— Мы ничего не обязаны объяснять и не должны делиться с тобой закрытой информацией. — Не теряя апломба, Делакруа давал понять, что шутка слишком затянулась. — Вот тут ты ошибаешься, — возразил Дженко и ткнул пальцем в договор. — Согласно статье одиннадцать, пункт бэ, родители Саманты поручают мне представлять их перед полицией; кроме того, назначают меня опекуном их дочери в отсутствие других родных. Данная клаузула предусматривала, что в случае, если он отыщет в то время несовершеннолетнюю девочку, на него возлагается ответственность за ее безопасность до тех пор, пока он не доставит ее домой. Ничего подобного не произошло, но теперь этот юридический казус мог оказаться полезным для других целей. — Соглашение недействительно, — запротестовал Бауэр с обычным пылом. — Саманта совершеннолетняя. Кроме того, ее мать умерла, а отца невозможно найти. — Хотя Саманта и достигла совершеннолетия, следует установить, дееспособна ли она. По правде говоря, я в этом сомневаюсь, имея в виду пережитое потрясение… Остается отец. Но пока вы его не найдете и пока он лично не расторгнет договор, в мою задачу входит как можно лучше представлять интересы моей клиентки Саманты Андретти. Делакруа был не таким импульсивным, как коллега, и гораздо более практичным. — Мы сейчас поедем к судье и аннулируем твой договор. Не думаю, что его придется долго уговаривать: достаточно взглянуть на тебя. Все верно, Дженко это понимал: судья примет его благие намерения за попытку извлечь выгоду из дела пятнадцатилетней давности. Поэтому он сделал вид, будто пришел в замешательство, но следующий ход был заранее продуман. — Ну хорошо, предлагаю вам сделку. Агенты молча ожидали продолжения. — В моем архиве лежит толстенная папка с результатами расследования, которое я проводил пятнадцать лет назад. Бруно надеялся, что столь убедительная ложь произведет раскол между напарниками. На самом деле упомянутая папка содержала только тот листок, который находился у них перед глазами. Потому что дело Саманты Андретти было самым гиблым из всех, какие ему попадались. Точно так же, как и полиция, Дженко не обнаружил ровным счетом ничего. Так не бывает, чтобы человек действовал, не оставляя следов. Особенно если речь идет о преступлении. Этот урок целиком и полностью должен был усвоить любой частный детектив. Более того: можно сказать, что все его ремесло основывается на этом простом тезисе и еще на одном золотом правиле. Идеальных преступлений не бывает, бывают далекие от идеала расследования. Вот почему среди немногих провалов в карьере Бруно Дженко дело Андретти представляло собой самый сокрушительный. Ибо он за все это время начал сомневаться даже в том, а был ли вообще похититель. Самый удачный трюк монстра — убедить всех, что его не существует. — Ты нам предлагаешь обмен? — осведомился Бауэр. — Я тебя правильно понял? Ты нам отдаешь свою папку, а мы позволяем тебе совать нос в наше расследование — ты этого хочешь? — Нет, — поправил его Делакруа, который сразу раскусил, в чем истинная природа соглашения. — Он предлагает прикрыть нашу задницу… Дженко кивнул. — Моя папка содержит показания свидетелей, которых полиция не выслушала; улики, никем не собранные; ряд многообещающих направлений, которые были в свое время необъяснимым образом проигнорированы… Одним словом, доказательства того, что в Управлении слишком быстро забросили это дело. — Бруно выложил все карты на стол. — Вот будет жалость, если СМИ заполучат эти бумаги. С другой стороны, я, как законный опекун Саманты, просто обязан использовать все средства, чтобы пролить свет на некоторые туманные аспекты этого прискорбного происшествия. Напарники замкнулись в суровом молчании. Бруно знал, что не рекомендуется припирать полицейских к стенке, ведь рано или поздно они отыграются. Поведение Бауэра и Делакруа не предвещало ничего хорошего. Чистое безумие — просить у них разрешения принять участие в полицейском расследовании. Они никогда не согласятся, мало того — подобная претензия может доставить одни только неприятности. Тем более что шантаж основывался на блефе. Поэтому сыщик решил продолжить переговоры. — У меня нет ни малейшего намерения предавать гласности материал, которым я располагаю, — заверил он абсолютно невозмутимо. — Мне ли не знать, что, если я так поступлю, ничто не помешает вам расправиться со мной. Я не такой дурак… Я попрошу вас об одном маленьком одолжении, потом исчезну, даю слово. — Я бы не предоставил ему ничего, — заявил Бауэр, обращаясь к коллеге. — Хотел бы я посмотреть, хватит ли у засранца духу выболтать все журналюгам. Вероятно, у блондина уже чесались руки, он предвкушал момент, когда можно будет дать им волю. Но ты ничего не можешь мне сделать, думал Дженко, глядя прямо в его коровьи глаза. Вот в чем одно из немногих преимуществ скорой смерти. Неизбежный конец придает тебе супермогущество. Делает неуязвимым. — Согласен, — неожиданно проговорил Делакруа. — Чего ты хочешь? Бруно повернулся к нему: — Я хочу прослушать запись анонимного звонка. 