Можно было поговорить с Чумой, ведь он занимал достаточно стабильное место в ее жизни. Но называть его другом она бы не стала. И, уж конечно, он не сможет помочь в решении ее проблемы. Это не вариант. Сексуальный опыт Лисбет Саландер вовсе не был столь убогим, каким она пыталась описать его адвокату Бьюрману. Правда, сама она всегда – или, во всяком случае, часто – диктовала условия, на которых могла бы согласиться на сексуальные отношения. За время, прошедшее с ее пятнадцатилетия, у Лисбет было около пятидесяти партнеров. В среднем по пятеро в год – вполне нормально для одинокой девушки, которая с годами стала рассматривать секс как приятный способ времяпровождения. Преобладающее большинство этих случайных связей выпало на двухлетний период на исходе подросткового возраста, в те бурные годы, как раз когда ей следовало обретать самостоятельность. Тогда Лисбет Саландер находилась на перепутье; она утратила контроль над собственной жизнью, и ее будущее вполне могло превратиться в триллер – бесконечные протоколы о потреблении наркотиков и алкоголя и отправки в различные лечебницы. Но с тех пор, как ей исполнилось двадцать и она начала работать в «Милтон секьюрити», Лисбет взяла себя в руки и – как она сама считала – отрегулировала свою жизнь. Ей больше не приходилось угождать какому-нибудь козлу, кто брал для нее в шалмане три кружки пива, и уже не нужно было заявляться домой вместе с алкашом, который толком не усвоил ее имя. В последний год она ограничивалась одним-единственным постоянным сексуальным партнером. Так что запись в журнале о ней как о девице, которая с семнадцати лет ведет беспорядочную половую жизнь, уже утратила свою актуальность. Нередко Лисбет занималась сексом с кем-нибудь из компании друзей, к которой она вообще-то не принадлежала, но где ее принимали, поскольку она знала Силлу Нурен. Лисбет Саландер встретила ее в девятнадцать лет, когда уступила настоятельному требованию Хольгера Пальмгрена и пыталась получить недостающие для аттестата оценки в школе для взрослых. У Силлы были красно-синие волосы с отдельными черными прядями, черные кожаные брюки, кольцо в носу и столько же заклепок на поясе, как у самой Лисбет. На первом уроке они подозрительно разглядывали друг друга. По какой-то не вполне понятной Лисбет причине они начали общаться. Чтобы дружить с Лисбет, требовались особые душевные качества, особенно в те годы, но Силла игнорировала ее молчание и таскала с собой по злачным местам. Благодаря ей Лисбет стала членом группы «Персты дьявола», которая первоначально объединяла четырех девчонок из пригорода, любивших тяжелый рок. По вторникам они встречались в кафе «Мельница», чтобы позлословить о парнях, поболтать о феминизме, пентаграммах, музыке и политиках и вволю оттянуться пивом средней крепости. Таким образом они полностью оправдывали свое название. Саландер, конечно, душой компании не стала и редко участвовала в беседах, но ее принимали такой, какая она есть, – она могла появляться в любое время и целый вечер молча тянуть пиво. Они также приглашали ее в гости на дни рождения, рождественский глинтвейн и тому подобное; правда, чаще всего она не приходила. За те пять лет, что Лисбет общалась с «Перстами дьявола», девушки изменились. Волосы обрели более стандартный цвет, одежду они покупали скорее в магазине «Н&М», а не в секонд-хенде. Они уже учились или работали, а одна девушка даже стала мамой. Лисбет казалось, что только она одна из них всех ничуть не изменилась, и можно было подумать, что она застряла на одном месте. Однако они по-прежнему радовались, когда встречали друг друга. Пожалуй, Лисбет только в компании «Перстов дьявола» ощущала свою принадлежность к какой-то социальной группе. Она вполне комфортно чувствовала себя и среди парней, с которыми встречались девушки из группы. «Персты дьявола» выслушали бы ее и даже оказали бы ей поддержку. Но они понятия не имели о том, что Лисбет Саландер по решению суда является юридически неправомочной. Конечно, ей бы не хотелось, чтобы они тоже начали смотреть на нее косо. А значит, это не вариант, вот к какому выводу она пришла. В адресной книжке Лисбет не значилось никого из бывших одноклассников. У нее практически не было никакого круга знакомств, групп поддержки или контактов в среде власть имущих. Так к кому же ей следовало обратиться, чтобы рассказать о своих проблемах с адвокатом Нильсом Бьюрманом? Один человек, пожалуй, имелся. Лисбет долго и тщательно взвешивала возможность довериться Драгану Арманскому – зайти к нему и описать