Не отвечая сразу, я наполнила стеклянную вазу водой, развернула цветы и с плеском воткнула их внутрь. Они были прекрасны, поэтому я поставила их в центр своего обеденного стола. Изо всех сил пытаясь подобрать нужные слова, я открыла рот: — Рид… — Не надо. Я знаю, что ты собираешься сказать. — Знаешь, да? — Знаю. Я рассмеялась, потому что он казался таким чертовски уверенным в себе, и это было восхитительно: — Ну тогда давай. Он скользнул ко мне плавными шагами, его руки обвились вокруг моей талии. Взгляд метался туда-сюда между моими губами и глазами, пока он обдумывал все, что собирался сказать: — Ты собираешься заявить, что поступаешь правильно, позволяя мне уехать без тебя, потому что семья — это самое важное. Что во время каникул должна быть только семья, — я энергично кивнула, и он поднял глаза, нахмурив брови. — Но вот в чем дело, Чарли, теперь ты моя семья. Ты можешь принять это и обнять меня или можешь пойти в дом родителей Блейк, зная, что упускаешь людей, которые хотят встретиться с тобой и провести с тобой время, — он приблизил свои губы к моим, но не поцеловал меня. Вместо этого его губы коснулись моих, когда он заговорил. — Так что, хватай свои сумки и поехали со мной, — его губы прижались к моим, и я удовлетворенно замурлыкала. Когда его губы исчезли, я открыла глаза, чувствуя легкое головокружение и дурноту. Он привел веские доводы. — А что насчет Блейк? Его руки упали с моих боков, и он вытащил телефон, несколько раз ударив по экрану. Он поднес динамик к уху и подмигнул мне. — Блейк Холлис, счастливого кануна Дня благодарения, дорогая, — он усмехнулся. — Ты была права. Тебя это все еще устраивает? — он немного послушал, кивая. — Очень хорошо. Конечно. Всегда, — он ухмыльнулся. — Увидимся после отпуска, и езжай аккуратно. Он закончил разговор и приподнялся на цыпочки. — У тебя слишком победоносный вид. — Правда? — он почесал красную корку на подбородке, а затем откинул прядь волос, упавшую ему на лицо. — Ну, что я могу сказать? Я хороший. — Ты такой, не так ли? — я рассмеялась, когда он подошел к моему холодильнику, чтобы взять несколько виноградин, и отправил две в рот. — Ага. — Блейк уже знала, что ты заедешь за мной, да? — Напротив, любовь моя. Она всего лишь предположила, а я не сказал ей, что она ошибалась. Она уже на пути к своим родителям. У меня отвисла челюсть. Моя лучшая подруга — маленькое дерьмо. Она бросила меня! — Она такая сволочь! Рид усмехнулся: — Мы с ней говорили ранее, любимая. Я прищурила глаза. Я так и думала: — Вы, ребята, маниакальные вдохновители, которые знают, что я не могу устоять перед букетом лилий и красивым мужчиной. Он поклонился. Я изучала его, поджав губы: — Агрх, прекрасно! Ты победил. Его улыбка стала шире: — Обещаю, что нам будет очень весело. Мне было по-настоящему страшно возвращаться в «Родной милый Виндзор». В последний раз, когда я была там, мы с Брэндоном готовились к свадьбе. Но был только один способ стереть запятнанные воспоминания, и у меня было чувство, что у Рида есть правильная формула, как это сделать. Взяв Рида за руку, он подхватил мою дорожную сумку, погрузил ее в свой пикап, и мы отправились к Виндзорам. — Давай поиграем в игру, — предложил Рид, выезжая из Уизли. У него было опущено окно, воздух снаружи шевелил его волосы, и он выглядел как горячая шотландская модель. От его кожаной куртки до коричневых ботинок — мне хотелось разлить по бутылкам его самоуверенность, чтобы выплеснуть ее на себя. Я наблюдала в боковое зеркало, как наш город исчезает позади нас, и улыбалась: — Ладно. Что это за игра? Он пожал плечами, убирая пальцы с руля, чтобы помахать кому-то, идущему по пешеходному переходу. — Я хочу знать о тебе все. У нас есть немного спокойного времени. Так что, может быть, давай назовем это «Настоящей игрой». Расскажи мне что-нибудь настоящее… Я ухмыльнулась. Настоящее, казалось, была нашим единственным знаменателем. Наша золотая середина. — Хорошо. Его рука легла на мою ногу, и он сжал ее: — Ты сможешь угадать мое второе имя? — Что? — сказала я. — Это не та игра, в которую мы играем. Я думала, ты задашь мне вопрос, и я отвечу правдиво. Игра в угадайку? У меня это плохо получается. Например, СМИ. Самый ужасный игрок. За. Все. Времена. СМИЗВВ. Глаза Рида нахмурились: — Я даже не могу притвориться, что помню эту аббревиатуру. — Я тебе напомню, — рассмеялась я, переплетая свои пальцы с его на своей ноге. Я застонала. — Ладно, хорошо. Второе имя? Рид ухмыльнулся, и ямочки на его щеках проявились в полную силу. — Эм, Эдвард? — Как у Каллена? Боже, нет (прим. Эдвард Каллен — главный герой серии «Сумерки»). Я пробормотала: — Разве у тебя нет членов семьи с таким именем? — Каждого второго мужчину в моей семье зовут Эдвард, — он закатил глаза с озорным блеском. — Шучу. Но нет. Только не Эдвард. — Джон? — Не-а. — Джеймс? — Нет. — Гарольд! Он посмотрел на меня пустым взглядом: — У тебя ужасно получается. — Я же говорила тебе! — сказала я, положив свободную руку на ногу. — Дай мне подсказку. Он поднял глаза, совсем не желая мне помогать. — Есть миллионы имен. Давай, черт возьми. Дай. Мне. Что-нибудь. Рид на минуту задумался: — Сын Хакстейбла. Мой нос сморщился: — Хм? Он рассмеялся: