– Минутку. Прежде чем вы закидаете меня вопросами… Вы собираетесь меня цитировать? Или я могу свободно общаться с вами, не боясь, что меня представят в невыгодном свете? Микаэль подбирал слова, не зная, как лучше сформулировать свою мысль. – Мне поручили написать книгу о жизни семьи, начиная с того момента, как Александр Вангеерсад вместе с Бернадотом сошли на шведские берега, и заканчивая нынешним днем. Я намерен изложить историю промышленной империи, которая просуществовала много десятилетий. Но, естественно, я не смогу обойти своим вниманием и тот факт, что эта империя сейчас разрушается. Мне также не удастся умолчать и об имеющихся в семье противоречиях. В таком эпическом полотне никак невозможно обойтись без этого. Однако это не означает, что я намерен очернить династию или демонизировать ее отдельных представителей. Например, я уже встречался с Мартином Вангером, который кажется мне симпатичным, и я хотел бы представить его именно таким, каким он мне показался. Сесилия Вангер никак не прокомментировала откровения Микаэля. – О вас я знаю, что вы учительница… – На самом деле еще хуже: я – директор гимназии в Хедестаде. – Извините. Я знаю, что Хенрик Вангер к вам хорошо относится; знаю, что вы замужем, но живете с мужем раздельно… Вот, пожалуй, и все. Конечно, вы можете беседовать со мной и не бояться, что вас процитируют или выставят на всеобщее обозрение. Но как-нибудь я постучу к вам в дверь и попрошу ответить на вопросы относительно того или иного конкретного события, на которое вы поможете мне пролить свет. Тогда уже речь пойдет об интервью, и вам самой решать, отвечать вам на мои вопросы или нет. В любом случае я заранее предупрежу вас, когда наша беседа войдет в официальное русло. – Значит, я смогу разговаривать с вами… не под запись, как это у вас принято называть? – Конечно. – А этот наш разговор идет не под запись? – Сейчас вы просто моя соседка, зашедшая познакомиться и выпить чашечку кофе, вот и всё. – Ладно. Тогда можно задать вам один вопрос? – Конечно. – Какая часть этой книги будет посвящена Харриет Вангер? Микаэль закусил губу и, секунду поколебавшись, постарался ответить непринужденно: – Честно сказать, пока не имею представления. Конечно, возможно, ей будет посвящена целая глава. Нельзя отрицать, что это драматическое событие оказало огромное влияние на Хенрика Вангера. – Сдается мне, вы приехали сюда как раз для того, чтобы разобраться в причинах и обстоятельствах ее исчезновения. – С чего вы взяли? – Я знаю, что Гуннар Нильссон притащил сюда четыре коробки. Они очень напоминают архив частного расследования Хенрика за все эти годы. При этом, когда я заглянула в бывшую комнату Харриет, где Хенрик обычно хранил свои бумаги, их там не оказалось. А Сесилия Вангер, оказывается, неглупа. – На самом деле эту тему вам нужно обсуждать с Хенриком Вангером, а не со мною, – ответил Микаэль. – Разумеется, он посвятил меня в некоторые подробности исчезновения Харриет, и я решил, что мне следовало бы ознакомиться с этими материалами. Сесилия Вангер заученно улыбнулась. – Я никак не могу понять, кто из них более сумасшедший – мой отец или мой дядя. Я обсуждала с Хенриком эпизод исчезновения Харриет, вероятно, уже не одну тысячу раз. – А что, на ваш взгляд, с ней все-таки произошло? – Этот вопрос – уже начало интервью? – Нет, – засмеялся Микаэль. – Этот вопрос я задал просто из чистого любопытства. – А теперь мне стало любопытно: неужели вы тоже чокнутый? Это Хенрик заразил вас своей манией или же на сей раз он опять завелся благодаря вам? – А по-вашему, Хенрик чокнутый? – Дело в том, что Хенрик – очень славный и заботливый. Я очень хорошо к нему отношусь. Но когда речь заходит о Харриет, он буквально сходит с ума. – Но ведь у него есть веская причина сходить с ума. Харриет действительно исчезла. – Кто бы знал, насколько мне осточертела эта история… Она уже много лет отравляет нам всем жизнь и, похоже, никогда не закончится. Внезапно Сесилия поднялась и стала натягивать меховую куртку. – Мне пора. Что ж, вы действительно милый человек. Мартин тоже так считает, но на его мнение не всегда можно полагаться. Заходите ко мне на чашечку кофе в любое время, если будет желание. По вечерам я практически всегда у себя. – Спасибо, – ответил Микаэль. Когда Сесилия уже подходила к входной двери, он крикнул ей вслед: – Вы не ответили на вопрос, не являющийся началом интервью!.. Она задержалась в дверях и произнесла, не глядя на него: – Я понятия не имею о том, что случилось с Харриет. Но уверена, что в конце концов правда всплывет наружу. И она будет настолько проста, что мы будем потрясены. Если когда-нибудь узнаем ее… Она обернулась и улыбнулась Блумквисту. Впервые ее улыбка выглядела искренней. Потом Сесилия помахала рукой и ушла. Микаэль по-прежнему сидел за кухонным столом, задумавшись. Имя Сесилии Вангер, так же, как и имена некоторых других членов семьи, находившихся на острове в день исчезновения Харриет, в его записях было выделено жирным шрифтом. Но если знакомство с Сесилией Вангер в целом оказалось приятным, то встреча с Изабеллой Вангер произвела на Блумквиста тяжелое впечатление. Матери Харриет уже стукнуло семьдесят пять