свою ситуацию. Он говорил, что если ей потребуется помощь, она может не раздумывая обращаться к нему. Лисбет не сомневалась, что он говорил это на полном серьезе. Арманский тоже однажды к ней приставал, но по-дружески; он не хотел ее унизить или оскорбить и, главное, не пытался ее подчинить. Но просить его о помощи она бы не рискнула. Он – ее начальник, и доверив ему такие серьезные проблемы, она окажется в зависимости от него. Лисбет представила, как преобразилась бы ее жизнь, если бы ее опекуном был не Бьюрман, а Арманский… Она улыбнулась. Не такая уж и абсурдная идея. Правда, Арманский, вероятно, взялся бы за поручение с такой ответственностью, что утопил бы ее в своей заботе. «Что ж, возможно, это и вариант…» Конечно, Лисбет знала, что есть такая штука, как женский кризисный центр, но ей никогда не пришло бы в голову самой туда обратиться. Подобные центры, с ее точки зрения, предназначались для жертв, а она себя к ним никогда не причисляла. Следовательно, ей оставалось сделать то, чего прежде делать не приходилось, – самой принять решение и самой же разрешить свои проблемы. Похоже, это был единственный вариант. Адвокату Нильсу Бьюрману это ничего хорошего не предвещало. Глава 13 Четверг, 20 февраля – пятница, 7 марта В последнюю неделю февраля Лисбет Саландер работала по особому графику и по особому заданию, которое сама же себе и поручила: она составляла досье на адвоката Нильса Эрика Бьюрмана, 1950 года рождения. Саландер почти по шестнадцать часов в сутки изучала подробности личной биографии своего персонажа и работала гораздо тщательнее, чем обычно. Она привлекла все доступные архивы и официальные документы, изучила все его ближайшее окружение, вникла в финансовое положение и детально исследовала карьеру и каждое дело в отдельности. Результат оказался зубодробительным. Бьюрман был юристом, членом Коллегии адвокатов и автором пространной, но исключительно скучной диссертации по торговому праву. Адвокат обладал безупречной репутацией. Он ни разу не облажался. Один-единственный раз на него заявляли в Коллегию адвокатов – обвинение в посредничестве при нелегальной покупке квартиры около десяти лет назад, – но ему удалось доказать свою непричастность, и дело закрыли. Его финансовое положение не вызывало никаких нареканий. Адвокат Бьюрман считался человеком вполне состоятельным, его капиталы исчислялись как минимум десятью миллионами. Он исправно платил налоги – иногда даже больше, чем требовалось, – являлся членом «Гринписа» и «Международной амнистии», а также жертвовал деньги в Фонд помощи страдающим сердечными и легочными заболеваниями. В массмедиа его имя фигурировало редко, но несколько раз он подписывал официальные воззвания в поддержку политических заключенных в странах третьего мира. Он жил в пятикомнатной квартире на Уппландсгатан, неподалеку от площади Уденплан, и являлся секретарем своего жилищного кооператива. В графе «Семейный статус» Лисбет отметила: разведен, детей нет. Саландер сосредоточилась на его бывшей жене Елене. Та родилась в Польше, но всю жизнь прожила в Швеции. Она работала в реабилитационном центре и, похоже, обрела счастье во втором браке с коллегой Бьюрмана. Придраться решительно не к чему. Брак с Бьюрманом продлился четырнадцать лет, а развод прошел без осложнений. Считалось, что адвокат Бьюрман помогал молодежи, у которой возникали проблемы с правосудием. До того, как стать опекуном Лисбет Саландер, он был наставником четырех подростков. В этих случаях речь шла о малолетних, и по достижении ими совершеннолетия по решению суда его освободили от этой роли. Один из его бывших подопечных по-прежнему пользовался услугами Бьюрмана как адвоката, так что и здесь, похоже, никаких конфликтов не скрывалось. Если даже Бьюрман регулярно злоупотреблял доверием своих подзащитных, то он очень хорошо это скрывал. Словом, сколько Лисбет ни копала, ей так и не удалось обнаружить никаких намеков на что-либо противозаконное. Все четверо его подопечных вполне благоденствовали: у них были «половинки», работа, жилье и кредитные карточки. Лисбет позвонила каждому из четырех клиентов и представилась социальным работником, занимающимся изучением того, как дети, ранее имевшие наставника, организуют свою жизнь по сравнению с другими детьми. Разумеется, гарантируется полная анонимность. Саландер составила анкету из десяти вопросов, которые и задавала по телефону. Несколько вопросов она сформулировала так, что клиентам приходилось рассказывать о пользе наставничества. И если бы они затаили что-нибудь