– Харриет знала об убийствах, которые совершал ее отец, но не подозревала, что Мартин принимал в них участие. Она бежала от брата, который насиловал ее и грозился рассказать о том, что она утопила отца, если она не будет ему подчиняться. – Полная фигня. После этого они молчали до самого Хедестада. Лисбет пребывала в мрачном настроении. Микаэль опаздывал на условленную встречу и высадил ее у поворота на остров Хедебю. Он спросил, дождется ли она его возвращения. – А ты собираешься тут ночевать? – спросила она. – Думаю, да. – Ты хочешь, чтобы я была дома, когда ты вернешься? Микаэль вылез из машины, подошел к Лисбет и обнял ее. Она оттолкнула его почти враждебно. Он отодвинулся. – Лисбет, ты мой друг. Она холодно посмотрела на него: – Ты хочешь, чтобы я осталась, чтоб тебе было кого вечером трахать? Микаэль окинул ее долгим взглядом. Потом развернулся, сел в машину и завел мотор. Он опустил стекло: она исподлобья смотрела на него. – Я хотел быть тебе другом, – сказал он. – Если ты считаешь иначе, можешь не дожидаться моего возвращения. Когда Дирк Фруде привел Микаэля в палату, Хенрик Вангер сидел уже полностью одетый. Журналист первым делом справился о его здоровье. – Меня собираются завтра отпустить на похороны Мартина. – О чем вам рассказал Дирк Фруде? Хенрик опустил глаза: – Он рассказал, чем занимались Мартин и Готфрид. Насколько я понимаю, все даже гораздо хуже, чем я мог себе представить… – Я узнал, что случилось с Харриет. – Как она умерла? – Харриет не умерла. Она жива. И мечтает с вами повидаться, если вы этого захотите. И Хенрик Вангер, и Дирк Фруде уставились на Микаэля. Они были в шоке. – Пришлось потратить некоторое время, чтобы уговорить ее приехать сюда, но она жива, хорошо себя чувствует и находится здесь, в Хедестаде. Она приехала сегодня утром и может прийти сюда через час. Если, конечно, вы хотите с нею встретиться. Микаэлю пришлось повторить всю историю – от начала до конца. Хенрик Вангер слушал с таким вниманием, словно внимал новой версии Нагорной проповеди. Лишь иногда он задавал какой-нибудь вопрос, чтобы что-то уточнить, или просил Микаэля что-нибудь повторить. Дирк Фруде хранил молчание. Когда рассказ Блумквиста завершился, старик долгое время сидел молча. Хотя врачи и заверяли, что Хенрик Вангер оправился от инфаркта, Микаэль боялся рассказывать ему историю Харриет – он опасался, что для него это будет слишком тяжелым испытанием. Однако Хенрик ничем не выдал своего душевного волнения – лишь голос его, когда он нарушил молчание, прозвучал глухо. – Бедняжка Харриет… И все-таки ей нужно было бы прийти ко мне. Микаэль посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут четыре. – Но вы действительно хотите с нею встретиться? Она по-прежнему боится, что вы не примете ее, когда узнаете всю правду до конца. – А цветы? – спросил Хенрик. – Я задал ей этот вопрос в самолете, когда мы возвращались домой. Из всей семьи она любила только одного человека – вас. Разумеется, цветы посылала Харриет. Таким образом она надеялась дать вам понять, что жива и что с ней все в порядке, но при этом она не хотела выдавать себя. О ситуации в Хедестаде она могла узнать только от Аниты, которая ни разу не показывалась здесь и, закончив учебу, сразу уехала за границу. Поэтому Харриет ничего не знала о том, что здесь происходит, и не имела понятия, как вы страдали, считая, что это ее убийца таким образом издевается над вами. – Наверняка она отправляла цветы через Аниту. – Та работала в авиакомпании и, летая по всему миру, посылала цветы из тех мест, куда попадала. – Но как ты узнал о том, что помогала ей именно Анита? – По фотографии, на которой она появилась в окне комнаты Харриет. – Но ведь она могла быть причастна… Я имею в виду, что она могла оказаться убийцей. Как ты догадался, что Харриет жива? Микаэль долго смотрел на Хенрика, а потом улыбнулся, впервые со времени возвращения в Хедестад: – Анита была замешана в исчезновении Харриет, но убийцей она быть не могла. – Почему ты был в этом так уверен? – Потому что это был бы уже какой-то плохо сляпанный детектив. Если бы Анита убила Харриет, вы давным-давно нашли бы ее тело. Следовательно, единственное логическое объяснение заключалось в том, что Анита помогла ей бежать и скрыться… Так вы хотите встретиться с Харриет? – Конечно, хочу. Микаэль встретил Харриет в холле больницы, у лифтов. Сначала он ее даже не узнал; с тех пор как они расстались накануне в Арланде, она успела восстановить темный цвет волос. На ней были черные брюки, белая блузка и элегантный серый