В конце концов мы оказались в его комнате на третьем этаже Хлева. Его соседей – двух братьев – по счастью, там не оказалось. Мы сели на его аккуратно застеленную кровать. На тумбочке была гора книг и, как я с удовлетворением отметила, никаких фотографий Флоры. Комната выглядела именно так, как я ее себе представляла по описанию Кевина, и тот факт, что хотя бы этот кусочек действительности совпал с тем, что я себе навоображала, меня ободрил. Я сидела и потягивала пиво, как вдруг он протянул руку и, отобрав у меня кружку, тоже из нее отхлебнул. – Странное дело, – сказал он. – Вот мы с тобой в письмах болтали обо всем на свете, а сейчас не знаю, что и сказать. – А и не надо ничего говорить… Я ждала, что вот сейчас-то он меня поцелует, но нет. И тогда я сама его поцеловала. Поначалу отклика не было, и меня охватила паника. Он же просто фантазия, которую я сама выстроила в своей голове, сказка, которая легко может схлопнуться. Но тут его губы впились в мои, а рука легла на затылок. Его пальцы просеивали мои волосы, как песок. Меня никогда так не целовали – не целовал человек, который знал, что у меня внутри, внутри меня даже не побывав. Я сотни раз лизалась с Мэттом, но такого не испытывала. Но как только я полетела куда-то в пропасть, все кончилось. – Я не могу! – он отшатнулся. – Прости, Амб. Пойми… я ведь несвободен. Сама знаешь. Флора и так постоянно клюет мне мозг: где я, что я… Не хочу давать ей повода для лишних подозрений. А ты… ты не такая, как все. Мне не понравилось ни «несвободен», ни то, как он утер губы. – Не думай, что я такой мудак… Просто ты заслуживаешь настоящих, полноценных отношений, а я тебе этого дать не смогу. Обман не по мне. Никогда такого не делал и делать не буду. – Но мы не… – начала я. – Ты как никто должна это понимать, – сказал он. – Тебя же саму обманывали. Ты знаешь, каково это. Это было почти предостережение – почти. Я не была до конца уверена, кого он убеждает – меня или себя. И в ярость меня привел даже не намек на Мэтта, а его убежденность, что хрустальное совершенство Флоры никак нельзя испоганить теми мытарствами, через которые прошла я. Я выдавила слабую улыбку: – Да, знаю. Ты прав. Прости меня. Но, именно услышав из собственных уст эти два слова – «Прости меня», – я внезапно решилась на все остальное. Мне стало тошно от собственных извинений. Я подумала: а как бы на моем месте поступила Салли? Она показала мне, что быть эгоистичной – нормально, и, если мир не готов мне чего-то дать, это не значит, что я не могу этого взять. – Послушай, я должна тебе кое-что сказать. – Мой голос дрожал. Я должна была сыграть убедительно, дать лучшее представление в своей жизни. – Конечно, не знаю, стоит ли… но мы так сблизились, и, будь я на твоем месте, я была бы благодарна тебе за откровенность… – О чем ты? – пробормотал он. – Что ты имеешь в виду? Шоу начинается. – Ты никогда не думал, почему Флора так дотошно выспрашивает, где ты и чем занят, хотя ты ничего плохого не делаешь? – К чему ты клонишь? – Он стал пощипывать кончики своих волос, словно так у него шестеренки в мозгах крутились быстрее. – У нее завелся ухажер. – Я потерла ладонью лицо. – Ох, как же трудно об этом говорить… И вообще это не мое дело, конечно… Но ты правильно сказал: меня саму обманывали. Я знаю, как это больно. Словом – ухажер. Пока это просто флирт, но кто знает, как дальше пойдет… – Ерунда. Флора, она… не заведет она хахаля на стороне. Я шумно вздохнула: – Однажды я застала их у нас комнате. Это парень из нашей общаги. Хантер. Она стала уверять, что они просто домашку делали. А уже потом попросила меня никому об этом не говорить. Мол, это бросит тень на ее репутацию. Он стиснул зубы. Я хотела добавить еще компрометирующих подробностей, но решила – пусть Кевин пока переварит услышанное. – Еще она как-то упоминала его в разговоре с сестрой. Но быстро свернула разговор, когда я вошла. – Ее сестра меня недолюбливает, – пробормотал Кевин. – Я никогда ей не нравился. Я натянуто улыбнулась. Поппи была для Флоры и Кевина камнем преткновения. Этому я научилась у Салли – где куснуть, чтобы пошла кровь. – Мы почти каждый вечер созваниваемся, – проговорил он. – Она требует, чтобы мы обо всем друг другу рассказывали. Расспрашивает, с кем я общаюсь. – Потому что не хочет, чтобы ты узнал, с кем общается она. Реверсивная психология в действии. Слушай, я сама не рада, что все это на тебя обрушила… Мне нравится Флора, но она не совсем такая, какой хочет казаться. Ах, как это было приятно – обивать Флорин безупречный фасад, отколупывать по плиточке! Кевин опустил глаза. Я почти готова была спасовать. Но нужно было довершить начатое. Я не могла бросить свою затею, как раненое животное на обочине. – Что-то изменилось. Ты и сам это чувствуешь. И переписка