— Господи, вы, ребята, вечно заняты чем-то так поздно. Я старая, помнишь? — она рассмеялась, и это прозвучало как те большие колокольчики на ветру, которые я всегда так любил в своем доме в Лондоне. Это разлило теплое ощущение глубоко в моей груди и… Господи, кто я, черт возьми, такой? — Тогда, думаю, уместно думать обо мне как о твоем молодежном гиде, — сказал я. Она усмехнулась, ставя сумку с ноутбуком на столик рядом с дверью: — Не знаю, готова ли я к этому. — Я буду нежен, — пообещал я, понимая, что мои слова прозвучали гораздо грубее, чем я намеревался. Или, может быть, так и было задумано, я уже не уверен. Румянец залил ее щеки. — Прекрасно, но, видя, как ты дрожишь при упоминании о призраках… Я фыркнул: — Я не дрожу! Она рассмеялась: — Я буду твоим сверхъестественным гидом. Интригующе. — Ох? — Ага. Я гуру по сверхъестественному. Я сморщил нос и услышал, как позади нас Хэм звякнул в раковине. — Могу я спросить, как можно стать гуру по сверхъестественному? Переступив с ноги на ногу, она выпрямилась, словно говоря мне, что ее ответ поразит меня до глубины души. — Ты знаешь сериал «Сверхъестественное»? Я прищурился, изображая настороженный взгляд. Все знают об этом сериале, но к чему она клонила? — Да, конечно. — Я смотрела каждый сезон по меньшей мере двадцать раз. Следовательно, я гуру по сверхъестественному. Невозможно потратить столько часов и посвятить этому столько времени, а в итоге не получить какой-нибудь почетной степени. Это прозвучало нелепо, но ответ застал меня врасплох, и я со смехом откинул голову назад: — Чарли Одед, ты — просто нечто. Она пожала плечами, снова поднимая свой ноутбук: — Не волнуйся, Виндзор. Со мной ты будешь в безопасности. Напиши подробности. Я приеду. Я шагнул вперед и, не раздумывая, обнял ее, сжав ее плечи своей хваткой. В тот момент у меня точно не было времени анализировать свои чувства, но я страстно желал прикоснуться к ней. Даже если это было всего лишь простое объятие. Это заняло у нее секунду, но она обхватила меня свободной рукой за талию и сжала в ответ. Она положила голову мне на грудь, глубоко дыша, и что-то внутри меня сломалось. Страстное желание превратилось в потребность, неоспоримое и невыносимое вожделение. Казалось, для нас обоих. Я тоже почувствовал это в ней. Ее тело напряглось, и ее пристальный взгляд метнулся к моим губам, затем к глазам, ее взгляд был напряженным. Это было так, как будто мы каким-то образом соединились. Словно эластичная лента, лопнувшая от напряжения, атмосфера в комнате изменилась. Ее аромат ошеломил меня, сахар и фрукты, она пахла как идеальный летний день и моя любимая сладость. Все вместе. Моя хватка усилилась, когда она вцепилась мне в спину, и я ни за что не хотел отпускать ее. Я бы стоял здесь вечно. Заморенный голодом и лишенный сна, если это бы означало, что я мог продолжать обнимать ее. Этого нельзя было отрицать, мы чувствовали одно и то же. Та самая связь. Я почувствовал это в ее объятиях — почти так, как если бы она боялась меня отпустить. Мы никогда не заходили так далеко — черт возьми, мы обнимались всего один раз. Мы никогда не говорили о чувствах, но слова были не нужны. И мы не станет говорить об этом после. Это я уже знал, но я бы украл этот момент. Я бы забрал это у нее. Спрятал бы его подальше для сохранности. Ее густые локоны рассыпались по моим пальцам, когда я схватил ее за затылок, и Чарли придвинулась ближе ко мне, ее ноги соприкоснулись с моими. Каждый дюйм моей открытой кожи касался ее, и, наконец, впервые в жизни я почувствовал себя как дома с другим человеком. Комфортно. Совершенно не похоже на меня. Я не мог