РИД Бросившись за ней, не желая делать то, о чем она просила, я выскочил из аэропорта к такси, в которое она садилась, и постучал в окно. — Ну же, Чарли, не уезжай, — моя голова упала на матовое стекло, но она отказывалась смотреть на меня. Ее подбородок дрожал, слезы ручьем текли по лицу, но она не обернулась. Я подергал ручку, желая, чтобы дверь открылась. — Пожалуйста… пожалуйста, — взмолился я, но, даже не взглянув больше, Чарли что-то сказала водителю, и такси умчалось, едва не наехав на меня. — Блядь! — я закричал в небо, дергая себя за волосы, когда задние фонари исчезли вдали. Встревоженные взгляды зевак на парковке устремились мимо меня, стараясь не встречаться со мной взглядом. Достав свой телефон, я набрал ее имя на экране и поднес его к уху. Звонок мгновенно перенесся на голосовую почту. Я схватил бесполезное устройство, уговаривая себя не разбивать его вдребезги об землю. Зимний холод обхватил своей ледяной рукой мои кости, и я направился обратно ко входу в аэропорт и схватил свою сумку, которую в спешке уронил у дверей. Я ни за что не собирался ехать в Нью-Йорк. Я любил Ларк, Роуэна и Лиама, но я должен был найти способ наладить отношения с Чарли. Забросив свое барахло в грузовик, я поехал обратно в кампус, борясь со слезами, которые беспомощно лились из моих глаз. Я раздраженно распахнул дверь в свое общежитие, дерево заскрипело визгом петель. — Что… что ты здесь делаешь? — спросила Амелия с кровати Хэма, смущенная моим вторжением. Она села и прижала к себе подушку. Я бросил свою сумку на пол, пнул ее несколько раз для пущей убедительности и упал в свою собственную кровать, волосы закрыли мне глаза: — Я облажался буквально… во всем. — Снова? — сказала Амелия, и я внезапно понял, что мы с Хэмом поменялись местами, и что Чарли действительно была права, я поступил во многом как Брэндон, не сказав ей, когда она спросила, знаю ли я, кто такой «В.». Черт возьми. — Что случилось? — спросила Амелия, ее глаза были полны беспокойства. Я вздохнул, когда Хэм вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем: — Рид? — Приятель, — я поднял руку в приветствии, даже не удостоив его взглядом. — Что случилось? — снова спросила Амелия. — Я солгал ей. Сделал единственную вещь, которая, как я знал, испортит все. Господи, я хотел хорошенько пнуть себя. — О чем ты солгал? — спросил Хэм, стягивая через голову рубашку университета Хешер и бросая мокрое полотенце в корзину для белья. — Я писал ей записки. Подписывал их инициалом своей фамилии. Она спросила меня, знаю ли я, кто их пишет, и я ответил ей, что нет. — Тупой ход. Очевидно, Амелия. Я сел, откидывая волосы назад. Амелия прищурила глаза: — Итак, записки были плохими? — Вовсе нет. Это началось еще в начале семестра, чтобы заставить ее улыбнуться, и пошло как снежный ком. — Значит, она разозлилась из-за того, что ты солгал? — уточнил Хэм. Я хрустнул костяшками пальцев: — Да. Амелия кивнула, а затем спросила: — Что говорилось в записках? Я вздохнул и поднял глаза к потолку: — Они просто подбадривали ее. Не знаю. Я думал, они помогают ей. Амелия облизнула губы. — Помогут, в чем? Мой взгляд обратился к ней. — Она казалась грустной, когда мы встретились. Сломанной. Я хотел, чтобы ей стало лучше. — Но ты никогда не говорил ей, что именно ты был автором записок? Я покачал головой. — Чувак, — сказала Амелия, садясь. — Вероятно, она находила в них исцеление, и это сбивало ее с толку. Сколько их ты отправил? — Я отправил… — я сглотнул, — достаточно. — Число было не важно. Начиная с сентября, я отправлял по одной практически каждую неделю. Итак, неплохое количество. Амелия встала и агрессивно толкнула меня в плечо: — Ты идиот, — с этим ободряющим предложением она пошла на кухню, взяла миску с чипсами и села рядом со мной. — Слушай, ты облажался, чувак. Ты солгал. Как бы там ни было, тебе следовало просто сказать ей, когда она спросила. Я наклонил голову, потянув за кожу на челюсти. — Она была так зла, Амс, — мои руки сжались в крепкие кулаки. — Мне нужно все исправить. Я не могу потерять ее. — Тебе нужно дать ей время, — сказал Хэм, удивив нас с Амелией, и мы остановились, чтобы поглазеть на него. — Что? Амелия рассмеялась, на мгновение положив голову мне на плечо: — Ого, наш маленький мальчик растет. Легкая усмешка тронула уголки моих губ, и мгновение спустя я выдохнул, вспомнив, каким чудовищным неудачником я был. — Как долго? Я не могу быть вдали от нее, зная, что она ненавидит меня, — я бы сделал все, чтобы удержать ее. Амелия подняла голову, отправляя в рот чипсинку: — Терпи изо дня в день. Мы должны были пообедать на следующий день после вашего возвращения. Я прослежу, чтобы она не продинамила меня, и прощупаю почву. Я застонал, прикрыв глаза рукой, и откинулся на спинку кровати. Что, черт возьми, я буду делать? Я не могу просто сидеть на месте. ПЯТЬ ДНЕЙ. Пять дней прошло с тех пор, как я в последний раз видел ее улыбку. Слышал ее смех. Наблюдал, как она прикусывает внутреннюю сторону щеки. Пять дней с тех пор, как я видел свое будущее в другом человеке. Пять дней с тех пор, как я мог обнять ее. Прошло пять дней с тех пор, как я спорил с ней об остроумии. Я скучаю по ней. Я так чертовски сильно скучаю по ней, что мне больно даже думать о ней. Забившись в самый дальний угол кофейни «Гроветон Кофе Ко.», я достал ноутбук и просмотрел ее страницу в социальных сетях. Ничего не изменилось. Она не изменила свой статус в отношениях, он по-прежнему говорил о том, что у нас были отношения. Она не обновляла свой статус. Она не сменила свою фотографию со мной и ей в нашем отеле. Все было по-прежнему, но все изменилось. Амелия: Разговаривала сегодня с твоей девушкой. Я: Скажи мне какие-нибудь хорошие новости, Амс. Она слишком долго не отвечала, эти три маленькие точки дразнили меня своей насмешливостью. Мое сердце бешено колотилось, пока я ждал ее ответа. Чтобы убить немного времени, я еще раз просмотрел страницу Чарли, надеясь найти комментарий, на котором можно было бы зациклиться, но там ничего не было, и я официально сошел с ума.