление потешалось над ней. Джекил бывал злым, но по сути своей – душа-человек. Профессионалов такого уровня в Польше было немного. Он пахал как вол и, кроме того, умел предвидеть действия преступника. Мог дать отпор, когда прокурор требовал невозможного. С ним было очень трудно спорить. Он не обращал внимания на идиотские замечания наблюдателей, при необходимости мог запросто загнуть трехэтажным. Зато действовал он безотказно и четко, что для человека его профессии было важнее, чем темп работы. «Этот все равно никуда не убежит», – говорил он, указывая на тело жертвы. – Сколько займет дорога от Вжешча до Сопота? – пробасил вместо приветствия капитан Роберт Духновский по кличке Дух, с которым они сотрудничали уже много лет и дружили вне работы. Костлявый брюнет с волосами заплетенными в косичку прямо позеленел от злости. В отличие от Джекила он был порывист и ожидал немедленных результатов. Однако первое слово было за Бухвицем, главным образом по причине более высокого звания и опыта, и Духновский, кстати, только к нему и прислушивался. Это было полезно в ситуациях, когда обстановка накалялась и Дух орал на всех и матерился как сапожник. Духновский на протяжении всей своей карьеры пробыл опером целых три дня. Он был слишком заметен. Каким-то только ему известным, естественным образом он сразу занимал позицию альфа-самца. Миндалевидные глаза, смуглая кожа. В повязке с перышком на голове и кожаной куртке с бахромой Дух запросто мог бы сняться в массовке какого-нибудь вестерна. – Хвала[18] Духу, – произнес Бухвиц очень спокойно, после чего взглянул на часы. – Тринадцать минут – это только три Ave Maria. А я, как вижу, все равно прибыл раньше прокурора, не говоря уж об остальном начальстве. Как только пожарные будут готовы, начинаю «обедню». – Он огляделся и принялся методично раскладывать документы. – А где молодняк? Мне нужна будет помощь. Вызывай патруль. Через двенадцать часов я немного вздремну, а потом продолжим. Чтоб мне тут ни одна масонская задница не влезла. – Давай начинай. Прокурора ждать не будем, – добавил чуть спокойнее Духновский. – БМВ уже едет. Чем больше ты успеешь, пока нет этой мегеры, тем лучше для нас. Беру ее на себя, если что. – Упаси тебя боже, – ойкнул Джекил. – Хотя вынужден признать, что не такая уж она и страшная. Дух рассмеялся, теперь уже совсем по-доброму. – Я не об этом. Она, может, и не страшная, но мелкая и гадкая – это уж точно. Говорю тебе, лучше скорей берись за работу, пока она не начала тут генерировать свои гениальные идеи. – Переспал бы с ней кто-нибудь хоть разок. – Найди такого смельчака, я лично поставлю ему литр «Шопена»[19]. – Я ноль пять добавлю от себя, но на меня не рассчитывай. – Там темно, как у негра в заднице, – заметил Духновский. – Неисправность проводки сильно затруднит осмотр. В это время пожарные внесли рефлекторы. Джекил выбрал место и показал, под каким углом их закрепить. – Да будет свет, – объявил он, включив лампы. – Слава Господу Богу и Афроамериканцам Его. Он протянул Духу бахилы и двинулся к входу. Вдали был слышен сигнал приближающейся машины скорой помощи. Джекил направил луч своего налобного фонарика под нужным углом и осмотрел помещение. Кровь была на полу и стенах. Он начал со сбора образцов запаха, пока никто другой не вошел внутрь. Потом вытащил упаковки с тупферами, пластиковые стерильные конверты и ампулы с водой для инъекций. Затем покрыл аргенторатом обе двери, подоконники и оконные ручки, чтобы снять дактилоскопические следы. Когда появился молодой техник, он выдал ему распоряжения, а сам занялся столешницей и кассой. Тело мужчины лежало на антресолях для диджеев спиной вверх. На первый взгляд никаких следов побоев не было. На футболке с рисунком виднелись следы крови. Вместо головы – кровавое месиво, мозг частично вытек на кафельный пол, но черты лица были видны довольно отчетливо. Джекил уже сейчас мог сказать, что убийца стрелял с небольшого расстояния, но не в упор. Он заметил гильзу, которая закатилась под тело, поднял ее и положил в баночку от фотопленки. Потом снял с ладони жертвы не видимые невооруженным глазом возможные следы пороха. То же самое проделал и со второй ладонью, каждый раз используя по два стеклышка. Благодаря этому можно будет подтвердить либо исключить самоубийство. В соседнем