между нами завязалась не в последнюю очередь поэтому. Тебе нужен человек, который тебя понимает. – Неправда. – Голос его стал одновременно мягче и суровей. Я посеяла сомнение, а сомнение – сорняк в мире чувств. Оно способно захватить целый сад, задушив все остальное. – Я в любом случае собирался ей звонить после вечеринки. Вот и спрошу напрямик. – Не надо. Все равно она ни в чем не признается. Она и себе-то в этом не признается – сам знаешь, как Флора не любит сознаваться, что что-то пошло не по плану. И потом, она тут же сообразит, что это я ее выдала, – ведь никто, кроме меня, Хантера в нашей комнате не видел. – Вот блин! – В его взгляде была мольба. – Ты не подумай, я не сомневаюсь в твоей честности. Но как же не хочется в это верить… «А мне вот хочется». – Она называет его Лапа. Как собачья кличка, ей-богу… – Блин. Не знаю, что делать! – Я бы на твоем месте спросила себя, чего ты на самом деле хочешь. Заслужил ли ты такое отношение. Ну ведь нет же… Он кивнул. А потом вдруг притянул меня к себе и обнял. Меня давным-давно никто по-настоящему не обнимал, да еще с таким пылом, что у меня дрожь пробежала по телу. «Я справлюсь. Я, блин, офигенская актриса!» – Я этого боялся, – сказал он. – Что она поймет, что я ей не пара, и найдет себе в колледже другого. – Мне очень жаль. – Я улыбнулась ему в плечо. Мой рассказ впился в него, как в собаку впивается клещ, зарываясь своей уродливой головенкой под кожу. Кевин перебирал в памяти все свои разговоры с Флорой, все звонки, на которые она ответила не с первого гудка, и все паузы, когда мысли ее, казалось, витали где-то далеко. Старо как мир. Как Яго поступил с Отелло, так я – с Кевином. Раз мне не суждено сделаться главной героиней нашей дерьмовой мыльной оперы, так стану хоть главной злодейкой. А там посмотрим. – Мне нужно собраться с мыслями, – сказал он, наконец выпуская меня. – Все не так просто. У нас длинная история. Он так произнес «история», будто за этим словом стояло нечто большее, чем череда целомудренных свиданий и букетиков. Я ненавидела «историю» – ее вечно пишут богатенькие. В фэйрфилдском гольф-клубе будут шокированы таким скандалом! – Конечно, – я встала и разгладила юбку. – Только не говори ей, что виделся со мной, ладно? Впрочем, ты и сам все понимаешь… Она же взбесится, если узнает, что я все тебе рассказала. Она и так меня недолюбливает. Кевин потер рот рукой. – Я никогда не поставлю тебя в такое положение. А насчет «недолюбливает» ты ошибаешься. Она только и твердит, какая ты замечательная. Я втянула воздух. Кевину незачем лгать. Но даже если Флора правда говорила ему, какая я замечательная, – что с того? Салли слышала, что она думает на самом деле, слышала, как она плевалась ядом у меня за спиной, – эта картина прямо-таки стояла у меня перед глазами. – Стоит мне задержаться где-нибудь допоздна, у нее всегда наготове колкость. Она отслеживает, с кем я общаюсь. Подозреваю, она нам обоим лжет… Я сама удивлялась, что так завелась, – и не потому, что Кевин боялся задеть Флору, а потому, что Флора никогда не боялась задеть меня. Я не желала находиться под микроскопом ее критики. – Давай поговорим позже, – сказал он. – Когда я соберусь с мыслями… Я ушла, не позволив себе обернуться. Его пальцы на прощание сжали мои. Я разыскала Салли и ее новых приятелей, мы пили и танцевали. Кевин больше не появлялся – поди сидит и собирается с мыслями. В конце концов я задрыхла посреди бурлящей гулянки на диване, от которого разило затхлым подвалом. Я смутно почувствовала, как рядом пристроилась Салли, ее руки обвили мой живот и свернулись по-кошачьи клубочком, и так же смутно ощутила ее отсутствие потом, когда проснулась. В голове фосфореcцировали мысли. Мы не можем играть на равных – я и Флора. Мне придется жульничать. Но в том-то и разница между нами. Я жульничать никогда не стеснялась. 21. Сейчас Кому: «Амброзия Веллингтон» a.wellington@wesleyan.edu От кого: «Совет выпускников Уэслиана» reunion.classof2007@gmail.com Тема: Встреча выпускников 2007 года Дорогая Амброзия Веллингтон! С Фосс-Хилла открываются прекрасные виды, а потому наш сегодняшний фестиваль ни в коем случае нельзя пропустить! Конечно, встреча выпускников – это в первую очередь встреча с прошлым, но заодно Вы можете узнать, что ждет Вас в будущем (загляните к нашим ворожеям, гадающим на картах таро) – оно может оказаться совершенно не таким, как Вам представляется! Искренне Ваш, Совет выпускников Я должна рассказать о кружке Салли. Если она мне не поверит, пусть сходит в ванную и все увидит своими глазами. Но когда я, едва переводя дух, вваливаюсь в комнату, дар речи у меня пропадает: Салли с Адрианом. И ладно бы они просто болтали – нет, она стоит у него спиной, зарывшись руками в его волосы, а он смеется, закатив глаза.