Останки свекольной «хонды-цивик», несомненно, принадлежали Духу, и полицейские не слишком представляли себе, что с ними сейчас делать. Конечно, заинтересованные знали о том, что начальник убойного несколько дней назад поменял свой драндулет на трактор Челси Буля, но этот обмен не был никаким образом оформлен. Люди, которые по приказу Духа должны были наблюдать за выпущенным в качестве приманки подозреваемым, не заметили ничего подозрительного. Вмонтированный чип не сработал. По этому поводу началось следствие, в результате которого злосчастный жук был найден в мусорном контейнере возле отеля «Марина» в Сопоте. В связи с этим сотрудники решили воспользоваться информацией, полученной у «хвоста». Всех тут же вызвали на ковер к Валигуре. – Буль припарковал духовоз у костела на Стогах и больше никуда на нем не ездил, – рапортовали они. – По городу перемещался на такси. Последним местом, где его видели, была вилла Поплавского. Кажется, он вышел из нее около десяти вечера на собственных ногах и сел в такси. – Кажется? Почему я об этом ничего не знаю? – взбесился Духновский. – Мы звонили, никто не отвечал. А потом по «Евроспорту» начался матч… Кто мог предположить… – И пожимали плечами. – Я вам дам матч! Вам спорта больше не захочется до самой смерти! К счастью, Джекил оттащил его от коллег в штатском. Что случилось, почему газовая система заискрила, должен был определить специалист. Пока было ясно лишь то, что пожарным не удалось вытащить Буля из машины. Он погиб в огне до того, как разрезали кузов. Стопроцентная уверенность в том, был ли это Блавицкий, появится после исследования ДНК, то есть не раньше чем через неделю. Духу намного больше было жаль машину, чем бандюгу. Но главная проблема состояла в том, что у него не было никакой бумажки, которая доказывала бы, что он одолжил «хонду» Павлу Блавицкому. Получалось, что сам он владел машиной Буля незаконно, а об угоне собственного авто не заявил. Вместе с телом Буля сгорели техпаспорт и страховой полис. На возмещение ущерба страховщиками нечего было и рассчитывать. Мало того, в бардачке были найдены ошметки служебного пистолета Духа и комплект патронов. Капитан был уверен, что держит все это в сейфе в своем кабинете. Однако находка заставляла небезосновательно подозревать его в том, что он дал свою машину бандиту вместе со служебным оружием либо принимал участие в переправке Буля на тот свет. Все это, вне всяких сомнений, бросало тень на идеальную прежде характеристику офицера полиции. По крайней мере, на основании имеющихся доказательств. – Я не знаю, как это могло случиться, – только и сумел он выдавить Валигуре. И тут же добавил, видя мину шефа: – Ты же не думаешь, что я с этим связан? Он хотел еще поделиться подозрением, что кто-то его подставляет, но сдержался, услышав официальное предупреждение: – Я вынужден начать внутреннее расследование… – Шеф выдержал паузу. – И я бы предпочел, чтобы ты не мелькал у меня перед глазами какое-то время. Дух моментально все понял. Валигура и правда подозревал его. Сейчас у него было только два выхода. Подождать, пока его уволят, либо самому гордо положить рапорт на стол. Он выпрямился и, собрав остатки сил, попытался шутить: – Понял. Собираю манатки, появлюсь не раньше чем через несколько дней. Буду пить воду из лужи и копать саперной лопаткой вне зоны действия сети. Валигура повернулся к нему и произнес, вращая глазами: – Ты мне тут не фантазируй даже о дезертирстве! Быстро за работу! Этот огонь стремительно распространяется. Ты должен чувствовать его рядом со своей задницей и действовать. Но с умом. Дух нехотя вернулся в отделение. Действительно, его служебный пистолет пропал. Кобура была пуста, сейф закрыт. Он спросил коллег, был ли кто-нибудь из них ночью на работе, но те посмотрели на него как на сумасшедшего. Он не успел поесть, поэтому пошел к автомату и потратил очередные два злотых на бледно-коричневую бурду, которую выпил с отвращением в три глотка. Только после этого