Она кивнула, прикусив нижнюю губу: — Он хочет детей? Я пожала плечами, положив руку на свой слегка вздутый живот. Раньше я этого не замечала и, черт возьми, даже толком не смотрелась в зеркало, но с моим телом определенно что-то происходило. Ребенок. Сделанный Ридом. Которого он мог ненавидеть. О, боже. Прекрати это, Чарли. Возьми себя в руки. — Он будет в восторге, Чарли. Я это чувствую. Блейк всегда утверждала, что она была, как она это называла — Знающей. Она говорила, что знает какие-то вещи. Почувствует их. Я никогда по-настоящему этого не понимала, но даже в детстве она предсказывала, что что-то произойдет. Я упаду и поврежу колено, или ее мама приготовит мясной рулет на ужин, что-нибудь в этом роде, и это сбывалось. У нее было чутье, и, возможно, это я рационализировала то, что хотела или надеялась считать правдой. Понятия не имею. Но, Боже, я правда хотела, чтобы она оказалась права. — Завтра ты уезжаешь в Нью-Йорк. Тогда ты собираешься ему сказать? — Думаю, что собираюсь прощупать почву. Если он не захочет детей, это сломает меня, но, по крайней мере, я буду знать, каким будет мое решение. — Ты же не собираешься… — она замолчала, ее взгляд упал на мой живот. Я схватилась за свой раздутый животик, от мысли о том, что этот милый маленький ребенок покинет мое тело, мне стало дурно: — Нет! Боже, нет. Она выглядела немного позеленевшей даже от того, что упомянула о такой вещи. — Я всегда хотела иметь семью, — Блейк знала это. — Это мой шанс. Мое начало, — я рассмеялась. — Все произошло не совсем так, как я думала, но, — я постучала по подлокотнику кресла рукой, которая не лежала у меня на животе, — я хочу этого. Несмотря ни на что. Улыбка тронула губы Блейк, и ее глаза наполнились слезами: — Я здесь ради тебя. Все, что тебе нужно. — Нужно будет приспособиться, — сказала я. — Учитывая открытие, сейчас не самое подходящее время. Блейк не смутилась: — Мы пройдем через это, как всегда. Кроме того, теперь у нас есть Джеймс и Вик, которые помогут. Все будет замечательно, — она подняла кулак, чтобы я могла ударить по нему. — Жены-сестры по жизни (прим. Sister wives — американские реалити шоу). Я рассмеялась: — Жены-сестры по жизни. ОН ПРИШЕЛ РАНО. Как кто-то всегда может приходить так чертовски рано? Агрх, Рид никогда не смог бы опоздать, даже если бы попытался. Чувствуя легкую тошноту, я широко распахнула дверь, чтобы он вошел внутрь. Он ослепительно улыбнулся мне, прежде чем взять меня на руки, чтобы обнять. — Любимая, — сказал он мне в шею. — Я скучал по тебе. Он усадил меня, и я уставилась на его лицо, изучая каждую линию, каждый изгиб, каждый дюйм кожи. При виде него у меня закружилась голова, я забеспокоилась, возбудилась и просто ужасно занервничала — закрученный торнадо противоречивых эмоций. Но по тому, как просветлели его черты в тот момент, когда он увидел меня, я почувствовала, что беспокойство немного улеглось. Рид Виндзор любил меня. Или, по крайней мере, он мог бы. И думаю… может быть, я тоже любила его. Он отстранился, его кожаная куртка была поношенной, а джинсы — темно-черными. Все в нем кричало о том, что он сердцеед, но его действия обещали защиту. И я бы наслаждалась этим чувством до тех пор, пока больше не смогла бы. Я освободилась от его от пристального взгляда и направилась на кухню. Бросив быстрый взгляд через плечо, я незаметно сунула несколько моих любимых записок от моего вечно неуловимого тайного поклонника в карман своей сумочки. Я была ненасытна и не могла прожить и нескольких дней без этих слов. Поколебавшись, я с улыбкой повернулась к Риду. — Что это? — спросил он, приподняв бровь при виде одного из листков бумаги, торчащих из кармана. — О, э-э, — уклонилась я, прикусив губу и запихивая листок поглубже в сумочку. — Это записки. Рид сглотнул, его