— Ой, а мне показалось, что он не так уж и плох, — пожала плечами Диара, скрывая улыбку и отправляя в рот ложку с салатом из огурцов с чесночным маслом. — Знаешь, в этом вампире как будто вовсе не было кровожадности нежити. Ты слышал, поговаривают, что некоторые высшие мертвецы не слишком отличаются от людей! — Это миф, — выдохнул Лютер и даже подался вперед. — С чего бы? — округлила глаза Диара. — Ты сам, в смысле Бьельндевир, был именно такой нежитью. Пока… ну… не стал тобой. — Диара, ты издеваешься? — ахнул некромант. — Бьельн был иллишарином! Темным богом. Какого демона ты сравниваешь… Ты что, сравниваешь меня и этого… — возмутился мужчина. — Только попробуй сказать мне, что тебе понравился этот упырь! Диара засмеялась. — Успокойся, я просто шучу. Лютер нахмурился. — Ты целовалась с ним, — упрямо проговорил он. Девушке стало еще веселее. Ну и правильно, что, ему можно над ней издеваться, а ей — нет? И все же она примирительно проговорила, коснувшись его руки: — Лютер, я с кем только за свою жизнь не целовалась… Некромант вскинул голову и взглянул на нее горящими голубыми глазами, ответив: — Отлично, Диара, я сейчас прямо успокоился. — Ладно, — выдохнула она. — Забудь, я просто пошутила. Ты знаешь, что мне не нужен никто другой, правда ведь. А разговоры про девушек, которые вокруг тебя вьются, мне тоже неприятны. Особенно когда ты делаешь вид, что тебе это нравится. Некромант внимательно посмотрел на нее и внезапно успокоился. Затем встал из-за стола, обошел его и, подняв, крепко ее обнял. — Я тебя понял, Диара Бриан Торре-Леонд, — ответил он серьезно. — Как насчет того, чтобы побыстрее поесть и отправиться в путь? Если поторопимся, будем дома еще до захода солнца. Затем он сделал паузу и на выдохе добавил: — Я не был там уже так давно… Диара прикусила губу, заметив, как изменилось его лицо. Кожей чувствуя его переживания. Каково это — возвращаться в дом, в котором не был пятнадцать лет? К родителям, которых только недавно вспомнил. Чтобы отвлечь некроманта от грустных и нервных мыслей, она спросила: — Кстати, я все забываю поинтересоваться, как мне теперь тебя звать? Лютер или Лаэрт? Некромант ухмыльнулся и сел обратно за стол. — Как тебе больше нравится, я имею в виду, — немного замялась Диара. Ведь с момента, когда ее названый брат снова обрел самого себя, прошла уже почти неделя, а ей пришло в голову задать этот вопрос только сейчас. — Я все это время называла тебя Лютером, но, может быть, тебе это неприятно? — Не думаю, что есть большая разница, — проговорил некромант, пожав плечами. — Фактически мне близки оба имени. Однако, учитывая, что последние полтора десятка лет меня звали Лютером, этот вариант все же предпочтительнее. Так что ты ни в чем не ошиблась. Диара вздохнула, не уверенная в том, что это правильно. — Родителям вряд ли захочется называть тебя так. Для них ты — Лаэрт, — ответила она. — И это тоже не страшно, — ответил мужчина. — Главное, чтобы им было удобно. Девушка прищурилась, проследив взглядом за некромантом и заметив, что он слегка нахмурился, глядя в тарелку и не поднимая глаз. Похоже, он довольно сильно переживал, когда задумывался о встрече с отцом и матерью. Ведь они запомнили его маленьким мальчиком. Возможно, он считал, что, увидев взрослого мужчину, они его просто-напросто не примут. Взрослый Лаэрт мог стать для них чужим человеком. Диара понимала его беспокойство, хотя и прекрасно знала, что не было в мире людей, которые ждали бы Лаэрта сильнее, чем их родители. После всех прошедших лет, сотен бессонных ночей и бесконечных бесплодных поисков Диара знала, что Лютер боялся напрасно. Но ему еще предстояло это понять. Когда этим же вечером почтовый экипаж привез их к воротам большого старого особняка, сердце Диары сжалось. Она покинула дом всего месяц назад, перед тем как поступать в аспирантуру ЦИАНИДа, но уже успела соскучиться. Ей казалось, что с того момента прошла целая жизнь. Однако сердце в груди бешено колотилось вовсе не по этой причине. Просто, сжимая мужскую ладонь, она чувствовала все то, что так тщательно скрывал Лютер-Лаэрт за маской внешней невозмутимости. Открыв ворота ключом, который всегда носила при себе, Диара потянула замершего некроманта за собой. Вокруг было тихо. Солнце уже клонилось к горизонту, и, похоже, отец с матерью были дома. В это время они обычно сидели у камина и играли в карты, иногда тренировали магию в зале или занимались своими делами. Например, Леора Бриан Торре-Леонд любила выращивать колдовские мхи, светящиеся в темноте и обладающие различными волшебными свойствами. Специально для этого Тайрел пристроил к дому небольшую комнату с раздвижной крышей. Днем она была наглухо закрыта, а с заходом солнца открывалась вручную, чтобы свет луны падал на волшебные растения. Сам Тайрел в это время, как правило, отдыхал, его любимое занятие — уход за собственным зверинцем — уже становилось неактуально. Большинство магических животных ночью предпочитали