Салли тяжело вздохнула: – Все я не читала. Но согласись, очень уж странное совпадение – что у него столько девок в телефоне. Я решила, что это именно совпадение – ну странное, ну и пусть! Салли рассердилась, что я ищу ему оправдания, и еще больше рассердилась несколько дней спустя, узнав, что я продолжаю ему писать. – Только зря тратишь время, – буркнула она. – Он тот еще говнюк. Я тебе это докажу. Потом оглянешься назад и почувствуешь себя идиоткой. Это чувство я знала очень хорошо. Но я слышала голос Кевина в Хлеву, ощущала его губы на своих губах. Он любит меня. Просто надо приложить усилия. На осенних каникулах меня ждали дома, но я сказала родителям, что останусь в университете и буду читать литературу по списку. Утихомирить Билли оказалось сложнее. – Это что, из-за парня? – домогалась она по телефону. – Что у вас там творится-то после того, как вы поцеловались? У меня такое чувство, будто ты чего-то недоговариваешь. – Все сложно, – отвечала я. И невольно переводила взгляд на ноутбук. «Кучу всего назадавали по предметам которые я ненавижу», – говорилось в последнем письме Кевина. Отправлено оно было в пять утра: то ли перед тем, как лечь спать, то ли сразу по пробуждении. Если верно первое, это весомый повод для беспокойства. «Отвратно, сочувствую, – лихорадочно настрочила я, решив действовать напролом. – Когда ты планируешь поговорить с Флорой?» Я понимала, что лучше бы мне позаниматься – большинство девчонок, включая Флору, разъехались на каникулы по домам. Салли собиралась остаться в общаге со мной, но в последнюю минуту передумала и села на поезд в Верхний Ист-Сайд, расцеловав меня на прощание. – Не затевай тут без меня ничего веселого, – сказала она. – Ты тоже, – отозвалась я, хотя была уверена, что там с ней будет Иви, готовая на все, на что не готова я. Кевин не писал целый день. Страх точил меня, как насекомое. Когда письмо наконец пришло, я почти физически ощутила растерянность Кевина. «Сорян щас не до того экзамены. Поговорим пожже ок?» Но до конца осенних каникул мы так и не поговорили. Я почти ничего не читала – не могла сосредоточиться, – а вместо этого мерила Флорину одежду и раскрашивала обрубки своих ногтей ее лаками во все цвета радуги. Я падала все ниже и ниже, но до дна было еще далеко. Флора вернулась из Фэйрфилда явно в расстроенных чувствах, и я решила, что Кевин позвонил ей и наконец сказал все как есть. Силясь задавить жар, вспыхнувший в груди, я постаралась изобразить заботу. – Что с тобой? – поинтересовалась я. – Тяжело после каникул расставаться с родными? «А может, с парнем?..» Она плюхнулась на кровать, волосы соломой разметались по подушке. – Ненавижу ездить домой. Мои родители всегда только и делали, что ссорились. А теперь и мама с отчимом тоже постоянно ругаются. Она рычит на него по любому поводу. Мне ужасно жалко Поппи! Она провожала меня и плакала. Если бы можно было как-то забрать ее с собой! – Ох, сочувствую, – проговорила я. – Хочешь, заварю нам шоколаду? Она тускло улыбнулась: – Шоколад бы мне не повредил. Откровенно говоря, больше всего мне хочется забыть обо всем этом и переключиться на что-нибудь хорошее. Например, на Хэллоуин. Мне кажется, я не виделась с Кевином уже целую вечность! – На Хэллоуин будет весело, – сказала я. Веселье намечалось о-го-го какое. Мы с Салли уже обзавелись пригласительными на грандиозную хэллоуинскую вечеринку в Эклектике, и Флора, насколько я знала, тоже купила билеты для себя и Кевина. – Это будет моя первая студенческая вечеринка, – сказала она. – Наконец увижу, чего лишаюсь! От улыбки у меня болело лицо. Флора определенно заслуживала того, на что я ее обрекала. Уж больно она благостная: смоет макияж и юркнет в постельку, перед парами никакой спешки, все всегда размеренно, спокойно и до омерзения мило. Казалось, она смотрит на других и молча злорадствует. – Не так уж много ты упускаешь, – добрым голосом проговорила я. Кевин так и не позвонил ей ни этим вечером, ни следующим. Я безвылазно сидела в комнате, чтобы ничего не пропустить, и наблюдала за Флорой, как за экзотическим животным в зоопарке. На следующий день я застала ее всю в слезах, с сизым носом. – Может, у меня просто паранойя… Но ты же знаешь, что Кевин звонит мне каждый вечер? Так вот в последнее время он меня постоянно игнорит. Говорит, что должен готовиться к экзаменам, но, по-моему, тут что-то не так. – Ах, эти мокрые голубые глаза! – Что, если я ему надоела и он нашел себе другую? Я стала кругообразными движениями тереть ей спину, как делала моя мама, когда утешала меня. – Да нет у него никакой другой! Ему нужна только ты! В душе я ликовала. «И кто же теперь бьется так, что смотреть больно?» Флора пластмассовым ободком убрала челку со лба. – Я такая постная! И недалекая. Я всегда знала, что не ровня ему. Когда я была у него на выпускном, слышала, как девчонки обо мне судачили. Мол, удивительно, что такой парень, как Кевин, связался с такой, как я. – Неправда, – возразила я, пораженная тем, что Флора настолько не уверена в себе. – Тебя все любят! – Любят, да не в том смысле. Есть разница. Понимаешь – я думала, мы