он вызвал на допрос Тамару. Ситуация была непростая. Он уж было настроился на то, чтобы сначала уведомить ее о том, что ее муж мертв, когда вошел Валигура и пригласил женщину в свой кабинет. Разговор должен был продлиться около пятнадцати минут, а занял больше часа. Тем временем Дух отправил одного из патрульных за гамбургером, но жену Буля вернули ему раньше, чем он успел поесть. Глаза Тамары были красными от слез, но она держала себя в руках. Попросила лишь стакан водки, который выпила залпом. Духу очень хотелось сделать то же самое, но он сдержался. Сотрудники давно уже прекратили употреблять на службе. Правила затем и созданы, чтобы их нарушать, но тем не менее рассудок взял верх над эмоциями. Он не знал, как долго продлится его сегодняшнее дежурство. – Если вам так будет удобнее, мы можем поговорить в другой день, – неуверенно предложил Духновский. У него и без ее показаний было работы по горло. К тому же он рассчитывал на то, что молодой подчиненный принесет ему наконец какие-нибудь пищеотходы. – Но мне так или иначе нужно будет вас допросить. Может, лучше все-таки разделаться с этим как можно быстрее. Она сидела в той же позе, жадно глядя на шкафчик, в котором у него была почти еще полная бутылка водки. Он понял это без слов, но на этот раз решил не облегчать ей задачу. – Должна признаться, что пришла сюда, чтобы дать совершенно иные показания, – начала она, а Дух моментально сосредоточился. – Павла убили. Я не верю в неисправность газового баллона. – Пока еще рано что-либо утверждать. Результатов экспертизы нет. Возможно, это был несчастный случай. Женщина резко прервала его. – Это было покушение, вы же знаете, – повысила она голос. Он услышал ее иностранный акцент. Ясно было, что она будет форсировать этот тезис, следовало набраться терпения. – После освобождения из СИЗО он не вернулся домой. Думаю, что в течение дня он навестил нескольких человек, собирал данные. Вечером приехал выжатый как лимон, поел и ушел не попрощавшись. Пока он ел, мы немного поговорили. Его заказали, и он хорошо знал, что ему недолго осталось. Я знаю, уверена, что вчера вечером он отправился на какую-то встречу. Его смерть не случайна, – закончила она. – На встречу с кем он отправился? Тамара пожала плечами. – Ежи Поплавский отмечал вчера день рождения. Каждый год по этому поводу он организует званый ужин, – начала она и сразу же замолчала. Это подходит, подумал Дух. Все вертелось вокруг ювелира-инвалида. Надо будет его наконец допросить. Духновский предполагал, что Слон, как всегда, выкрутится, потому что у них не было ничего, что могло бы бросить на него тень. Сейчас его уже не удивляло, почему Тамара провела у главного целый час. Видимо, и у него беседа с ней займет примерно такое же время. Он слышал, как бурчит у него в животе. Патрульный уже наверняка сожрал его гамбургер. К сожалению, он не мог сейчас это проверить, так как нужно было закончить допрос. – У вас есть что-то конкретное? – Капитан старался быть вежливым. – Нечто такое, что поможет нам в расследовании. Тамара посмотрела на него как на идиота, после чего добавила: – Я сильно рискую, указывая на Слона. Вы – полиция, и у вас должна быть возможность проверить. Думаю, хотя бы это Буль заслужил. – Проверить можно, – кивнул капитан. Лично он считал, что Буля давно дожидалось место в аду. Дух не был ничем обязан Булю, скорее наоборот. Но на всякий случай решил прикусить язык. Перед ним сидела раздавленная горем вдова, которой пришлось пройти свои круги ада. Сочувствие притупляется пропорционально жесткости стула сидящего на нем. Духу тоже было жестко, но пока еще надежно, к тому же он сидел по более выгодной стороне стола и не собирался меняться. Поэтому он мягко добавил: – Уверяю, что мы тщательно все проверим, но нам необходимо больше подробностей. Зачем кому-то понадобилось покушаться на жизнь вашего мужа? Вам кто-то угрожал? Преследовал? Когда? Как выглядел шантажист? Муж боялся? Кого? Конкретнее. Мне ведь не надо