* * * Я с ужасом оглядела подругу и потеряла дар речи. Нужно успокоить ее, утешить, а во мне разрасталась невероятная злость и… безнадежность. Мерзость и надругательство уже случились. Что может их сгладить? Как стереть из памяти гадкие подробности? – Элиса, это Альваро? – чуть слышно произнесла я, осматривая кровоподтеки на лице подруги. На правой стороне была огромная гематома, распространяющаяся от скулы до нижней челюсти. Лилово-красный цвет с проглядывающими кровеносными сосудами заставлял меня отводить взгляд, сжимая зубы от ненависти к этим ублюдкам, кто опорочил честь Элисы. На шее «красовались» не то укусы, не то засосы от гадких поцелуев насильников. – Я не знаю кто это был… – шепнула она, сдерживая новый поток слез – Мы с Альваро пришли к Каэтано. Там был Начо и еще несколько парней. Двоих из них я видела в нашем кафе. Помню, они заходили пару раз за алкоголем. Мы сели на диван… Элиса сделала глубокий вдох. И я буквально телом ощутила ее напряжение. Страшное чувство передалось до мельчайших деталей. – Альваро вышел, ему кто-то позвонил, а после он попросил подождать его минут двадцать, пока уладит все проблемы. Я хотела отказаться, но… согласилась, – подруга шумно вдохнула носом. – Элиса, если тебе тяжело – тогда не надо, – дотронулась до ее руки, чтобы успокоить. – Нет! Я буду говорить, мне нужно это кому-то рассказать, – проговорила Элиса, вытирая решительно слезы. – А мама и папа видели? – спросила я, и замерла от ужаса. Что испытали родители от шокового известия? – Да, но я сказала, что мы разбились на мотоцикле с Альваро. Слетели с одной из трасс в кювет… – Они поверили? – засомневалась я, оглядывая гематому на лице. Разве не видно, что это удар другого человека со всей силы, а не просто ушиб об землю? – Отец, похоже нет, – Элиса всхлипнула – но я не пойду, не пойду в полицию! – она закрыла лицо, и ее плечи беззвучно затряслись в плаче. – Чш–ш–ш, – коснулась ее рук, и обняла подругу. – Милая моя, тише, тише… Я не могла найти подходящих слов. Сказать о том, что хорошо, что ее оставили в живых? Что этот кошмар больше не повторится? А кто даст гарантию? И как теперь ей выйти на улицу, зная, что ее насильники, возможно, живут в соседнем дворе? Смотрела на Элису, и сердце сжималось от бесконечного ужаса. От слез ее лицо опухало, рассечение на лбу становилось еще более уродливым. – Начо предложил выпить, но я отказалась. Он так смотрел на меня… – Элиса закусила губы – как на кусок мяса… Потом Каэтано сказал, что у них есть одна игра, только нужно завязать глаза… Мы все, кто сидели, надели повязки, а потом… Подруга вновь замолчала, проглатывая горечь слез и омерзительных воспоминаний. От упоминания имени Начо мне захотелось поежиться, будто по коже проползла ядовитая кобра. Он был в числе насильников, и в этом я была уверена. – Начо начал что-то спрашивать… Игра, похожая на мафию… – она говорила отрывками, рваными фразами, и состояние Элисы было мне очень понятно. – А потом… Потом вдруг меня кто-то схватил за запястья. Веревка. Я хотела закричать… а может, даже и закричала, я не помню… Позвать Альваро… Но рот закрыли ладонью. Голос… Чей-то голос прошептал, что если начну орать, то они трахнут меня сначала в… Элиса глубоко вздохнула, а я прекрасно поняла, о чем ей угрожали. Мрази! Конченые ублюдки! – Это был голос Начо, я точно помню… Мне силой залили несколько шотов текилы. Чьи-то руки стягивали одежду, лапали… Несколько пар рук… Я закрыла руками лицо. Это было невыносимо слушать. Мне казалось, что последние события пытаются обрушить небо на мою голову. Я понимала, насколько Элисе тяжело рассказывать, потому что слушать это было не просто страшно. А рассказывать… Подруга вдруг замолчала, и на ее лице будто застыла маска. Маска из жутких уродливых воспоминаний. – Элиса, давай прекратим, если тебе тяжело. Ты сможешь рассказать, когда станет хоть чуть легче все это переживать