помещении лежала вторая жертва. Молодая упитанная женщина. Джекил принялся за рутинную работу и вдруг замер. Средний палец правой руки жертвы еле заметно пошевелился. Саша вышла из квартиры матери прежде, чем родственники отца уселись за стол. Кароль занял место в торце стола, исполняя роль главы семейства. Она знала, что скоро начнутся воспоминания о ее отце. На столе появятся красное вино и более крепкие напитки для мужчин. Все станут обсуждать, как и почему погиб Лех. Будут его идеализировать. До недавнего времени она безоговорочно верила во все эти мифы. Сегодня же знала, что начала пить из-за отца, а он до самой своей смерти был активным алкоголиком. Правда, умел вполне нормально функционировать между запоями. Саша готовилась к экзаменам в архитектурный, когда позвонила мать и сообщила, что отца зарезали возле мусорного контейнера. Убийц так и не нашли. Он никогда не лечился от алкоголизма, и вся семья в течение долгих лет страдала от так называемой созависимости. Все жили в ритме, который устанавливал отец. Колеблясь с синусоидой токсических отклонений от нормы. Как по книге. Жизнь дипломата прекрасно маскировала вредную привычку. Банкеты, приемы и служебные поездки были отличным поводом выпить, а когда повода не было, отец сам его находил. Дом Залусских всегда был открыт для гостей. Для всех отец Саши был идеальным (о мертвых – хорошо или ничего), а сама Саша опозорила себя и семью тем, что призналась в зависимости. Когда пьет мужчина – в Польше это нормально. Пьющую женщину можно встретить только в неблагополучной, маргинальной среде. Она и сама когда-то так считала. Пока не попала на лечение и не увидела множество интеллигентных женщин, борющихся с подобной проблемой. Сейчас она могла распознать алкоголичку после нескольких минут разговора. По взгляду, походке, даже если та умеет маскироваться. Женщины пьют по-другому. Прекрасно умеют прятаться. На людях они даже не пискнут о зависимости, на банкете только слегка смочат губы, а вот дома, в одиночестве, когда мужья на работе, могут из горла влить в себя пол-литра водки. Бутылки у них спрятаны под кроватью, за банками с крупой, на антресолях. На всякий случай. Порядочная женщина ведь не пойдет ночью за водкой в магазин при автозаправке. Стыд, однако, не сильнее зависимости. У Саши в самые тяжелые времена дома были спрятаны двадцать пять литров водки. Не бутылок, литров. Да, под конец она уже пила только водку. Пиво прихлебывала как лимонад, чтобы как-то продержаться в течение дня. Только метиловый спирт и денатурат она не пробовала, но, если бы не тот случай, наверняка дошла бы и до этого. Она не была исключением. Женщины сегодня пьют очень много, и Саша знала об этом. Начинается все невинно. С ежедневных коктейлей, послеобеденного ликера или пива на террасе. Таким образом, можно весь день быть слегка подшофе, и никто не заметит. Интеллигентные алкоголички не пахнут перегаром, всегда при макияже, духах и никогда не впадают в депрессию. Алкоголь действует на них таким образом, что они постоянно веселы и привлекательны. Какое-то время можно существовать в таком режиме, притворяясь, что проблемы не существует. Хуже становится тогда, когда алкоголь начинает управлять их жизнью. Сначала страдает работа, потом семья, потом начинаются вещи более опасные. И далее – по наклонной. Многие пьют годами и одновременно интенсивно работают, ездят под градусом за рулем, возят детей в школу, будучи в стельку пьяными. А мужчины этого не видят. Они искренне удивляются, когда узнают, что жена пьет. Часто разводятся, когда женщина признается в зависимости и начинает борьбу за свою жизнь. Процесс отрезвления для семьи оказывается гораздо более трудным, чем жизнь с алкоголичкой. Абстиненции здесь недостаточно. Надо отдавать себе отчет в существовании проблемы, полностью изменить свою жизнь, и, если все получится, приходит время проверки, которая, как правило, труднее всего: привыкание к совершенно новому человеку. К кому-то, с кем ты не венчался или не жил все эти годы. Саше не нужно было далеко ходить за примерами. Проблемой близких был не ее бывший алкоголизм, а то, как она начала себя вести после того, как избавилась от зависимости. Теперь она стала прямо говорить все, что думает, обвиняла родственников в конформизме, трусости и мещанстве. Она