– Не знаю. Элла говорит, сама. Наверное, они пытаются понять ее мотивы. Сам голос ее изменился. Я поняла: Салли напугана. И от этого я сама ударилась в панику. – Мне придется что-то им сказать! – воскликнула я. – Не могу же я промолчать! Мы ведь имели к этому… – Ни слова, черт бы тебя побрал! Запомни: мы весь вечер были вместе. Мы должны рассказывать одно и то же. Просто скажи, что мы ее видели и, судя по всему, она была пьяная в дупель. – Салли крепко стиснула мое запястье. – Это все полный писец. Но ты ничего не сделала. Ты ей бритву в руку не вкладывала. Ты просто пошутила. Мне резануло слух, что теперь это уже не «мы». Это «ты». То есть я. Впоследствии, когда станут известны подробности, мы узнаем, что это была вовсе не бритва. – Но я не могу так поступить с Кевином… Однако в глубине души меня брало зло на него. Если бы он расстался с Флорой, как приличный человек, ничего подобного бы не произошло. Проще было все свалить на Кевина, чем навести резкость на себя и увидеть то чудовище, в которое я превратилась из-за своего навязчивого желания заполучить чужого парня. А в еще более отвратительной глубине души – в самом мерзотном ее углу, о котором даже Салли не подозревала, – я бесилась на Флору за то, что она совершила самоубийство. Она уничтожила все мои надежды, связанные с Кевином. Он никогда не простит ни себе, ни мне того, чем мы занимались, пока она истекала кровью. – Можешь, – отрезала Салли. – Это всего-навсего парень. Их таких пруд пруди. Он отправил эти эсэмэски, а не ты. Мы видели их вместе. Судя по всему, они ссорились. – Она прищурилась. – Не забывай: ты не единственная, кого он водил за нос. Ты ничегошеньки ему не должна. От слова совсем. Может, она и права – только зачем в очередной раз напоминать мне, что я, как всегда, лишь одна из многих. – А если Кевин обо мне расскажет? Вдруг он уже сообразил, что его телефон побывал у нас в руках? Я по-прежнему говорила «мы», но ведь телефон украла Салли. Если бы она не сунула руку Кевину в карман и не вытащила мобильник, я бы не отправила эти сообщения. И Флора была бы жива. – Да не расскажет он о тебе! Ты чего вообще, Амб? Как он выглядеть-то будет? Ни один парень не расскажет в полиции о телке, которую он оттрахал на вечеринке, пока его девушка резала себе вены. Меня передернуло. Когда Салли переходила в атаку, невозможно было предсказать, какое оружие она изберет. Я была уверена, что увижу Кевина в полицейском участке. Как в фильме, мы разминемся в коридоре, и он исподлобья бросит на меня взгляд, который скажет больше, чем любые слова. Но мы его не встретили – а впоследствии узнали, что его к тому времени в Уэслиане вообще уже не было. Его отпустили на все четыре стороны: за недостатком улик доказать его причастность к самоубийству Флоры было невозможно. Даже несмотря на то, что телефон у него в полиции забрали и эсэмэски обнаружили. И, конечно, не поверили ему, когда он сказал, что не посылал их. В участке нас с Салли развели по разным кабинетам, но это уже не имело значения. Мы заранее отрепетировали нашу версию. Мама вечно твердила мне, что актерское образование никогда не пригодится на практике. Но оно мне очень даже пригодилось – когда я оказалась в мидлтаунском полицейском участке, перед копом с пронзительными голубыми глазами и бейджем, на котором значилось «Фелти». Я узнала его – это его мы видели на месте происшествия. – Вы жили с мисс Баннинг – с Флорой, – начал он. Сразу к делу. Я кивнула. Флора навсегда останется мисс Баннинг. Никогда ей не стать миссис Еще-как-нибудь-там. Например, миссис Макартур. – И вы дружили. – Да… типа того… в смысле, да, дружили. – Вы не замечали в поведении Флоры никаких странностей, которые могли привести ко вчерашней трагедии? У вас не возникало мысли, что она, возможно, страдала от депрессии? Мне вспомнился Хэллоуин. Слэш с летчиком. Волосы, струящиеся на паркет. «Я этого не хотела…» Как Флора шарахалась ото всех подряд. Как пыталась сказать мне то, что я и так знала. – Нет. Вроде ничего. Хотя… – Я запнулась и впервые отклонилась от сценария Салли, но по веской причине. – У