остановиться, откинул голову назад, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, в то же самое время, когда она посмотрела на меня снизу вверх. Она вглядывалась в мое лицо, и я чувствовал, как ее сердце бьется у меня в груди. Боже, пусть она думает о том же, о чем и я. Она облизнула губы, а я облизал свои, чувствуя ее притяжение. Возбуждающее и манящее. Я не знал, как мы так быстро дошли до этого, но я не собирался с этим бороться. Не сегодня. Я бы дал себе одну ночь, чтобы что-то почувствовать. Чарли медленно начала приподниматься на цыпочки, ее глаза оживились, и я наклонился. Как раз в тот момент, когда наши губы почти соприкоснулись, Хэм уронил что-то сзади, металлическую тарелку или стакан, и мы отпрыгнули друг от друга, разрываясь на части. Мы моргали, глядя друг на друга, и улыбка Чарли была великолепна. — Увидимся завтра, — сказала она. Я улыбнулся, глядя в пол, затем рискнула взглянуть на нее. Ее зубы прикусили нижнюю губу, щеки раскраснелись, и она помахала мне. Я усмехнулся и наблюдал за тем, как она двигалась плавными движениями, жалея, что не могу снова прикоснуться к ней. ВОСЕМЬ Я НЕ ПОДГОТОВЛЕН ДЛЯ БОРЬБЫ С ПРИЗРАКАМИ ЧАРЛИ Записка с тяжестью пролежала на моем пассажирском сиденье всю прошлую ночь, а сегодня она будто насмехалась надо мной. Я не могла заставить себя открыть ее. Эти слова каким-то образом помогали мне справиться с непонятными чувствами, которые я, очевидно, все еще испытывала к Брэндону. Мне было неприятно признавать это, и, возможно, именно поэтому я не осознавала этого раньше. Он избил мое сердце и оставил на нем шрамы, но не убил его. И записки от «В.» помогли мне осознать это. А потом еще был Рид и наш «почти поцелуй». О, Боже мой, о чем я только думала? Он намного моложе тебя, Чарли. Ладно, может быть, не намного моложе, но это все равно вызывало беспокойство. Но он также был удивительным, очаровательным и добрым, и когда его глупые, надутые губы и глубокий акцент соприкасаются со мной, я, очевидно, не могу сдержать свои чувства. Кем была эта новая Чарли и что случилось со старой? Очевидно, у новой Чарли не было никаких границ. Я больше не могла этого выносить, схватила записку с сиденья и развернула ее. Твои шрамы не определяют тебя. Это выбор, который ты делаешь после того, как боль проходит. — В. — Что это? — спросила Блейк, садясь в мою машину со стороны пассажира. Нам нужно было выполнить кое-какие поручения, но я думала, что она не выйдет еще минут десять. Эта девушка всегда опаздывала. Я взглянула на время и поняла, что читала и перечитывала записку почти пять минут. Я быстро сложила листок, прижимая его к груди. Как будто слова каким-то образом могли бы исчезнуть, если я их отпущу: — Ничего. Блейк закатила глаза и пристегнула ремень безопасности: — Ты дерьмовая лгунья, Ли Ли. Что за скрытность? Я колебалась. — Ты… вроде как ужасно умеешь хранить секреты, — это не было ложью. Конечно, я рассказывала ей все, но это не значит, что я не замечала ее длинного языка. Не то чтобы она рассказывала кому-то что-то важное, она держала все важное при себе, но мне ради этого пришлось нелегко. И, может быть, это было глупо, но я чувствовала, что важность записок потеряла бы свое значение, если бы она узнала. Но опять же, может быть, если бы она была посвящена в курс дела, то смогла бы помочь расшифровать, что я к ним чувствую. Господи, я больше ничего не знала. — Порежь меня, и разве я не истеку кровью? — она театрально схватилась за грудь. Я закатила глаза и остановилась у знака «Стоп» в конце улицы: — Тише ты. Не веди себя так, будто моего фиаско с влюбленностью в седьмом классе не произошло.