Только она не говорит. Ничего не говорит. Просто накрывает мою ладонь пальцами. И слегка подрагивает. Девочка моя. Моя… — Катя, — выдаю, не узнавая собственный голос. Прижимаюсь ртом к ее губам. Подхватываю на руки. Осторожно. Бережно. Не хочу спугнуть. Вынуждаю себя обороты сбавить. Отношу ее в спальню. Укладываю на кровать. Продолжаю целовать, пока она не расслабляется. Стягиваю с нее одежду, накрываю своим телом. Девчонка дергается, услышав шелест фольги. Лихорадочно отстраняется от меня. Ее глаза расширяются, когда она видит, как я раскатываю «резину» по стволу. Все меняется. Резко. Ощущаю ее напряжение. Что за херня? Опять от меня закрывается. Склоняюсь над ней. Запечатываю испуганно приоткрытый рот поцелуем. Накрываю ее между ног ладонью, провожу пальцами по влажным складкам. Зажимается. Судорожно сжимает бедра. Отрываюсь от нее. Взгляд ловлю и охуеваю от того страха, который плещется в зеленых глазах. Блядь. Что я опять сделал не так? Она же расслабилась. Отключилась. Даже не заметила, как одежду с нее сорвал. А теперь… И тут меня накрывает от промелькнувшей догадки. — Катя. Девчонка отворачивается, спрятав лицо в подушку. Но я мягко обхватываю ее за подбородок, принуждаю смотреть в глаза. — Я, — под ребрами будто режет. — Первый? Тишина. А дальше меня оглушает ее шепот: — Да. 41 Ебать. Должен был сразу почуять. Понять. По ней же все видно. По лицу. По глазам ее распахнутым. Красивая она. Просто охуенная. Это и сбивало. Не верилось, будто никто не тронул. А стоило подумать про другого мужика рядом с моей Катей — такая дикая ярость внутри поднималась, что кулаки сами собой сжимались и было уже совсем не до холодного анализа ситуации. Моя она. Только моя, блять. Остальным даже дышать, сука, в ее сторону нельзя. — Знаю, Демьян, — глухо прибавляет девчонка, напрягается еще сильнее. — Тебе другое нужно. Другое?.. Нет. Нихуя ты не знаешь. Но я сейчас все объясню. — Пиздец тебе, Катя, — оскаливаюсь. Вздрагивает. Ее брови испуганно ползут вверх, а с распухших губ слетает судорожный выдох. Нависаю над ней, опираясь на локти. Взгляд захватываю. — Я же теперь тебя точно не отпущу, — припечатываю. — Никогда. Склоняюсь и зубы на ее подбородке смыкаю. Играючи. Жадно прихватываю. Провожу языком. Всем телом к ней прижимаюсь. Напряженный хер проходится по влажным складкам, а я ловлю мелкую дрожь хрупких бедер. Вбираю едва уловимый отклик. На ее чуть приоткрытый рот набрасываюсь. Сминаю. Почти насилую. — Ты с моего члена больше не слезешь, — рычу, терзаю нежные губы. — Даже не мечтай удрать. Не прокатит. Она дергается подо мной. Короткое движение. Порывистое. Ее грудь скользит по моей груди. Соски задевают предплечье. Блядь, тормоза искрят. Их почти срывает. Звери внутри лязгают зубами, бьются о прутья клетки. Меня током пробивает от этого ее случайного жеста. От того, какая она сейчас. Разгоряченная. Взволнованная. — Моя ты, Катя. Лицо ее ладонью обхватываю. Вглядываюсь в глаза. Каждую эмоцию видеть хочу. — Демьян, — приглушенно всхлипывает она. — Моя. — Да… — бормочет. И взрывает меня. Накрываю ее рот. Запечатываю поцелуем. Ловлю ее язык своим. Прикусываю губы. Беру глубже. Острее. Отпускаю контроль. Она вскидывает руки. Но не отталкивает. Наоборот, впивается пальцами в мои плечи. Будто падает. И ухватиться пытается. — Демьян, — задыхается под моим напором. — Демьян… Поздно, Катя. Вместе упадем. Зажимаю в объятьях. Покрываю поцелуями ее лицо. Зарываюсь в волосы. С шумом втягиваю запах. Зубами мочку уха прихватываю. И срываюсь вниз по тонкой шее. До ключиц. До нервно бьющейся вены, которая четко проступает под бледной кожей. Обхватываю Катю под ягодицы, вдавливаю в себя. Толкаюсь бедрами вперед. Не проникаю. Просто ласкаю. Надавливаю на ее мокрые складки. Хер как железный. Пусть привыкнет. Пусть прочувствует. Заставляю ее выгнуться подо мной. Трусь щекой о рвано вздымающуюся грудь. Обвожу сосок языком. Втягиваю в рот. Растираю. Дразню зубами, пока она не вскрикивает. — Ай! — и опять шепотом выпаливает: — Демьян. Раскрасневшаяся. Смущенная. Каждая реакция — чистый кайф. И меня уносит похлеще, чем от самого крепкого алкоголя. В ней максимум градусов. На хуй спирт. На хуй, блять, все. Какая же она вкуснющая. Язык скользит по ее коже. По плечам. По груди. По животу. А я никак не могу насытиться. Жар до нутра пронимает. И чувство такое, будто еще немного — подпалю мою девочку. Сожгу под своим ртом. Она расслабляется. Растекается на постели. Подается. Доверяется мне. Дрожит, но уже совсем иначе. Рывком вниз перемещаюсь. Над ее бедрами зависаю. Веду пальцами по складкам. Возмущенно шипит, пробует свести ноги. Но я не разрешаю. Удерживаю за колени, еще сильнее развожу в разные стороны.