К одиннадцати вечера они уже так детально вникли в серию убийств, обсудили связь между ними и отметили разные отдельные подробности, что мысли в голове у Микаэля начали путаться. Он потер глаза, потянулся и спросил, не хочет ли Лисбет Саландер пойти прогуляться. Судя по ее виду, она считала подобные променады пустым времяпрепровождением, но после некоторых колебаний согласилась. Поскольку комары вечерами активизировались, Микаэль предложил ей надеть длинные брюки. Они сделали крюк, прошли под мостом, мимо лодочной гавани, и направились в сторону мыса Мартина Вангера. Микаэль показывал по пути разные дома, рассказывая, кто в них живет. У дома Сесилии Вангер он начал запинаться, и Лисбет покосилась на него. Они миновали роскошную яхту Мартина, вышли на мыс, уселись на камень и выкурили одну сигарету на двоих. – У всех убитых женщин есть еще кое-что общее, – внезапно сказал Микаэль. – Возможно, ты уже об этом думала. – И что же? – Имена. Лисбет Саландер задумалась, потом покачала головой. – Все имена – библейские, – подсказал Микаэль. – Это не так, – сразу откликнулась Лисбет. – Лив и Лена в Библии не упоминаются. Микаэль покачал головой: – На самом деле они там есть. Лив означает «жить», а библейское имя Ева означает «жизнь». А теперь подумай, Салли: Лена – сокращенная версия какого имени? Лисбет Саландер чуть не поперхнулась от досады и выругалась про себя. Микаэль опередил ее по части сообразительности, а она не могла с этим смириться. – Магдалена. – Блудница, первая женщина, Дева Мария… И вот уже все героини Библии в сборе. Эти задачки даже психологу окажутся не по плечам. Вообще-то я сейчас подумал о другом, вспоминая об этих именах. Лисбет терпеливо ждала. – Это еще и традиционные еврейские имена. В семье Вангеров хватает антисемитов, нацистов и теоретиков конспирологии. Харальд Вангер, который живет здесь и которому сейчас за девяносто, находился в шестидесятые годы в расцвете сил. Единственный раз, когда я его видел, он прошипел, что его собственная дочь – шлюха. Без сомнения, он – женоненавистник. Вернувшись домой, они сделали бутерброды, чтобы перекусить на ночь, и разогрели кофе. Микаэль с ужасом взирал на те пятьсот страниц, которые ему подготовила любимая сотрудница Драгана Арманского. – Ты выполнила колоссальную работу за рекордно короткий срок, – сказал он. – Спасибо тебе. И спасибо за то, что ты так любезно согласилась приехать сюда и отчитаться. – А что теперь будет? – спросила Лисбет. – Завтра я поговорю с Дирком Фруде, и мы с тобой рассчитаемся. – Я не это имела в виду. Микаэль посмотрел на нее. – Ну, то, что я просил тебя раскопать, ты вроде бы уже сделала, – осторожно сказал он. – Еще не сделала. Микаэль откинулся на спинку кухонного дивана и посмотрел ей в глаза. Но прочитать что-либо в ее взгляде он не смог. Полгода журналист размышлял над исчезновением Харриет в одиночку. И вдруг неожиданно появился кто-то другой – опытный поисковик, настоящий профессионал. И Блумквист принял решение, поддавшись порыву. – Я знаю. Меня эта ситуация тоже напрягает. Я поговорю завтра с Дирком Фруде. Мы наймем тебя еще на пару недель в качестве… ассистента исследователя. Не уверен, что он захочет платить по тем же расценкам, что платит Арманскому, но приличную месячную зарплату мы, пожалуй, из него вытянем. Лисбет Саландер внезапно растаяла и улыбнулась. На самом деле ей совершенно не хотелось, чтобы ее отстранили, и она была готова продолжать работать даже бесплатно. – Меня клонит в сон, – заявила девушка и сразу ушла к себе, закрыв за собой дверь. Через две минуты она открыла дверь и высунула голову: – Думаю, ты ошибаешься. Это не серийный убийца-психопат, начитавшийся Библии. Это самый заурядный подонок, который ненавидит женщин. Глава 21 Четверг, 3 июля – четверг, 10 июля На следующий день Лисбет Саландер встала около шести утра, когда Микаэль