8 Временная база оперативного штаба, координировавшая поиски тюрьмы, в которой держали Саманту Андретти, была развернута в самом центре заболоченной зоны, на площадке, где еще сохранился остов заброшенной станции техобслуживания. С каждым годом топь поглощала все больше и больше твердой земли, изгоняя всех, кто пытался бросить вызов этим негостеприимным местам. Даже в присутствии полицейских место остается зловещим, подумал Дженко. Стоило выйти из машины, как голова у него закружилась от неистового людского водоворота: эксперты и агенты так и сновали между палатками и фургончиками. На болоте работали разные следственные группы, с плавсредствами и служебными собаками. Вместе с оперативниками трудились эксперты-криминалисты: сидя в передвижных лабораториях, они исследовали все, что удавалось собрать. Там, где раньше стояли бензоколонки, расположился вертолет, готовый взлететь, чтобы осмотреть территорию сверху. Бауэр и Делакруа, которые показывали Бруно дорогу, вышли из своей машины и направились к нему. — Ты ведь понимаешь, как тебе повезло, правда? — напомнил ему блондин. — Полицейским, вообще-то, не пристало идти на поводу у гнусных шантажистов. Дженко улыбнулся, собираясь ответить шуткой, но тут их прервали. — Делакруа! — позвал кто-то раздраженным тоном. Бруно обернулся и увидел мужчину в синем костюме, при галстуке: он подходил все ближе с видом далеко не дружелюбным. При нем был крупный лохматый пес. — Я мигом, — бросил Делакруа и направился навстречу незнакомцу. Бауэр потянул Дженко за рукав и буркнул: — Пошли. Пока они удалялись, Бруно не переставал следить за тем, что происходило между другими двумя. — Никто даже не отвечает на мои звонки, — жаловался незнакомец. — Когда вы начнете искать ее? Интересно, промелькнуло в мыслях у Дженко, кого он имеет в виду? Кого нужно искать? Саманта Андретти нашлась. Но тут пес залаял, и слов стало не разобрать. — Тихо, Хичкок! — приказал хозяин. Дженко замедлил шаг: хотелось услышать, о чем эти двое так оживленно спорят. Тем временем Бауэр с нетерпением ждал его у лесенки, ведущей в фургон. — Ну, ты идешь или как? * * * Внутри фургона разместили сложнейшую аппаратуру, с помощью которой в данный момент исследовалась запись анонимного звонка. Звуковой файл был преобразован в разноцветные диаграммы, которые светились на мониторах компьютеров. Четыре эксперта пытались разобрать отдельные звуки, погруженные в фоновый шум, надеясь найти хоть какое-то указание, которое помогло бы определить личность человека, совершившего звонок. Любая из вершин диаграммы могла скрывать в себе посторонний голос, или колокольный звон, или, если им по-настоящему повезет, даже имя. Целью было определить место, откуда совершен звонок, чтобы потом поискать возможных свидетелей, которые могли бы предоставить описание неизвестного. Целых пять минут Дженко, скрестив руки, оглядывался по сторонам, не в силах усидеть спокойно во вращающемся кресле. Бауэр, стоя, не сводил с него глаз: его явно раздражало это беспрестанное верчение. Но ни один из двоих не проронил ни слова, пока не вернулся Делакруа. — Извините, — поднявшись в фургон, пропыхтел полицейский, весь в поту. Набрав воды из кулера, обратился к коллеге: — Ты ему что-нибудь объяснил? — Еще нет. Делакруа взял стул и уселся напротив Дженко. — Разумеется, все, что мы тебе расскажем, — конфиденциальная информация. — Он взял у Бауэра бланк и авторучку. — Если хоть полслова просочится в прессу, я приду прямо к тебе. — Остается рассчитывать, что никто из здешних полицейских не берет взяток у журналистов, — съязвил Бруно, потом подписал бланк и вручил его блондину. — Звонок произвели с украденного мобильника, — начал рассказывать Делакруа. — Потом его отключили, может, и уничтожили, так что отследить, кому он принадлежит, не удается. — Саманта Андретти к тому же находилась в двенадцати километрах от соты, в которой зафиксирован звонок, — добавил Бауэр. — Стало быть, тот, кто ее нашел, долгое время размышлял, сообщать или не сообщать полиции. — То есть вы не думаете, что звонил сам похититель? — спросил Бруно, хотя и сам уже отбросил предположение, будто монстра что-то подвигло на акт милосердия, после того как он пятнадцать лет держал девушку в заточении и издевался над ней невесть какими способами. — Такую возможность мы исключили, ибо, судя по тембру, голос принадлежит молодому человеку, который в момент похищения едва достиг подросткового возраста, — пояснил Делакруа. — Но не исключено, что говорил сообщник, который раскаялся в содеянном или стал опасаться, что их обнаружат. Кабинетных версий полно, подумал Дженко. Но такое впечатление, что следствие топчется на месте. Двое агентов, кажется, хорошо сработались, кто знает, может быть, это у них такая тактика, а на самом деле они умалчивают о самом важном. — Теперь можно мне прослушать запись?