нее над кроватью висела статья о депрессии. Но она изучала психологию, и я думала, ей по учебе нужно. – Вы не знали, что перед смертью она больше недели не появлялась на занятиях? Я покачала головой. Флора, мешком лежащая на кровати, глаза вечно на мокром месте. – У нас ведь разное расписание. Откуда мне было знать… – Вы знали, что у нее не все ладно с молодым человеком? – Нет. Мы не очень-то обсуждали такие вещи. – Но с самим молодым человеком вы знакомы. Верно? – Он сцепил руки на столе. Ногти у него были более аккуратной формы, чем у меня. На пальце красовалось обручальное кольцо. – Он однажды приезжал к ней. Она нас знакомила. Но мы и пообщаться-то толком не успели… Мне казалось, что я слишком многословна. – Кевин Макартур, – не имя, а усталый вздох. – Не замечали ли вы в поведении Кевина каких-либо признаков того, что он склонен к насилию? К агрессии? Я пожала плечами: – Нет. Но я правда его совершенно не знаю. Знаю только, что они познакомились еще в школе и что он учится в Дартмуте. Если я ничего не путаю. Фелти прищурился, словно пытался решить, правду я говорю или нет. Может, он уже знает, что мы с Салли были в Дартмуте. Может, он уже вообще все знает. Стены вокруг кренились – вот оно, похмелье. – В Дартмуте. Правильно. А вчера он приехал в Уэслиан к Флоре. – Ну да. Наверное. – Флора с вами на вечеринку не пошла, – сказал Фелти. Это был не вопрос. – Да, мы пошли с Салли. Флора не любительница вечеринок. – Слоан Салливан. – Ее настоящее имя прозвучало чужеродно – так взрослые называют детей по имени-фамилии, когда те что-нибудь натворят. – И там вы видели Флору и Кевина вместе. – Ну да. Они, кажется, ругались. Нам не хотелось лезть в чужие дела, поэтому мы не стали особо погружаться. Милые часто бранятся, когда выпьют. – Они прямо-таки скандалили или так, переругивались? Под столом я ковыряла кутикулы. – Скорее второе. До рукоприкладства, во всяком случае, не доходило. – Я замолчала, а потом добавила как дань Салли: – Насколько мы видели. – И в продолжение вечера вы ни с кем из них не разговаривали. Я покачала головой, не желая отвечать прямо, – я не могла отделаться от ощущения, что Фелти меня подлавливает. Как будто в чем-то меня подозревает. – А вот другие говорят, что вы и Салли беседовали с Кевином. А потом вы с ним заперлись в туалете. А еще позже девушку, подходящую под ваше описание, видели бегущей из общежития Баттерфилдс. Конечно, нас не могли не видеть. На вечеринке была не одна сотня человек, а я меньше всего думала о конспирации. Девушки барабанили в дверь запертого туалета. Хором поторапливали: «Эй, там, побыстрее!» – и косились на меня, когда я в мокром белье ковыляла вниз по лестнице, цепляясь за перила. Эту часть мы с Салли не обсуждали. Готового ответа у меня не было. – Ерунда какая-то, – сказала я. – В смысле, я, конечно, болтала с парнями… Но на то она и вечеринка! – Так значит, в туалете вы с Кевином не запирались? – Нет, – я бурно замотала головой. – В туалет я ходила только с Салли! В смысле, со Слоан. И дверь мы не запирали. Я прямо-таки видела, что Фелти мне не верит. Я не была в душе со вчерашнего дня. Может, он чует исходящий от меня мужской запах. Но, в конце концов, какое Фелти дело, с кем я трахалась? И с кем трахался Кевин? Люди каждый день обманывают друг друга. Жульничают на диетах, списывают на контрольных, изменяют своим половинкам. В тюрьму за это не сажают. Я готова была перейти в наступление, еще один вопрос – и я выскажу ему все, что думаю. Но, к моему удивлению, он сложил свои аккуратные руки и поблагодарил за уделенное время. – Ах да, вот еще что, – сказал он, когда я поднялась на трясущиеся ноги. – Судя по истории поиска на ноутбуке Флоры, она недавно искала в интернете ответ на вопрос, как определить, что тебя изнасиловали. Я пялюсь на собственные мыски. На ногах у меня угги Салли, и они мне велики. Именно за это уцепился мой мозг вместо слова, которое выплюнул Фелти. «Изнасиловали». Не так все было! Я так старательно себе это внушала, что и впрямь поверила. Я подняла глаза на Фелти: – Мне на этот счет ничего неизвестно. Хоть