– Точно не знаю, если честно. Собирался найти Флору. Чтобы порвать с ней. Сказал мне, что должен расставить все точки над i. Что еще он мог под этим подразумевать?.. Салли повела меня обратно на танцпол. – Именно это. Больше нечего. Я старалась не поддаваться ее странному настроению. В конце концов, я получила то, чего хотела. У нас с Кевином был секс. Он не просил ничего, кроме времени. А Салли пусть себе сомневается – она сомневается всегда и во всем. Пока мы танцевали, Кевин в моем воображении опять раздулся до размеров Принца на Белом Коне. Я ведь даже не посмотрела, когда он отправлял эти злосчастные сообщения Лизе, Тэмми и Бритт. Скорее всего, до того, как встретил меня. Да и вряд ли он писал им длинные письма каждый вечер. Люди начали расходиться целыми компаниями, оставались лишь единицы. Кокаин у Салли кончился. Видимо, она занюхнула остатки без меня, потому что была на каком-то маньячном взводе, с диким, расплывшимся взглядом. Ее руки, лежавшие у меня на плечах, были потные. Она все хотела танцевать, но у меня уже ноги онемели в неудобной обувке. – Пора и нам идти. – Шум стих, и кричать больше не приходилось. – Меня уже ноги не держат. – Ой, ну ладно. – Салли тяжело вздохнула, словно сердилась, что я прерываю веселье. Мы под ручку двинулись домой. Домой… Понятия не имею, когда Баттс-С, гомонливый, провонявший лаком для волос, «Марком Джейкобсом» и пивом, успел стать моим домом. На следующий год мы поселимся с Салли, и я смогу сделать вид, будто Флоры не существует. Впрочем, она, наверное, и сама со мной больше не захочет разговаривать. Может, попрошу переселить меня в другую комнату. Поменяемся местами с Лорен. Авось прокатит. У Баттс-С творилось что-то необычное. Корпус сверкал огнями, как новогодняя елка, вокруг все гудело. У входа, перегородив нам дорогу, стояли две пожарные машины и несколько полицейских, мигалки сияли, словно стробоскопы. – Ну класс, – зевнула Салли. – Опять какие-то недоумки рванули пожарную сигнализацию! И тут я увидела, как их выводят на улицу. Всех наших из Баттс-С. Одни были в пижамах и в наброшенных на манер плащей одеялах. Другие – в срамных двойняшечных прикидах. Джемма и Сиенна, в зеленых спортивных бюстгальтерах и джинсовых юбках, брели с красными, опухшими лицами. Лаборантка Дон, в одном халате, вытирала глаза. У Лорен были всклокочены волосы, на лице застыл ужас. Лили, в велюровых шортах, кусала губу. Клара шла с парнем – похоже, их прервали прямо посреди соития; он обнимал ее, а она плакала. Да они почти все плакали. Я не замечала оградительной ленты, пока мы чуть через нее не навернулись. Носилок я вообще не видела. Их уже погрузили в машину скорой помощи, которая уже мчалась в больницу, хотя все понимали, что нет никакого смысла ее туда везти. Полицейский вскинул руки, увидев, что мы стоим у ленты и таращимся вокруг, словно попали в кино. Ярко-голубые глаза, седеющие волосы. – Девушки, просьба отойти! – А что случилось? – выпалила я, а Салли одновременно со мной сказала едва ли не вызывающе: – Мы вообще-то тут живем! Полицейский нахмурился: – Никуда не уходите. Мы будем опрашивать всех, кто живет в этом здании. – По какому поводу-то? Он не ответил. Рация, висевшая у него на поясе, что-то пролаяла, он схватил ее и пошагал прочь. Рука Салли скользнула по моей и сжала мои пальцы. Большим пальцем она потерла внутреннюю сторону моего запястья. – Элла! – крикнула я, узнав ее со спины по дурацкой стрижке а-ля Виктория Бекхэм. – Элла, мы тут! Она обернулась, хлюпая носом. Глаза и нос у нее были красные. Похоже, она и вправду вдрызг больна… Но нет – дело в чем-то другом. У нее слезы рекой, все лицо перекошено. Я потащила Салли за ограждение. – Что случилось? Я все всматривалась поверх Эллы, туда, где над головами сверкали венцы мигалок, словно к черному небу подвесили стробоскоп. Парни, по большей части в трусах и трениках, распахивали объятия. Девушки припадали к ним. Все, кроме Флоры. Флоры нигде не было видно. – Амб… – пробормотала Элла, когда мы оказались перед ней. Она почти рухнула на меня, уткнувшись мокрым лицом мне в плечо. – Она умерла… умерла! Никакой дамбы внутри меня не прорвало. Я не заплакала. Это какая-то шутка, какой-то гнусный прикол, розыгрыш, в котором участвует вся общага. И полицейские ненастоящие. Это актеры, студенты-уэслианцы – потому и вид у них такой зеленый. Никто не умер. Но я не могла подобрать слов, чтобы все это сказать. Элла тяжело дышала. Я с трудом ее понимала, но имя, которое она пропыхтела, разобрала: – Флора! Я ее видела! Видела… то, что