пиджак. Выглядела она замечательно, и Микаэль, решив ее подбодрить, наклонился и поцеловал ее в щеку. Когда Блумквист открыл перед Харриет Вангер дверь, Хенрик встал со своего кресла. Она сделала глубокий вдох: – Здравствуй, Хенрик. Старик охватил ее всю одним долгим взглядом. Харриет подошла и поцеловала его. Микаэль кивнул Дирку Фруде и закрыл дверь, оставив их наедине. Лисбет Саландер не было в домике, когда Микаэль приехал на остров Хедебю. Ее видеоаппаратура и мотоцикл исчезли, впрочем, как и сумка с ее вещами и туалетные принадлежности из ванной комнаты. Ему показалось, что домик опустел. Микаэль в мрачном расположении духа совершил прогулку по дому, который вдруг показался чужим и каким-то нереальным. Взглянул на груды бумаг в кабинете, которые ему предстояло уложить в коробки и отнести обратно к Хенрику, но был не в силах начать уборку. Он прогулялся до магазина, купил хлеба, молока, сыра и еще чего-то на ужин, а потом поставил кофейник, уселся в саду и принялся читать вечерние газеты, вообще ни о чем не думая. Около половины шестого через мост проехало такси. Через три минуты оно проследовало в обратном направлении. Микаэль разглядел, что на заднем сиденье находится Изабелла Вангер. Около семи часов он задремал в саду, но появился Дирк Фруде и разбудил его. – Как дела у Хенрика и Харриет? – спросил Микаэль. – У этой печальной истории есть свои забавные моменты, – ответил адвокат со сдержанной улыбкой. – В палату Хенрика внезапно ворвалась Изабелла. Она заметила, что вы вернулись, и совершенно обезумела. Она кричала, что пора прекратить эту безумную трепотню о Харриет и что вы, копаясь в архивах, довели ее сына до гибели. – Что ж, в этом она, пожалуй, права. – Она требовала от Хенрика, чтобы он вас уволил и проследил за тем, чтобы вы отсюда исчезли… Она требовала от него также, чтобы он прекратил погоню за призраками. – Вот как! – Она даже не удостоила взглядом женщину, с которой Хенрик беседовал. Вероятно, решила, что она из персонала. Наверное, я никогда не забуду мгновения, когда Харриет встала, посмотрела на Изабеллу и сказала: «Здравствуй, мама». – И что же дальше? – Нам пришлось позвать врача, чтобы вернуть Изабеллу к жизни. Сейчас она отказывается узнавать Харриет и утверждает, что это вы приволокли откуда-то эту самозванку. Дирк Фруде поспешил к Сесилии и Александру, чтобы сообщить им новость о «воскрешении» Харриет. Микаэль снова остался в одиночестве. Подъезжая к Уппсале с северной стороны, Лисбет Саландер остановилась заправиться на бензоколонке. Всю дорогу она мчалась так, словно кто-то за ней гнался. Быстро расплатившись, села на мотоцикл, завела мотор и подъехала к выезду на дорогу. Здесь девушка снова остановилась в замешательстве. Ей по-прежнему было не по себе. Она покидала Хедебю в состоянии бешенства, но в дороге постепенно успокоилась. Она и сама толком не понимала, почему так разозлилась на Микаэля Блумквиста, да и вообще не знала, на него ли она злилась. Саландер подумала о Мартине Вангере, об этой чертовой Харриет, о Дирке Фруде и об этой проклятой династии Вангеров, которая укоренилась в Хедестаде и управляла оттуда своей империей, при этом без конца интригуя друг против друга. Этим людям потребовались ее услуги, иначе они бы даже не стали с ней здороваться, не говоря уже о том, чтобы доверять ей свои тайны. Вот ублюдки. Лисбет глубоко вздохнула и подумала о матери, которую утром похоронила. Ну почему ей, Лисбет, так не везет? Смерть матери означала, что ее рана так никогда и не затянется, ведь Лисбет уже не удастся получить ответы на вопросы, которые ей хотелось бы задать. Она подумала о Драгане Арманском, который стоял позади нее во время похорон. Конечно, ей следовало бы ему что-нибудь сказать. Хотя бы подтвердить, что она знает о его присутствии. Но если она это сделает, он сразу решит, что отныне получает право вторгаться в ее жизнь. А протяни она ему палец, он оттяпает всю руку. Понять ее он все равно бы не смог. Лисбет подумала о чертовом адвокате Нильсе Бьюрмане – ее опекуне, который хотя бы на данный момент был обезврежен и делал то, что ему было велено. Ненависть буквально жгла ей душу, она стиснула зубы. Потом Саландер подумала о Микаэле Блумквисте, и ей стало интересно: что бы он сказал, узнав о том, что она находится под пятой опекуна и что вообще-то жизнь у нее хреновая. Она поняла, что на самом деле вовсе не злится на него. Просто он попался под руку, и она выплеснула на него все свои негативные эмоции, когда ей больше всего хотелось кого-нибудь убить. И какой смысл злиться на него?