еще спал. Она поставила воду для кофе и приняла душ. Когда Блумквист проснулся в половине восьмого, она уже сидела у включенного лэптопа и читала его соображения относительно дела Харриет Вангер. Он вышел на кухню, завернувшись в простыню и протирая сонные глаза. – На плите есть кофе, – сказала Лисбет. Микаэль заглянул через ее плечо: – Этот документ защищен паролем. Она повернула голову и взглянула на него: – Чтобы загрузить из Интернета программу, которая взламывает пароли «Ворда», требуется тридцать секунд. – Нам придется договариваться о том, где проходит граница между твоим и моим, – заявил Блумквист и отправился в душ. Когда он оттуда вышел, Лисбет уже закрыла его компьютер и вернула на место в кабинет. Теперь она включила свой лэптоп. Микаэль почти не сомневался в том, что Саландер уже перенесла все содержимое его компьютера в свой собственный. Лисбет была самым настоящим компьютерным гиком с весьма условными представлениями об этике и морали. Только Микаэль сел за стол, чтобы позавтракать, как во входную дверь постучали. Он пошел открывать. Вид у стоявшего на пороге Мартина Вангера был довольно мрачный, и Микаэль на секунду подумал, что тот пришел сообщить о смерти Хенрика. – Нет, у Хенрика все так же, как и вчера, – сказал Мартин. – Я к вам по другому вопросу… Могу я зайти на минуту? Микаэль впустил его и представил своему «ассистенту-исследователю» Лисбет Саландер. Та взглянула на магната одним глазом, быстро кивнула и вернулась к своему компьютеру. Мартин машинально поздоровался, но казался настолько рассеянным, что, похоже, вообще даже не обратил на нее внимания. Микаэль налил ему кофе и предложил сесть. – В чем дело? – Вы выписываете «Хедестадс-курирен»? – Нет. Я иногда читаю газету в «Кафе Сусанны». – Значит, сегодняшний номер вы еще не читали. – Судя по вашему тону, мне нужно его прочесть. Мартин Вангер положил на стол перед Микаэлем свежий номер «Хедестадс-курирен». Микаэлю посвятили две колонки на первой полосе, с продолжением на четвертой. Он посмотрел на заголовок. ЗДЕСЬ СКРЫВАЕТСЯ ЖУРНАЛИСТ, ОСУЖДЕННЫЙ ЗА КЛЕВЕТУ К тексту прилагалась фотография, снятая телеобъективом с церковного холма с другой стороны моста. На ней Микаэль был изображен выходящим из дверей домика. Репортеру Конни Турссону удалось с успехом выступить в жанре памфлета. В статье кратко излагалось дело Веннерстрёма и подчеркивалось, что Микаэль позорно бежал из «Миллениума» и только что вышел из тюрьмы. Текст завершался вполне привычной сентенцией, что Микаэль отказался давать интервью «Хедестадс-курирен». По тону статьи жители Хедестада должны были понять: по их городку разгуливает столичный типчик с чертовски подмоченной репутацией. Ни к одному слову нельзя было придраться, чтобы подать в суд за клевету, но Микаэля изобразили как весьма подозрительную личность. А по стилистике статья напоминала те, в которых описываются политические террористы. «Миллениум» называли «агитационным журналом», не слишком заслуживающим доверия, а книгу Микаэля об экономической журналистике автор статьи характеризовал как сборник «противоречивых утверждений» об уважаемых профессионалах. – Микаэль… Мне не хватает слов, чтобы выразить мои чувства по поводу этой статьи. Это чернуха. – Это заказуха, – спокойно сказал Микаэль и внимательно посмотрел на собеседника. – Надеюсь, вы понимаете, что я не имею к этому ни малейшего отношения… Я чуть кофе не подавился, когда это увидел. – Но кто за этим стоит? – Я позвонил утром осведомленным людям… Конни Турссон кого-то замещает на лето. Но статью он написал по заданию Биргера. – Неужели Биргер имеет влияние на редакцию? Ведь он как-никак муниципальный советник и политик. – Формально – не имеет. Но главным редактором газеты является Гуннар Карлман, сын Ингрид Вангер, – это линия Юхана Вангера. Биргера с Гуннаром связывает многолетняя дружба.