заново. Но она, словно зомби, покачала головой. Эмоциональное состояние Элисы находилось как на американских горках. Ее сначала накрывал бесконечный плач, а теперь будто колючий круг видений из прошлого затягивал в пропасть отчаяния и горя. – Один насиловал сверху, – произнесла она глухим голосом как из преисподней – Начо… Это был он. Заставил открыть рот. Элиса глубоко втянула воздух через нос. Я опустила глаза и невольно закрыла рот рукой. Гадкий тошнотворный комок подкатил прямо к горлу от того, что они делали с подругой. Мне хотелось сказать «стоп», потому что моя психика тоже этого не выдерживала. – Они менялись. Их было четверо или… пятеро, – Элиса запрокинула голову, чтобы слезы, обжигая кожу, просто скатились по щекам. Давали силы говорить дальше, только на несколько минут облегчая тягостные страдания, израненной души. – Я не знаю… Я не помню, – она опустила голову – Мне казалось, что это не кончится никогда…У меня ведь никого не было. Никого. И я даже не знаю, кто из них стал первым мужчиной для меня, – Элиса заглянула прямо в глаза, и от ее взгляда, настолько наивно-детского, мне захотелось взять и убить Начо и его дружков-мразей. Элиса замолчала, обхватывая себя руками. Я обняла ее. Слов утешений не было. Можно ли утешить того, кто прошел через адские мучения с подачи других людей. Только людей ли? Могут ли сделать такое разумные существа, наделенные интеллектом? Я понимала, что допустила чудовищную ошибку. Надо было рассказать Элисе о Начо, его гадких наклонностях и озабоченной психике. Теперь оставалось жалеть и пытаться облегчить Элисе ее бесконечные тяжелые воспоминания о насилии. – Дорогая моя, я обещаю, им это не сойдет с рук. Поверь мне, – произнесла я чуть слышно, зная, что Элиса услышит. Я сама готова была в это не просто верить, а пытаться всеми силами наказать этих моральных уродов. * * * Диего задумчиво рассматривает черный бездонный экран смартфона и прокручивает в голове в пятый раз будущий разговор с Ланом. С человеком, который был и другом, и врагом. А теперь стал знакомым. Мысли о Санди уже казались бредом влюбленного придурка. Она – не его женщина. Никогда бы и не стала, сколько бы о ней не думал, не искал тайные знаки того, что они могут быть вместе. Санди всегда любила и любит Тамерлана. Сейчас есть та, ради которой хотелось бы снова рискнуть, поверить – мир не погряз во лжи, фальши и бесчеловечности. Длинные гудки шли так, что казалось проникали в глубину сознания. – Да? – Лан? В трубке повисла угрожающая тишина. – Диего?! – и бывший друг будто глубоко вздохнул оттого, что реальность вдруг убийственно резанула по рецепторам. – Да. – Какого хера, ты кто такой… – произнес Лан, но в голосе чувствовалась неуверенность. – Слушай, нет времени объяснять. Нужно встретиться, – оборвал его Диего. – Да какая, на хрен, встреча, – свирепел собеседник – что, бля*ь, за приколы?! – Лан, это не шутка, – чеканил в ответ Диего – все было подстроено. Ты хочешь именно сейчас начать это выяснять? Он и сам начинал злиться. Ему непросто было взять и позвонить тому, с кем он предпочитал больше не пересекаться и навсегда оставить в прошлом. – Где? – снисходительно через полминуты откликнулся Тамерлан. – В Морелос. Когда сможешь? В ответ послышался шепот отборного мата, и Лан задумался. – Завтра днем. Если смогу достать билеты до Мехико, а там добраться до твоего сраного захолустья, – рычал Тамерлан. – Это твой номер? – Без надобности не звони, – ответил Диего, – слишком большой риск. – Ты ввязался в какую-то хрень? – уже сбавляя обороты нерешимости спрашивал бывший друг. – Есть немного, – усмехнулся Диего, и сознание враз нарисовало образ Моники. Испуганной, с огромными голубыми глазами в которых угадывалась стеснительная заинтересованность. – Немного, бля, – цитировал Тамерлан, усмехаясь – В общем, завтра в Морелос встретимся, и все расскажешь. Если буду задерживаться, позвоню.