– Лучше не верь, этот хлам каждый день как будто заново вырастает из земли. – Но это ведь не только здесь так, верно? Сложно винить в этом последних арендаторов, на большинстве ферм все то же самое. Когда я был маленьким, у нас на ферме никогда не было гор мусора. Кажется, мы все сжигали, а за металлом приезжал утильщик. – Но это было до начала эпохи пластика. – Полегче! Не такой уж я старый. У калитки взревел винтажный мотоцикл «Триумф». Не отпуская руль и не снимая шлем, лишь приподняв защитный экран, водитель медленно оглядывался вокруг. Мотоцикл продолжал реветь. – Я не рискую его глушить, не уверен, что смогу его потом завести. – Сэм снова поддал газа. – Вот это да, просто слов нет, я в шоке! – Да слезет он наконец с мотоцикла или нет? – Я только что из гаража, мотоцикл долго там простоял, и аккумулятор сел. Мне нельзя останавливаться, я вернусь попозже. – Это у него слезы текут по щекам или просто он вспотел под шлемом? День выдался очень теплый. Разве он не доволен тем, что мы тут сделали? Может быть, ему показалось, что мы недостаточно постарались? «Триумф» взревел и исчез за холмом. Когда арендуешь жилье, твое положение по определению уязвимо. Позволить себе полюбить съемный дом – рискованное дело. Это односторонние отношения. Игра в покер, в которой все козыри у другого человека, а у тебя нет ничего, кроме страха и вероятности проигрыша. – Вот это сейчас было странно. – Очень странно. Нам ничего не нужно было обсуждать. Недели и месяцы, которые мы провели, убираясь, ремонтируя, сжигая мусор и кося траву, были огромным вложением времени и сил. Но теперь наконец земля поднималась с колен и распрямляла спину. После многих лет, проведенных под тяжелым бременем, она прокашливалась и вновь обретала свой голос. Стайка щеглов опустилась на полянку, где семена успели осыпаться, прежде чем мы скосили траву. Одиннадцать ослепительных птичек, вспыхивая желтым и красным, клевали семена, громко переговариваясь друг с другом. Мы оставили траву в полях не скошенной дольше, чем принято в традиционном сельском хозяйстве, чтобы обеспечить пропитанием птиц и насекомых, а также косуль, которые время от времени поднимали свои изящные головки над зеленой равниной, прежде чем продолжить пастись. Даже жаворонкам, которые гнездятся на земле, хватит времени вырастить и поставить на крыло птенцов, прежде чем на поле появятся вращающиеся лезвия травокосилки. – Что-то я чувствую себя несколько уязвимо. – Я присела на невысокую ограду перед домом, чувствуя себя не только уязвимо, но внезапно еще и глупо. – Мы арендаторы. И всегда были уязвимы. – Я знаю, но это ведь всего лишь дом. Если Сэм захочет, чтоб мы съехали, я уверена, что мы справимся. За последние годы мы получили большой опыт по выживанию; что-нибудь придумаем. Дело не в этом, дело в земле. Она только-только снова задышала – я почти слышу, как она возвращается к жизни. Мне страшно, что он передумает, скажет, что это слишком затратно финансово, и просто продаст ее. – Это не наша земля, Рэй, помни об этом. Не позволяй себе привязываться к ней. – Я знаю, знаю. Косуля с детенышем выскочили из высокой травы в канаву, которая вела в поле пониже, и скрылись в кустах. К дому подъехал классический туристический фургончик бледно-голубого цвета. За рулем сидел Сэм, но кроме него в машине сидели три пассажира. Он вышел и снова огляделся, на этот раз шлема на нем не было, и мы видели выражение его лица. – Остается только повторить: вот это да! – Сэм, все нормально? Какие-то проблемы? Думаете, мы могли успеть сделать больше? – Сдержаться, быть более тактичной или осторожной мне не удалось, мешал страх. Если мечте о настоящей экологичной ферме пришел конец, мне нужно было узнать об этом поскорее, прежде чем я еще сильнее подпаду под очарование земли. – Вы шутите? Я в шоке. Я надеялся, но даже представить себе не мог, что эта ферма может так быстро восстановиться. И вы столько сил в нее вложили. Спасибо вам, спасибо. У него за спиной щеглы поднялись в воздух щебечущим облачком и расселись на телефонных проводах. Из фургона вышла его жена, невысокая, крепко сбитая, и обняла меня, оставив впечатление небрежной, уверенной в себе стойкости. – Здравствуйте, я Рейчел. Это наши дети, Джек и Лотти. Очень приятно познакомиться, хотя еще несколько месяцев тому назад я бы так не сказала. – Нет? Почему же? – Я хотела, чтобы Сэм продал ферму. Была совершенно уверена, что пора отказаться от нее, избавиться от всех связанных с ней проблем