глаза расширились: — От… от кого? Я покачала головой, вытаскивая одну из них, чтобы он прочитал: — Хотела бы я знать. Он осторожно потянулся за запиской и стал изучать слова, как будто тщательно вчитывался в каждый слог. — Есть какие-нибудь идеи, кем бы этот «В.» мог быть? — спросила я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы получше разглядеть записку, которую протянула ему. — Я так и не смогла в этом разобраться, и это сводит меня с ума. Не встречаясь со мной взглядом, он покачал головой: — Нет, — Складка у него на лбу, казалось, становилась тем глубже, чем дольше он смотрел на бумагу. — Я так и подумала, — сказала я, наблюдая за тем, как его рот скривился. Он вернул мне мою записку, постарался скрыть свое выражение лица и улыбнулся: — Готова отправляться в путь? — спросил он, ища мою сумку. Я кивнула, затягивая пучок на макушке: — Готова. Мы можем заехать в аптеку? Доктор прописал мне какое-то лекарство от моей странной… проблемы с желудком, — Боже, я вела себя как идиотка, когда пыталась уклоняться. Рид улыбнулся и заправил мне за ухо маленькую прядь рыжих волос. — Все, что тебе нужно, любимая. Ты уверена, что вообще хочешь поехать? — его глаза были встревожены. — Если ты не в состояние для этого… — Нет, — остановила я его. — Я чувствую себя прекрасно. Это просто на случай, если мне правда станет плохо. Я не хочу отсиживаться в стороне и упустить возможность повидаться с твоими друзьями. Я заметила, что у него были маленькие морщинки вокруг глаз. Раньше их там не было, черт возьми, может, они и были, я стала сумасшедшей и вдруг начала замечать всякую ерунду, но он выглядел впечатляющим человеком. Красивым. Грубым. — Хорошо, — сказал он, заметив мою сумку, стоящую на диване в гостиной. Он подхватил ее, взял меня за руку, и мы направились в аэропорт. Рецепт от врача был готов и ждал меня, когда мы добрались до аптеки, и, к счастью, Рид даже не зашел внутрь. Когда мы прибыли в аэропорт, Рид взял мою сумку, взвалил ее себе на спину вместе со своей собственной, взял меня за руку и повел внутрь. К счастью, здесь не было слишком многолюдно, как в большинстве аэропортов. Мы зарегистрировались, имея в запасе целый час, поэтому я взволнованно потащила Рида в фирменный ресторан для завтраков. Да, такие были в штате Мэн, и да, я часто их посещала. Заказав вафлю с достаточным количеством взбитых сливок, чтобы продержаться до Нью-Йорка, я радостно напевала, пока Рид наблюдал, как я ем. Он заказал яблоко, как привереда. — Нервный пассажир, — сказал он, хрустя яблоком во рту. — Разве ты не летал все время, когда был ребенком? — Это не значит, что эти большие машины не пугают меня до смерти. Я рассмеялась, откусывая еще кусочек вафли: — Значит, яблоко успокаивает твой желудок? Рид откинул волосы со лба и поудобнее устроился в кресле: — Яблоко — это всего лишь ритуал. Я делал это перед каждым полетом с тех пор, как мне исполнилось семь. Был один конкретный рейс, когда я забыл перекусить, потому что опаздывал, и у нас была ужасная турбулентность. Я был уверен, что это произошло потому, что я забыл свое верное яблоко, — он поднял почти съеденный фрукт. Ухмыляясь, я посмотрела на свою пустую тарелку: — Могу взять это на заметку. Вафли и взбитые сливки перед каждым полетом, по-моему, звучит восхитительно. Глубокий смех Рида прокатился по его животу, когда он потянулся под столом, чтобы сжать мое колено. Двое маленьких детей сидели за соседним столом, и мои глаза нашли их. Они были вежливы, спокойны, и ждали, пока их мать заказывала еду у стойки. Рид проследил за моим взглядом, когда одна из маленьких девочек заметила его. У нее были длинные каштановые локоны и голубой бант в волосах, а улыбка была такой же широкой, как и ее маленькое личико. Она помахала Риду, ее глаза были маленькими.