мы и жили вместе, но честно говоря, не были особо близки. После Дня благодарения нам разрешили вернуться в Баттс-С. Президент Бамс разослал всем по электронной почте длиннющее письмо о том, по каким признакам можно заподозрить, что человек нуждается в помощи, и куда в таком случае обращаться. Некоторые девушки просили переселить их в другое общежитие, но в кампусе не было свободных мест. Другое жилье нашлось только для меня – однушка в Баттс-А, которая оказалась свободна лишь потому, что кто-то недавно отчислился. Я без большого энтузиазма перетащила туда свои пожитки, упакованные в картонные коробки, которыми я разжилась в нашем кафетерии. Большую часть одежды я выбросила – мне казалось, что все пропахло Флориной кровью. Про меня говорили – мол, «повезло». Девчонки жаловались, что в злополучной общаге не могут ни спать, ни учиться, ни вообще хоть на чем-нибудь сосредоточиться. Кто-то окрестил ее Гробовщагой, и кличка приклеилась. Наша комната стояла на замке, и никто не знал, что с ней будет. Пол, видимо, придется менять, стены и потолок красить, да, наверное, не в один слой. Все ради того, чтобы уничтожить следы девушки, которая там жила и умерла. Журналисты разворошили кучу подробностей, и те кружили в воздухе, как листья на ветру. Чего мы только ни читали в интернете! Флора и Кевин: школьная любовь не пережила разлуки. Флорина мать безмолвствовала, отец рвал и метал. Школьные друзья рассказывали, что в последнее время Флора ни с кем из них почти не общалась. Младшая сестра утверждала, что Флора показалась ей подавленной, когда они в последний раз созванивались. История девушки, которая под улыбкой скрывала крах всего, во что верила. Кевин стал козлом отпущения. Его все считали убийцей. В Дартмут он так и не вернулся. Журналисты не дали бы ему покоя. В комментариях к статьям, выходившим в интернете, ему угрожали смертью. «Сдохни, сволочь! Убей себя! Если у самого кишка тонка, я тебе помогу. Мир станет чище!» Хуже всего был наш собственный ДАП, появившийся через два года после Флориной смерти. Посвященная Флоре ветка быстро превратилась в шабаш, от Кевина там было не продохнуть. «КМ должен заплатить за то, что сделал!» В тот вечер он был пьян. Большинство считало, что он приехал в Уэслиан, чтобы порвать с Флорой, и на вечеринке это было сделать удобнее всего, с подушкой безопасности в виде алкоголя. Но все пошло наперекосяк. Они поругались – их ссора, произошедшая у всех на глазах, в пересказах очевидцев быстро переросла в грандиозный скандал. Якобы Кевин стал прямо на танцполе распускать руки, так что другим парням даже пришлось вступиться за Флору и прогнать его. Флора в смятении убежала. На ее мольбы Кевин не откликался, а только слал все более и более безжалостные сообщения, пока наконец не сказал прямо: наложи на себя руки. А что она? Она просто послушалась. Последовала его совету. Она же всегда стремилась всем угодить. Флора вскрыла вены не бритвой и даже не ножом. По всей видимости, она пустила в ход осколок разбитой кружки, остальные куски которой позже нашли у стока в одной из душевых. События того вечера разыгрывались в моей голове, словно фильм ужасов. Вот Флора бредет в душ в своем пушистом халате, с красными глазами и пепельными от остатков тоналки щеками. Пускает воду и швыряет об пол кружку, принесенную в кармане. Подбирает самый большой осколок – самый острый, самый опасный – и уходит. Клара столкнулась с Флорой в коридоре, когда та шла в душ. Уверяла, что они даже глазами встретились. Но не обратила внимания на ее состояние, потому что сама была с парнем. Разминувшись с Флорой, она приложила палец к губам и хихикнула, и Флора сделала то же самое. «Наша маленькая тайна». Позже, забежав в душ, Клара увидела осколки. Видимо, парень, которого она привела, был согласен ей отлизать, только если она помоется, поэтому она наскоро растерлась мочалкой и, обернувшись полотенцем, поспешила назад в комнату. Никакого значения разбитой кружке она не придала. Ну, кокнул кто-то по нечаянности. Может, собирался на вечеринку и прихватил в душ водку. Все мы это проделывали.