и просто забыть о ней. Поэтому, когда он предложил поселить здесь вас, я была в бешенстве. Его столько раз подводили, я не могла больше видеть, как он разочаровывается, – боялась, он просто больше не выдержит. С тех пор, как мне поставили диагноз, я стараюсь жить здесь и сейчас, а ферма… Ферма уже давно превратилась в финансовую и эмоциональную черную дыру. Я хотела жить в моменте, радоваться детям, а не цепляться за этот кусок земли. Для него это мечта, а для меня – самый жуткий кошмар. Я даже вашу книгу отказывалась читать. Но теперь прочла и наконец-то, кажется, все поняла. Вас с Сэмом связывает страсть к земле и бессонные ночи, проведенные в тревоге о любимом человеке. Неудивительно, что он принял «Соленую тропу» так близко к сердцу. Похоже, я наконец-то понимаю его. Поэтому согласилась не продавать ферму. Я наблюдала за тем, как Рейчел осматривает территорию – женщина, во власти которой было как задушить мечту, так и раздуть ее пламя. Я могла бы усомниться в окончательности ее решения, но, когда она взяла Сэма под руку, мне показалось, я поняла, почему она открыла печную заслонку и дала воздуху доступ к огню. – Ну хорошо, хорошо, давайте тогда выпьем чаю? – Будь практичной, пока они не заметили, что у тебя коленки подгибаются от радости. – Раньше, когда я приехал на «Триумфе», я не смог остановиться… Дети отправились в сад. Младший, мальчик по имени Джек, бросал мяч собаке; Лотти, девочка-подросток, брела за ним, ведя худенькими руками по пушистым сиреневым метелкам шерстистого бухарника. – Я знаю, вы нам сказали. Нашли, где зарядить аккумулятор? – Мот поставил чайник на стол, спокойный, собранный, как будто это самый обычный день, ничего особенного. Может быть, только мне страшно? Неужели я никогда не избавлюсь от страха перед неизбежной незащищенностью, неужели больше никогда по-настоящему ни во что не поверю? – Да, но на самом деле проблема была не в этом. Я просто не смог снять шлем, почувствовал себя настоящим идиотом, когда расплакался у ворот. – Что вы имеете в виду? Вы расстроились? Надеялись увидеть что-то совсем другое? – Нет, все выглядит идеально, гораздо лучше, чем я смел надеяться. Как и сказала Рейчел, пока я не прочел вашу книгу, мы собирались продавать ферму. Позвать вас обоих сюда жить было все равно что совершить прыжок в неизвестность. Но сегодня… сегодня я счастлив, что решился на это. Я и представить не мог, что перемена будет столь быстрой, думал, пройдут годы, прежде чем эта земля вновь оживет. Солнечный луч проник в окно, отразился в зеркале на стене напротив и подсветил стопку писем, сложенных перед ним. Писем о человеческих историях, писем, ожидающих ответа. Каждая история была особенной, и при этом сила и уязвимость, заключенные в них, оказались едиными. /////// – Вам чай с молоком или без, Сэм? /////// Над ручьем взошла почти полная луна. Высунувшись из окна спальни, я смотрела, как бледный свет окутывает склон холма серебристо-голубой дымкой. Полная тишина; ни единый звук не нарушал безмолвия. И вдруг снова раздалось кваканье. – Смотри, это не лягушки. – В лунном свете было видно, как большая, толстая бурая жаба пробирается между горшками с растениями, стоявшими перед домом. – Жабы! Кто бы мог подумать. С ручья пополз легкий туман, его как магнитом тянуло вверх между стоявшими в долине деревьями. – Как здорово было бы в такую ночь оказаться в палатке. Что ты там говорил насчет еще одного похода? Пойдем? У нас есть перерыв между книжными встречами в конце лета – всего две недели, но этого может хватить. Я наблюдала за Мотом. С наступлением хорошей погоды он все больше и больше времени проводил на воздухе, терпеливо и ритмично занимаясь ландшафтом. К земле возвращалась жизнь, а к Моту – легкость движений и воспоминания. Лишившись дара речи, я смотрела, как он меняет крошечную, туго свернутую пружинку в головке триммера – задача, требующая ловкости пальцев и полной концентрации. Может быть, если мы снова отправимся в поход, хотя бы и на пару недель, это придаст ему сил переждать зиму, когда темнота и холод заставят вернуться в дом. – Да, пойдем. Знаешь книжку, которую ты всюду бросаешь в доме, «Лучшие маршруты для пеших походов»? В ней есть отличный маршрут. Он в Исландии. Часть четвертая К началу в конце If I breathed the word would you say it? Would you sing it out loud? Simon Armitage Если бы я выдохнула слово, от которого исчезли бы все люди в мире, оставив мир миру, ты бы произнес его? Ты бы пропел его вслух?