против Бьюрмана, это бы обязательно всплыло. Но никто не сказал о нем ни единого худого слова. Завершив свое досье, Лисбет Саландер собрала всю документацию в бумажный пакет из супермаркета ICA и выставила его в прихожую к двадцати другим мешкам с газетами. Адвокат Бьюрман оказался безупречен – по крайней мере, с виду. В его прошлом вообще не было ничего такого, что Лисбет могла бы использовать как компромат. Она твердо знала, что он подонок и мерзавец, но так и не нашла ни единого факта, который помог бы ей это доказать. Придется искать другие варианты. После того как она проанализировала все, оставался лишь один. И этот вариант казался ей наиболее привлекательным или, по крайней мере, вполне реалистичным. Самый простой выход из создавшегося положения – если бы Бьюрман попросту исчез из ее жизни. Внезапный инфаркт, и все кончено. Но в том-то и вся загвоздка – у омерзительных пятидесятипятилетних мужиков не случается инфарктов на заказ. Хотя над этим можно поразмышлять. Микаэль Блумквист общался с Сесилией Вангер очень бережно. Сесилия требовала соблюдения трех условий. Никто не должен знать об их встречах. Ему следовало приходить только по ее звонку, когда она бывала в хорошем настроении. И он должен был ночевать у себя дома. Для Микаэля она стала настоящей загадкой. Когда они невзначай сталкивались в «Кафе Сусанны», она держалась вполне дружелюбно, но прохладно, и держалась на расстоянии. У себя же в спальне эта женщина сбрасывала маску и становилась просто неукротимой дикаркой. Микаэлю не хотелось копаться в ее личной жизни, хотя его ведь наняли именно для того, чтобы копаться в личной жизни всего семейства Вангеров. Он испытывал двоякие чувства – ему было немного не по себе и в то же время его не оставляло любопытство. Однажды он спросил у Хенрика Вангера, за кем была замужем Сесилия и что у них произошло. Он задал свой вопрос, когда занимался биографиями Александра, Биргера и других членов семьи, находившихся на острове в день исчезновения Харриет. – Сесилия? По-моему, она не имела к Харриет никакого отношения. – А ее прошлое? – Она вернулась сюда после учебы и начала работать учительницей. Тогда же познакомилась с неким Джерри Карлссоном, который, к сожалению, работал в концерне «Вангер». Они поженились. Я думал, что они стали счастливой парой – по крайней мере, поначалу. Однако через пару лет я стал замечать, что у них далеко не все ладится. Он ее избивал. Обычная история – он над ней издевался, а она терпела и защищала его. В конце концов Карлссон перегнул палку, и Сесилия попала в клинику с серьезными травмами. Я поговорил с ней и предложил помочь. Она переехала сюда, на остров, и с тех пор не желает встречаться с мужем. Я распорядился, чтобы его уволили. – Но она по-прежнему официально замужем за ним. – Не знаю, почему Сесилия не оформила официальный развод. Но поскольку она так и не собралась снова замуж, это, вероятно, было неважно. – А этот Джерри Карлссон, он мог иметь какое-то отношение к… – …к Харриет? Нет, в шестьдесят шестом году он в Хедестаде не жил и в концерне еще не работал. – Ясно. – Микаэль, я люблю Сесилию. С ней не всегда легко, но она одна из самых лучших представительниц нашего семейства. Целую неделю Лисбет Саландер с бюрократической дотошностью планировала устранение адвоката Нильса Бьюрмана. Она репетировала – и отвергала – разные сценарии, до тех пор пока не отобрала несколько вполне реальных вариантов. Никаких импульсивных действий. В самом начале ей пришло в голову попытаться организовать несчастный случай, но вскоре Лисбет пришла к выводу, что с таким же успехом можно осуществить и откровенное убийство. Требовалось соблюсти лишь одно условие. Адвокат Бьюрман должен умереть таким образом, чтобы ни одна ниточка следствия не привела лично к ней. То, что она будет фигурировать в предстоящем полицейском расследовании, ей казалось более или менее неизбежным. Ее имя рано или поздно всплывет, когда начнут изучать деятельность Бьюрмана. Но ведь она была лишь песчинкой из целого потока его нынешних и прежних клиентов и встречалась с ним всего несколько раз. Если только сам Бьюрман не записал у себя в ежедневнике, что заставил ее делать ему минет – а это казалось ей маловероятным, – у нее не возникло бы никакого мотива убивать его. Не должно быть ни малейших намеков на то, что его смерть каким-то образом связана с его клиентами. В конце концов, имеются бывшие подруги, родственники, случайные знакомые, коллеги и так далее. Кстати, сплошь и рядом случается даже то, что на юридическом