лет. Хенрик оказался прав: она выглядела очень эффектно и чем-то напоминала постаревшую Лорен Бэколл[59]. Стройная, в черной каракулевой шубе и такой же шапке, с черной тростью в руке, эта женщина, как стареющий вампир, была по-прежнему красива, но ядовита, как змея. Микаэль столкнулся с нею однажды утром, направляясь в «Кафе Сусанны». Изабелла Вангер, скорее всего, возвращалась домой с прогулки. Она окликнула его от перекрестка: – Послушайте-ка, юноша. Подойдите поближе. Поначалу Микаэль не понял, что эта фраза в приказном тоне обращена именно к нему. Но когда он огляделся по сторонам, то убедился, что вокруг никого нет и что, стало быть, этот призыв относится к нему. – Я – Изабелла Вангер, – представилась женщина. – Привет! А меня зовут Микаэль Блумквист. Он протянул руку, но она сделала вид, что не заметила ее. – Это вы копаетесь в наших семейных дрязгах? – Это со мной Хенрик Вангер заключил контракт, чтобы я помог ему написать книгу об истории его семьи. – Вас это не касается. – Что вы имеете в виду? То, что Хенрик Вангер предложил мне контракт, или то, что я его подписал? В первом случае я уверен, что решать Хенрику, а во втором – мне. – Вы понимаете, что я имею в виду. Мне не нравится, когда чужие копаются в моей жизни. – Что ж, лично я не буду копаться конкретно в вашей жизни. Обо всем остальном вам придется договариваться с Хенриком. Вдруг Изабелла Вангер подняла трость и ткнула наконечником в грудь Микаэля. Толчок был несильным, но от неожиданности журналист отступил. – Держитесь от меня подальше. Изабелла Вангер развернулась и проследовала к своему дому. Микаэль застыл. Его не покидало ощущение, будто он только что повстречался с персонажем какого-нибудь сериала. Взгляд его скользнул по окнам кабинета Хенрика. Стоя с кофейной чашкой в руках, тот приподнял ее, показывая, что пьет за здоровье Микаэля. Блумквист развел руками, покачал головой и направился в кафе Сусанны. За первый месяц пребывания в Хедебю Микаэль предпринял лишь одну поездку – к бухте озера Сильян. Он позаимствовал у Дирка Фруде «Мерседес» и отправился через снежные пейзажи, чтобы повидаться с инспектором уголовной полиции Густавом Мореллем. Микаэль пытался составить себе представление о нем, опираясь на материалы полицейского расследования. Его встретил еще вполне крепкий старик, который, правда, передвигался очень медленно и говорил не торопясь. Микаэль привез с собой блокнот, в который записал около десятка вопросов, возникших у него во время чтения полицейских материалов. Морелль обстоятельно ответил на каждый из них. В конце концов Микаэль отложил блокнот и признался, что вопросы эти были лишь поводом для встречи с вышедшим на пенсию инспектором. На самом деле ему очень хотелось задать единственный важный вопрос: было ли в расследовании что-нибудь, не отразившееся в материалах дела? Может быть, у Морелля в то время возникла какая-нибудь идея? Или интуиция подсказывала ему что-нибудь, чем он мог бы поделиться? Поскольку Морелль, как и Хенрик Вангер, все эти тридцать шесть лет размышлял над загадкой исчезновения Харриет, Блумквист полагал, что его визит будет воспринят с некоторой долей скептицизма: нате вам, явился какой-то новичок и бродит по зарослям, в которых сам Морелль когда-то заплутал. Однако Микаэля восприняли без всякой враждебности. Морелль аккуратно набил трубку и чиркнул спичкой. – Да, конечно, кое-какие мысли у меня возникали. Но они такие нечеткие и расплывчатые, что я даже и не знаю, как их лучше сформулировать. – А как вы полагаете, что же все-таки произошло с Харриет? – Я думаю, ее убили. Тут я солидарен с Хенриком. Это единственная прочная версия. Но что правда, то правда – мы так и не докопались до мотива. Я считаю, что ее убили по какой-то определенной причине – причем убийца не был психом, насильником или кем-то в этом роде. Если б мы докопались до мотива, то вычислили бы, кто ее убил. Морелль задумался. – Убийство могло быть совершено спонтанно. Я имею в виду, кто-то мог воспользоваться случаем, когда после аварии началась та кутерьма. Убийца спрятал труп и вывез его позже, пока мы блуждали по окрестностям. – Значит, убийца был чрезвычайно хладнокровен. – Тут еще вот что… Харриет заходила в кабинет к Хенрику, желая с ним поговорить. Уже после этих событий ее поведение показалось мне примечательным – ведь она прекрасно знала, что по дому Хенрика бродят многочисленные родственники. Мне кажется, что Харриет могла представлять для кого-то угрозу – она ведь хотела что-то рассказать Хенрику, и убийца понял, что она… его выдаст. – А Хенрик в тот момент общался с другими членами семьи… – Помимо Хенрика, в комнате находились четыре человека: его брат Грегер, сын его кузины Магнус Шёгрен и двое детей Харальда Вангера – Биргер и Сесилия. Но это ни о чем не говорит. Допустим, Харриет обнаружила, что кто-то похитил деньги с корпоративного счета компании – ну, к примеру. Она знает об этом уже несколько месяцев, а может, даже неоднократно обсуждает это с преступником. Пытается, скажем, его шантажировать, а может, даже сочувствует ему и сомневается, надо ли его выдавать. Внезапно она решается – и сообщает об этом преступнику. И тот в отчаянии ее убивает.