с Кевином вместе навсегда… Я смотрела на сидящую передо мной девушку, прижимающую ладони к раскрасневшимся щекам, и силилась соотнести ее с Флорой, существовавшей у меня в голове. Эта девушка совершенством не была и не прикидывалась. Может, ее борьба – прямая противоположность моей? Я борюсь за то, чтобы казаться безупречной. А она – за то, чтобы люди разглядели ее живую под безупречным обличьем. – Как думаешь, может, спросить у него напрямую? Мы всегда были друг с другом откровенны и договаривались обо всем говорить начистоту, пусть даже это причинит боль кому-то из нас. Тушь растеклась у нее под глазами, придавая ей трагический вид. – Не надо, не спрашивай! Ты же не хочешь показаться ревнивой маньячкой! Все равно он приедет на Хэллоуин – ждать осталось всего ничего. Если до тех пор ничего не прояснится, тогда и поговорите. Мне кажется, только вживую можно понять, что у другого человека на душе. Для меня было важно, чтобы Флора не вызвонила Кевина раньше времени, потому что с глазу на глаз он может сломаться и выложить ей все, что я ему наплела. Нужно было не допустить никакого разговора по душам – от этого зависел успех предприятия. Каждый раз, когда меня начинала мучить совесть, я напоминала себе, что на кону – любовь всей моей жизни, а значит, жалость тут неуместна. Лес рубят – щепки летят. Флора, воспрянув, закивала: – Ты права! До Хэллоуина рукой подать – лучше я действительно погожу. Может, у меня вообще паранойя. Честно говоря, я иногда так загоняюсь по пустякам! Втемяшу себе что-нибудь и ем себя поедом. Эти слова еще долго крутились у меня в голове. Из всех Флориных откровений больше всего мне запомнилось именно это. Салли регулярно интересовалась, продолжаю ли я переписываться с Кевином. Я не скрывала правды. – Да бросит он ее уже или нет? – нетерпеливо поинтересовалась она хэллоуинским утром, когда мы сидели в Олине. – Если он так в тебя влюблен, чего тянет кота за хвост? – Обязательно бросит, – ответила я. – Но не знаю когда. – Так, а сегодня он приедет? – Она поддернула юбку, завидев проходящих мимо парней. – Не знаю, – отозвалась я. – Вроде как обещал быть. – Если ты его правда интересуешь, он появится. – Она грызла кончик ручки. – Занятно будет за этим понаблюдать! Я не призналась ей, что вчера вечером написала Кевину, спросила, собирается ли он приехать. Перед тем они с Флорой говорили по телефону – я сидела в наушниках и делала вид, что не слушаю, но, судя по тому, что время от времени она принималась канючить: «Да объясни же, что происходит?» – разговор не клеился. – Он приедет, – сказала я Салли. Но когда после обеда я залезла в почту, выяснилось, что он никуда не собирается. «Я сейчас не могу решиться нужно больше времени и пространства чтобы все обдумать». Мне захотелось расколотить экран ноутбука. «Разве ты не хочешь меня увидеть?» – чуть не набрала я в ответ, но вовремя притормозила. «Конечно, я все понимаю, – написала я. – Я всегда на связи. Если надоест печатать, звони». Мне хотелось услышать его голос. Но мое предложение оставило его равнодушным. Меня чуть ли не трясло от разочарования – а потом вдруг осенило. Его отсутствие можно превратить в оружие и обернуть себе на пользу. Наступил вечер. Глаза у Флоры все время были на мокром месте. Вместе с размазанной тушью по ее щекам, словно в замедленной съемке, катились крупные слезы. – Он говорит, что у него завал по учебе, но тут такое дело: в их братстве планируется большая хэллоуинская вечеринка, на которую девчонки явятся почти что нагишом. Я все время представляю себе, как он ведет одну из них к себе в комнату! Я ведь в этом году даже у него в комнате ни разу не была. Почему он просто не порвет со мной и не положит конец моим мучениям? – Мне очень жаль, – сказала я. Хотя жаль ее мне не было. – Он стал совсем чужой. Мы почти перестали разговаривать, а когда все же созваниваемся, ругаемся. Да ты наверняка сама заметила! Прости, что тебе приходится все это слушать… Она извинялась, а я на полях тетрадки по актерскому мастерству вела счет пропущенным звонкам и запальчивым спорам. – Слушай, сегодня же Хэллоуин. Что ты будешь куковать тут одна? Забудь о нем на один вечер, пошли тусить со мной и Салли. – Ой, не знаю, – пробормотала Флора. – Я лучше тут посижу… Вдруг он передумает и позвонит… – Да не много ли ему чести? Сходим на вечеринку, пропустим пару стаканчиков и вернемся! Тебе именно это сейчас и нужно! Флора всегда знала, что нужно мне. Пришла пора поменяться ролями. В дверь постучали. На пороге показалась Салли, уже облаченная в проституточное бело-голубое платье. Это была Белль образца «Ах, до чего такая жизнь скучна» – только вместо корзинки и книжки при ней была бутылка «Столичной». – Ну что, готова уйти в отрыв, сучка? – осведомилась она. Ее глаза обежали комнату, очевидно, в поисках Кевина. – Да ты что, еще даже не переоделась? Флора утерла лицо. Салли не была для нее достаточно своей, чтобы показаться ей в таком виде – в отличие от меня. На мгновение я смягчилась. Но поскорее прогнала это чувство. – Флора идет с нами, – заявила я. – Ее парень повел себя как мудак.