не вернулась в полицию, родила ребенка. До сих пор никто не знает, кто отец Каролины. Саша не вышла замуж и, видимо, никогда не выйдет. Занимается чем-то, что им непонятно. А ведь когда-то была такой симпатичной, милой, веселой и приятной в общении. Тетки только что с облегчением попрощались с ней, хотя она заметила в их поведении признаки вины из-за того, что в такое трудное для нее время все они от нее отвернулись. Саша знала, что будет происходить, когда она оставит дом Лауры. Тетка Адрианна в очередной раз расскажет историю о том, каким отважным был отец. Он спас ее, когда она ребенком тонула в море. Еще будут сравнивать уровень жизни в Англии и в Польше. Каролина слишком мала, чтобы оценить происходящее, она пока будет просто радостно играть с кузинами. Но через какое-то время все изменится. Саша рассчитывала на то, что к тому моменту все уже сложится как надо. Семья – это очень важно, повторяла она себе. Человек без корней нигде не будет чувствовать себя спокойно. Несмотря на то что у нее самой таких корней не было, Саша хотела обеспечить хотя бы дочери базовый уровень безопасности. Каролина любила быть в обществе. Может быть, потому, что воспитывалась в неполной семье. Девочка всегда искала возможности потанцевать, поиграть, посмеяться. Саша смотрела на нее и преисполнялась гордостью. Не могла поверить, что это она, самолично, родила ее. Несмотря на то что у малышки был не очень большой запас польских слов, она прекрасно договаривалась с детьми. Когда-то психолог, к которому они ходили, чтобы подготовиться к вопросам об отсутствующем с рождения отце, сказала ей, что Каролина – «легкая натура» и обладает совершенно не такой, как у Саши, энергетикой. Тогда Саша не понимала, о чем говорит психолог. – Нужно обеспечить ей много дополнительных занятий. Лучше всего что-нибудь связанное с искусством. Она посоветовала также, чтобы Саша как можно скорее подыскала себе мужчину. – У девочки должен быть позитивный пример мужчины. Иначе у нее могут возникнуть проблемы в общении. Легко сказать, труднее сделать, взбесилась тогда Залусская. Сегодня от этих воспоминаний ей было просто грустно. Она спустилась в гараж. Лаура без малейшего сопротивления отдала ей машину. Бак был полон, а салон автомобиля сиял чистотой. Саша собиралась вернуться домой и взяться за работу. Не думать, не анализировать. А завтра подыскать ближайший клуб анонимных алкоголиков. Ей необходима группа поддержки. Глобальные перемены жизни – это самое худшее, что может случиться с непьющим алкоголиком. Сейчас она чувствовала это по себе. На каждом шагу поджидали стресс, испытания и искушение. Саша очень боялась, что «поплывет». Не могла, не хотела начинать пить. Она придерживалась трезвости уже седьмой год. И ни в коем случае не хотела все испортить. Она включила музыку. Из динамиков зазвучал Jism группы Tindersticks. Когда Саша парковалась возле дома, раздался сигнал входящего сообщения. Она схватила телефон, прочла, что мать пыталась с ней связаться, и тут же перезвонила. – Я слышу музыку, ты в каком-то клубе? – Лаура казалась испуганной. Вдалеке слышен был голос Адрианны. Саша поняла, что банкет в самом разгаре и, чтобы поговорить, мать вышла на кухню. – С тобой все в порядке? – Я только что подъехала к дому, – произнесла Саша. – И не пью, если ты об этом. – Я не об этом. По радио сказали, что недалеко от вас была перестрелка, и я испугалась, не случилось ли чего с тобой. – Мама, я уже не хожу по клубам, – успокоила ее Саша. – Хорошо, очень хорошо. – Лаура с облегчением вздохнула. – Каролинка останется у нас ночевать. Завтра тетя возьмет ее на прогулку. Ты не против? Она услышала радостные вопли играющих детей. – Если Каро хочет, то я согласна. – Я рада, что ничего не случилось. – Ничего, – снова уверила ее Саша и слегка замялась. – А как называется этот клуб? Сказали? – «Игла» или что-то в этом духе. Залусская повернула ключ зажигания и дала задний ход. – Поцелуй мелкую за меня. Я позвоню после обеда. Вокруг клуба уже собралась внушительная толпа зевак. Перед входом стояли две пожарные и несколько полицейских машин с включенными синими ведерками. Саша встала за репортерами и вынула блокнот. Одна из журналисток окинула ее оценивающим взглядом. – Ты не знаешь, закрыли проезд со стороны Фишера? Саша покачала головой.