спать. — Волнуешься? — спросила Диара, поднявшись на крыльцо и постучав огромным дверным молоточком в форме головы виверны, издавая громкий звук, способный разбудить полдома. — Вот еще, — буркнул Лютер, но, как только Диара повернула к нему голову, приподняв бровь, он вдруг сжал ее руку. Просто сжал, но это было похлеще любого признания. Ждать пришлось недолго. Внутри дома раздались тихие шаги. В неторопливых, немного шаркающих звуках Диара узнала поступь матери, передвигающейся в любимых тапках. — Кто там? — прозвучал ее удивленный голос. Похоже, вечером выходного дня чета Брианов не ждала случайных гостей. — Мама, это я! — ответила девушка, не в силах скрыть счастливую улыбку. — И я не одна! — Диара?! — раздался беспокойный голос за дверью. — Сейчас открою! Несколько томительных секунд, скрип проворачиваемого замка, и дверь распахнулась. На пороге очутилась худенькая красивая женщина неопределенного возраста с тонким шрамом на щеке и длинными, сумеречно-белыми волосами, спускающимися по плечам. — Диара, что-то случилось? Ты так неожиданно приеха… — начала было говорить женщина, выскочив на порог и обнимая девушку. Но ее вопрос оборвался, так и не прозвучав до конца, как только она увидела Лютера. Светло-голубые, едва ли не прозрачные глаза, делающие ее похожей на фею или призрака, широко распахнулись, а дыхание застряло в груди. — Мама, это… — начала было говорить Диара, но в этом не было необходимости. — Лаэрт, — выдохнула женщина, а из ее глаз полились крупные слезы. И когда она обняла своего приемного сына, больше не нужно было никаких слов. Лютер сначала замер в нерешительности, не веря, что его узнают. Готовый к долгим настороженным разговорам, скованным улыбкам, когда воспоминания начнут потихоньку возвращаться. Но когда мать обняла его, в один миг расслабился, и из его тела исчезло все напряжение. Он закрыл глаза и негромко спросил: — Как ты узнала меня, мама? Леора всхлипнула, поглаживая его по спине, как ребенка. После прозвучавшего вопроса она немного отодвинулась от него, но так и не перестала обнимать. Затем улыбнулась и ответила, стирая мокрую дорожку с щеки: — Я не могла не узнать мальчика, которого сначала спасла от смерти, затем растила все детство, а потом потеряла. Какой бы я была матерью, если бы не узнала своего сына? Губы Лютера дрогнули, но он оставался слишком серьезен, чтобы улыбаться. И все же Диара видела, как после этих слов засветились его глаза. В этот момент за спиной Леоры раздались тяжелые шаги, и буквально через пару секунд на пороге появилась мощная фигура бывшего императорского друида. Лютер замер, столкнувшись с уверенным, пронизывающим насквозь взглядом золотисто-карих глаз, точно таких же, как у его Диары. Тайрел Бриан Торре-Леонд не сказал ни слова, глядя куда-то глубоко-глубоко внутрь парня, сдвинув густые брови на бородатом лице. Воздух словно затрещал от напряжения. Короткая тишина опустилась на крыльцо дома, а затем вдруг разрезалась высоким громким звуком, когда хозяин дома вставил пальцы в рот и свистнул. Лютер вздрогнул, и, кажется, мать хотела что-то сказать, объяснить. Диара видела, как в эту секунду на лице парня мелькнула болезненная мысль: «Не узнал…» Но мысль эта мгновенно была подавлена, словно Лютер пытался уверить себя, что в этом нет ничего ужасного. «Подумаешь — забыл… Прошло слишком много лет», — читалось на его лице. Однако все равно это его ранило. Внезапно откуда-то сверху раздались мощные хлопки крыльев. Диара подняла голову вверх и заулыбалась, заметив, как прямо с неба на порог дома спускается, блестя голубоватой чешуей, виверна. По ней девушка тоже успела соскучиться. Крупная крылатая тварь, отдаленно напоминающая дракона, что-то прокричала и опустилась возле своего хозяина. Блестящая чешуя светилась и переливалась, а мощные когти высекали из каменной плитки искры. Лютер невольно сделал шаг назад, но тут же замер. Тайрел протянул руку к одной из опаснейших тварей Диких лесов и, погладив ее по умной морде, проговорил, не сводя пронизывающего взгляда с Лютера: — Лети за сыновьями, Шерхияз, пусть срочно приезжают. Скажи, что Лаэрт вернулся домой… Они сидели за большим столом, накрытым прямо посреди сада. Яркое утреннее солнце заливало улыбающиеся лица уже немолодой четы Брианов и всех их семерых детей. Старшие сыновья смеялись, то и дело подшучивая над младшим, которого не видели столько лет. Правда, теперь он не казался таким уж маленьким, а потому шутки и подколы в основном сыпались в обе стороны. Слева от Лютера с Диарой расположились трое мужчин, двое из которых были близнецами. Все они казались ужасно похожими друг на друга — и еще сильнее походили на своего отца. Такие же мощные, широкоплечие и темноволосые. С правой стороны сидели еще двое братьев, один из которых полностью копировал остальных мужчин семейства смуглой кожей и темными волосами. Лишь самый последний из братьев оказался таким же светлым, как мать. Даже его ресницы блестели серебром в солнечном свете.