языке принято называть random violence[63], когда преступник и жертва вообще не знают друг друга. Если же речь зайдет о ней, то выяснится, что она – всего лишь беспомощная недееспособная девушка с документами об умственной неполноценности. Значит, было бы очень хорошо, если бы Бьюрмана убили таким изощренным способом, чтобы умственно отсталую девушку никак нельзя было в этом заподозрить. Стрелковое оружие Лисбет отвергла сразу. Раздобыть его не составило бы для нее особого труда, но полиция как раз очень хорошо разбирается во всем, что связано с оружием, и таким образом сможет вычислить ее. Следующий вариант – нож, который можно купить в ближайшей скобяной лавке. Но Лисбет отвергла и его. Даже если она появится внезапно и вонзит ему в спину нож, нет никакой гарантии, что он умрет сразу и без звука или что он умрет вообще. А значит, может подняться шум, который привлечет всеобщее внимание, и на ее одежде могут остаться пятна крови, грозящие стать вескими уликами против нее. Саландер даже подумывала о какой-нибудь бомбе, но этот вариант казался ей чересчур сложным. Изготовить бомбу самой ничего не стоит – в Интернете полно инструкций по производству самых смертоносных орудий. Однако взрывное устройство проблематично установить так, чтобы не подвергать риску невинных обывателей, случайно оказавшихся в радиусе поражения. Кроме того, опять-таки никакой гарантии, что Бьюрман действительно погибнет. Как раз в эту секунду зазвонил телефон. – Привет, Лисбет, это Драган. У меня есть для тебя работа. – У меня нет времени. – Это важно. – Я занята, – сказала Лисбет и дала отбой. В конце концов она остановилась на неожиданном варианте – выбрала яд. Этот вариант поначалу удивил даже ее саму, но при ближайшем рассмотрении Лисбет сочла эту идею оптимальной. Несколько суток она провела, тщательно прочесывая Интернет в поисках подходящего яда. Вариантов предлагалось много. Например, можно взять один из самых смертоносных ядов, известных науке, – цианистый водород, именуемый также синильной кислотой. Цианистый водород используется как компонент в некоторых химических производствах – например, для изготовления красителей. Чтобы убить человека, достаточно нескольких миллилитров. А один литр в резервуаре с водой вполне может уничтожить город средних масштабов. По понятным причинам производство и хранение этого смертоносного вещества находится под строжайшим контролем. Однако если какой-нибудь фанатик, задумавший скандальное политическое убийство, не может зайти в ближайшую аптеку и попросить десять миллилитров цианистого водорода, то на обычной кухне этот яд можно произвести в почти неограниченных количествах. Требуется лишь элементарное лабораторное оборудование, которое продается в составе детских химических наборов за несколько сотен крон, и набор ингредиентов, которые легко найти в самом обычном хозяйственном магазине. Инструкция по изготовлению есть в Интернете. Следующим вариантом был никотин. Из одного блока сигарет можно извлечь достаточное количество миллиграммов, а потом сварить быстро испаряющийся сироп. А еще более подходящим веществом – правда, и более сложным в производстве – является сульфат никотина. Он обладает свойством впитываться через кожу. То есть достаточно надеть резиновые перчатки, наполнить водяной пистолет и выстрелить адвокату Бьюрману в лицо. В течение двадцати секунд он потеряет сознание, а через несколько минут помрет. До сих пор Лисбет Саландер даже представления не имела о том, что так много самых обычных продуктов из ближайшего хозяйственного магазина можно превратить в смертельное оружие. Посвятив несколько дней изучению этой темы, она убедилась, что никаких технических препятствий для того, чтобы разобраться с опекуном в кратчайшие сроки, не существует. Оставалось только две проблемы. Во-первых, смерть Бьюрмана еще не гарантирует ей возможности самой распоряжаться своей жизнью. А во-вторых, как знать, вдруг преемник Бьюрмана окажется во сто крат хуже его? Прежде чем предпринять какие-либо действия, нужно досконально проанализировать последствия. Как бы ей сделать так, чтобы взять своего опекуна под контроль и тем самым управлять собственным положением? Целый вечер Лисбет просидела на старом диване в гостиной, вновь и вновь обмозговывая ситуацию. К концу вечера она похоронила идею убийства с помощью яда и создала альтернативный план. Возможно, он и не был идеальным и предполагал, что она вновь позволит Бьюрману на нее наброситься. Но если у нее все получится, то она выйдет победительницей.