учить вас, как правильно давать показания. Тамара смерила его взглядом полным ненависти. – Пока у меня есть только ваши предположения, – замялся он. Видимо, немного перегнул. Она может сейчас уйти и вообще ничего не сказать. Ему был знаком этот тип. Женщина бандита, если захочет, умеет держать язык за зубами. – Понимаете? Каждый имеет право устраивать день рождения. Это ничего не значит. Тамара поерзала на стуле. Кажется, ему удалось успокоить ее. – Буль не был приглашен, – пробормотала она. – Впервые за долгие годы. – Может, потому, что находился в СИЗО? Там торт не подают. – Приглашение всегда приходило за две недели до торжества, – ответила она уже спокойнее. – В этом году мы его не получили, и это не случайность. Буль сделал соответствующие выводы. – Почему? – Дух сосредоточился. До него наконец дошло, что женщина решила заговорить. Она хочет сказать обо всем, чего никогда бы не сказала, будь жив ее муж. Капитан задал этот вопрос в контексте конфликта между Слоном и Булем, но на самом деле думал, почему она вдруг решила расколоться. – Пока Буль не знал, что Иглу заказали, он был в безопасности. – Иглу? Она кивнула: – Это Павел должен был выполнить заказ. Но потом все осложнилось и кто-то забрал у него эту работу. Это не он выстрелил в Иглу. Он опоздал, приехал слишком поздно. Увидел труп. Возникал только один вопрос: обезвредят ли теперь и его тоже? – пояснила она и впала в ступор. Дух потянулся за бутылкой и налил ей еще сто граммов. И на этот раз она проглотила их, как маленький эспрессо. Даже не поморщилась. Подействовало, она опять оживилась. – Вчера он явно что-то узнал. Он стал не только не нужен, но еще и был опасен, мешал. Понятно кому. Все просто. Дух долго молчал. Он рисовал ручкой клетки. От клеток лучами расходились в стороны стрелки, а к стрелкам присоединялись очередные клетки. Тамара молча наблюдала за ним. Когда она наконец подала голос, в нем не было ни укора, ни претензий. Обычный вопрос. – Я навожу на вас скуку? Надо было признать, что ее терпению можно было позавидовать. Духновский поднял голову и отодвинул от себя тетрадь с бело-синей мандалой, которая была почти готова. – Совсем наоборот. Я пытаюсь понять. Он встал, прикурил сигарету. – Давайте начнем сначала. Как я понимаю, вашего мужа и Ежи Поплавского связывали на протяжении долгих лет деловые отношения… – Он замялся, подбирая слово. – Особого типа. – Официально – да. – А неофициально? Тамара начала говорить уверенно, без колебаний и эмоций. – Вы сами знаете, как это когда-то было. В конце девяностых Буль ушел из полиции, открыл «Иглу». – Его уволили. На нем было уголовное дело и дисциплинарное взыскание, – поправил капитан. Тамара не отреагировала. Спокойно, как будто они беседовали о погоде, продолжила начатую тему. Когда она высказывалась долго, проявлялся ее легкий акцент, хотя Духновский отметил про себя, что по-польски она говорит идеально. – Тогда он нашел Янека, помог ему в развитии карьеры. Сам он в молодости тоже играл на гитаре. Жизнь распорядилась иначе, но музыкальный вкус у него был всегда. Когда «Девушка с севера» была на вершинах хит-парадов, Павел предложил Игле стать компаньонами. На протяжении долгих лет они прекрасно сотрудничали. Всякое бывало, но, несмотря ни на что, вместе они создавали магию этого места. Может, так вышло потому, что Янек довольно быстро потерял интерес к фирме. – Что вы имеете в виду? – Он бросал начатое, пропадал без предупреждения. Ездил на гастроли с какими-то женщинами, случайными людьми. Обещал им невозможные вещи, например что возьмет их на работу, примет в группу. У него было сильно развито стадное чувство. Так его тогда характеризовал Буль. Игла всегда хотел иметь семью, но у него не получалось ее создать, поэтому он удовлетворялся заменителями, так называемыми друзьями, свитой. Янек очень боялся одиночества, но в то же время никому не позволял приблизиться к себе. Только Булю был разрешен доступ к нему, он был ему как отец. Никто из