она сделала… Она наклонилась и сунула голову между колен, словно ее вот-вот стошнит. Меня тоже затошнило, водка с пивом обожгли горло, и, краешком сознания понимая, что Салли крепко держит меня за руку, я от души блеванула. Что же мы наговорили… Что же мы наделали… Что же мы написали… Что же я написала в последнем сообщении! Да нет, этого просто не может быть. Мои пальцы да телефон – тоже мне смертельное оружие! Тут дело в чем-то другом. Может быть, в Кевине. «Мне нужно ее разыскать и наконец расставить все точки над i». Куда он отправился, расставшись со мной? Придерживая мои волосы, Салли ласково поглаживала меня по голове и успокоительно нашептывала на ухо: – Ничего не бойся. Я тебя не брошу. Мы были вместе всю ночь, слышишь? Ты ни на шаг от меня не отходила. Она на моей стороне. Она не даст мне пропасть. Кусая щеки, я кивала, пока не поверила в это. 29. Сейчас Кому: «Амброзия Веллингтон» a.wellington@wesleyan.edu От кого: «Совет выпускников Уэслиана» reunion.classof2007@gmail.com Тема: Встреча выпускников 2007 года Дорогая Амброзия Веллингтон! Береза символизирует правду, искупление прошлых грехов и начало новой жизни. Приглашаем Вас вспомнить, как добра была Флора и каким эхом эта доброта отозвалась в сердцах тех, кто ее знал. Ее жизнерадостность была редким качеством в мире, где на каждом шагу подстерегают невзгоды, и Фонд памяти Флоры Баннинг, созданный в ее честь, стремится продолжать ее благое дело. Искренне Ваш, Совет выпускников – Это не Флора, – произносит Салли. – Флора умерла. Но уверенности в ее голосе не слышно. Девушка занимает место рядом с Эллой. Улыбки на ее лице нет. Я наконец выдыхаю: ну конечно же, это не Флора. Но почти ее копия. Брови немножко другие, темнее и гуще, рот шире. Стан гибкий, как у Флоры, те же тонкие руки и ноги, те же изящные ключицы. Она моложе нас, но старше, чем была Флора, когда умерла. Именно эту девушку я вижу повсюду – призрак Флоры, который меня преследует. А может, теперь для меня любая девушка – Флора?.. Но нет – эту девицу я уже когда-то видела. Больше того – я ее знаю. Это она приезжала в Баттс-С, вся в слезах висла на Флоре. Это она смотрела с фотографий на стене – маленькие девчушки с лебедиными шейками и выгоревшими на солнце волосами. Это она мелькала в новостях рядом с матерью Флоры, держала ее за руку. – Да это же ее сестра, – говорю я. – Поппи! – Разве у нее есть сестра? – удивляется Салли. – Она же все время о ней рассказывала! – восклицаю я. – Не может быть, что ты не знала! Салли пожимает плечами: – Да какое мне дело. Меня передергивает от ее равнодушия – не потому, что в нем есть что-то безнравственное, а потому, что оно доказывает, что на мне лежит более тяжкая вина. Ведь Флора считала меня своей лучшей подругой. Поппи обегает взглядом толпу, словно кого-то высматривает. Может быть, нас?.. – А что, если это все она? – почти шепотом выговариваю я. Мне и в голову не приходило, что за записками может стоять Поппи. Ведь ее там не было. С чего ей подозревать кого-то, кроме Кевина? Тем более они с Флорой всегда из-за него ругались. В том урагане дерьма, который после случившегося подняли СМИ, Поппи публично обвинила во всем Кевина. Она выступала перед журналистами вся в слезах – разительный контраст с агрессивными выпадами ее отца. Ее слова тонули в рыданиях. «Ты отнял у меня сестру, и я никогда тебе этого не прощу!» – Да не она это, – говорит Салли. – Эта такая зеленая, что ей в приличном месте даже не нальют. Ей двадцать семь лет. На четыре года меньше, чем нам. Салли не в курсе, но я-то знаю. – Благодарю всех, что пришли, – говорит Поппи. Голос у нее очень похож на Флорин. Высокий, звенящий – наверное, она так же подхихикивает посреди фразы, как сестра. Флора, помнится, говорила, что Поппи тоже хочет поступать в Уэслиан. «Я звала ее к нам на пару дней. Ей здесь понравится!» Я спала в нескольких футах от Флоры, и она, конечно же, рассказывала сестре обо мне. Только вот описывала меня неправильно. – Моя сестра с радостью приехала бы на эту встречу выпускников. И ее душа сейчас с нами. Я долго не могла смириться с произошедшим, но всегда понимала: я должна что-то сделать, чтобы почтить ее память. Закончив бакалавриат в Уэслиане, я основала благотворительный фонд, чтобы получить финансовую возможность помогать людям с психическими расстройствами. Чтобы такие же несчастные, как Флора, не оставались один на один со своими страданиями. Моя цель в жизни – добиться того, чтобы женщины в трудных ситуациях могли найти поддержку. В этом мы едины.