нас не заметил, когда невинное пребывание подшофе и легкая дурь превратились в серьезные запои и зависимость. Игла лицедействовал, постоянно находился под кайфом. Буль поначалу пытался скрывать такие эксцессы, потом потерял над этим контроль. Собственно, некоторые из них способствовали популярности клуба. Буль решил, что, если человек решил скатиться в пропасть, никто не сможет ему помешать. Он по-прежнему трясся над ним, но в итоге принял позицию стороннего наблюдателя. Только когда Янек наплевательски относился к делам, Павел бесился. Он вел с ним душеспасительные беседы, были больница, детоксы, терапия, даже костел. В результате – качели: то вверх, то вниз. Последние годы в основном преобладал низ. Поэтому они решили, что Янек не будет вмешиваться в дела фирмы, как и в вопросы управления «Иглой». Буль выплачивал ему ежемесячную зарплату. За концерты и авторские он получал отдельно. Вот только, как известно, аппетит приходит во время еды. У Янека появились претензии касательно управления клубом. Ситуация обострилась два года назад, когда начались серьезные финансовые проблемы. Клуб по-прежнему был популярным местом, но, к сожалению, за все эти годы количество фанатов Янека, а точнее, «Девушки с севера» сильно уменьшилось. Большинство из них создали семьи, родили детей и перестали ходить по клубам. Молодежь сегодня слушает хип-хоп, каждый телеканал раскручивает новые лица. Игла поблек, а создать что-то новое так и не сумел. Что-то там сочинял, что-то выпускал, но все это не продавалось, новый хит не получился. Когда ему предлагали выступать на разогреве у Скубаса или Цомы[44], он отказывался. Был слишком горд, чтобы признать свое поражение. Буль хотел, чтобы он объявил об окончании карьеры, занялся делами клуба, но Янек все еще жил надеждами. Возможно, употреблял наркотики, чтобы оставаться в мире иллюзий. Он не мог справиться с тем, что все уходит. Не знаю, я не психолог. Зато у него появились безосновательные претензии. Например, по поводу того, что Буль хотел омолодить контингент клуба, установил телебим, устраивал коммерческие корпоративы для частных компаний, которые были совсем не в стиле старого клуба, или, например, привлекал молодых музыкантов из «Голоса», которые не прошли отборочный тур. Янек говорил, что брезгует этими помоями, но на самом деле потерял уважение к самому себе и просто завидовал молодым. Он правильно считал, что Буль уже не верит в него. Еще он ужасно боялся того, что кто-то его заменит. Что Буль создаст нового Иглу, хотя Павлу было уже достаточно таких, как он. Буль только несколько раз в год организовывал концерты для динозавров, то есть фанатов Янека. Несмотря на все старания, клуб приносил убытки. Кредиторы требовали выплат по долгам. У Павла и Иглы были совершенно разные идеи по поводу выхода из кризиса. Янек хотел закрыть клуб, рассчитывая на то, что уедет в Америку, так как кто-то во время очередного застолья обещал ему грандиозный успех. Павел, в свою очередь, верил, что «Иглу» еще возможно спасти. Надо только найти инвестора и омолодить публику. Реноме у них имелось. Они были как сопотский «Золотой улей» или гдыньский «Максим». Эти три клуба назывались в одном ряду. Кстати, Буль вложил в этот бизнес все свои деньги. Говорил, что объявить банкротство он еще успеет, пытался бороться. – Ну и что? – терял терпение Дух. – Какое это все имеет отношение к произошедшему? – Он нанес визиты нескольким давним знакомым. – Фамилии. – Я не знаю всех, но это были люди, которых вы очень хорошо знаете. Маргельский, на данный момент застройщик, возвел тот навороченный район в Елиткове; Майами – бывший полицейский из антитеррористов в девяностых, насколько мне известно, владелец фабрики рабочей одежды и нескольких отелей; Воробей, прихлебатель Никоса, – почти все дома, расположенные на одной из улиц у главной площади в Сопоте, принадлежат ему; или, наконец, Славомир Старонь, ранее придворный автомеханик Слона, а сегодня польский дилер джипов.