— Я же говорил. Он обещал быть в Краматорске в день нашего приезда. Где он сейчас — понятия не имею. Вообще же, он человек обязательный. Что могло случиться, для меня тоже загадка. — Скажите, Садыков, а это чье? — Максимов жестом указал на «дипломат» и лежавшие в нем оттиски печатей на фотобумаге и бланки. — «Дипломат» дал мне Жан. В нем находился номер от машины. А вот эти бланки и печати вижу впервые. — Допустим. А почему номерной знак оказался не в «дипломате», а в багажнике? На мгновение Садыков смешался, но тут же пришел в себя. — Я доставал мыло, выложил его, а обратно положить забыл. — Согласимся и с этим. А не скажете, для какой цели ножовку возите с собой? — Что вам далась эта злосчастная ножовка! Право, не пойму: милиционер спрашивал, и вы о том же... Да она, наверное, давно там лежит, еще хозяин машины положил, по доверенности которого я езжу. — И с этим согласимся. А что вы скажете относительно настоящей вашей фамилии?.. — Не буду я сейчас ни о чем больше говорить. Я устал, хочу отдохнуть... А потом будет видно. Максимов не стал настаивать на продолжении допроса, вызвал конвоира. Перед тем как отправить Садыкова в камеру, сказал: — У вас есть время подумать. Позже вернемся и к этому вопросу, и кое к чему другому. Садыков бросил испытывающий взгляд на Максимова. «Ох и хитрая бестия, — подумал он. — Этот начальник хочет показаться эдаким добреньким мужичком, а в действительности... Впрочем, посмотрим, что он еще подбросит мне?» * * * Максимова беспокоило, что другие двое задержанных — Борисов и Гоглидзе — по-прежнему отмалчиваются, отрицают всякую причастность к намечавшемуся угону машины в Краматорске и вообще к каким-либо преступлениям. Все время твердят, что ничего не знают, требуют очных ставок с Садыковым, а это, по соображениям следователя, пока нежелательно. Следствие буксовало. Поэтому Максимов весьма обрадовался, когда из дежурной части горотдела по телефону прямой связи ему сообщили, что прибыл по его вызову из Макеевки Смирнов. Опознание проводилось без участия Максимова: его пригласил к себе Карагодов — звонили из областного управления. Следователь провел опознание не как обычно среди трех опознаваемых, а для большей уверенности посадил перед Смирновым шесть человек. Закончив составление протокола, он зашел к Карагодову и расплылся в улыбке: — А ваши, Виктор Михайлович, опасения оказались напрасными, все прошло блестяще. Смирнов этого типа опознал категорически. — Спасибо за приятное сообщение. — Максимов улыбнулся. — Теперь, пожалуй, можно приступить и к активному допросу. — Смирнов не понадобится? — спросил следователь. — Вряд ли. Поблагодарите еще раз, и пусть едет домой. Следователь попрощался и ушел. — А что слышно из Горловки, Виктор Михайлович? — поинтересовался Карагодов. — Очередной, как говорится, прокол. — В чем дело? — с тревогой спросил Карагодов. — Опоздали наши ребята. Из-под носа, считай, ушел весьма не безынтересный для нас человек. — Как ушел? — Должно быть, ножками, — улыбнулся Максимов. — Как пришел, так и ушел. — Лицо Карагодова выражало естественное недоумение, и подполковник объяснил. — Явились ребята на квартиру к Борисову, стали расспрашивать хозяйку о ее квартиранте. Она и сказала, что не больше, как час назад к ней заходил один из дружков Борисова. Он бывал у него до этого пару раз. Грузин. Фамилию она его не знает, а зовут вроде Георгий. Не исключено — это и был тот самый Жан, о котором говорил Садыков... Вернувшись в отведенный ему кабинет, Максимов решил еще раз, теперь уже без следователя, побеседовать с Садыковым, попытаться вызвать его на откровенный разговор и установить психологический контакт, крайне нужный в таких случаях. Садыков был подавлен, озабочен неизвестностью, подстерегавшей его каждый раз при встрече с подполковником. Но доброжелательный тон Максимова сразу изменил поведение задержанного. Он повел себя непринужденно, с желанием вступил в разговор, которого, видимо, ожидал после опознания. Максимов еще раз посмотрел на лежавший в папке протокол опознания, сказал: — Агитировать вас после происшедшего считаю излишним. Вы человек грамотный, понимаете, к чему приводит запирательство и упрямство. Поэтому говорите все начистоту. — Моя жизнь, — стал рассказывать Садыков, когда Максимов пригласил следователя, — испорчена основательно... В этом мне винить некого, только себя. Начал я ее, как все нормальные молодые люди. Поступил в железнодорожный институт, проучился там три года, а затем бросил учебу. И пошел по наклонной: засосала компания дружков, увлекла воровская стихия. Хотелось много денег, прожигать их с девицами в ресторанах, играть в карты. Фамилия, которую я назвал при задержании, вымышлена. Настоящая — Сабуров. Документы мною подделаны, заверены той печатью, которую вы нашли в «дипломате». С моим участием угнаны двое «Жигулей» в Горловке и «Волга» в Макеевке. На предыдущих допросах я не сказал, что нас было не трое, а четверо. Четвертый отошел по своим надобностям. Наверное, когда возвращался, увидел двух милиционеров и незаметно смылся. — Кто же этот четвертый? — спросил следователь. — Георгий Маргиани. — Жан? — резко задал вопрос Максимов. Садыков кивнул: — Жора... Жан — это я придумал. — Куда он мог уехать? — Возможно, в Горловку. Там жил Борисов. Снимал комнату у одной женщины, у которой во дворе был гараж. В нем мы прятали угнанные машины. Маргиани знает этот адрес. Мог поехать туда, переждать у нее, пока не узнает о нашей судьбе... Максимов мысленно чертыхнулся. И надо же, чтобы Маргиани ускользнул из наших рук. Какой-то час — и вот тебе... А теперь его надо еще поймать... Все, о чем рассказывал Сабуров-Садыков, записали на магнитную пленку. Следователь предложил допросить Гоглидзе и изобличить его показаниями Сабурова. Максимов согласился. ...Следователь вызвал на допрос Гоглидзе — двадцатипятилетнего молодого человека, атлетического сложения, высокого роста. До задержания он нигде не работал, вел паразитический образ жизни, постоянного места жительства не имел. — Времени прошло предостаточно, — начал следователь. — Я полагаю, вы хорошо продумали все и будете благоразумны, расскажете о своих преступлениях. — Я просил пригласить прокурора. Почему мне не дали возможности с ним поговорить? — окрысился Гоглидзе. — Сейчас допросим вас по существу вашего задержания и совершенных вами преступлений. Потом предоставим возможность встретиться с прокурором. — Ничего не знаю. Дайте мне прокурора. Разговора у нас не будет. В этот момент в кабинет вошел Максимов. Следователь обратился к нему: — Подозреваемый Гоглидзе, товарищ подполковник, не желает давать показания, требует прокурора. Не ознакомить ли его с показаниями, записанными на пленку? — Это будет даже полезно, — одобрил Максимов. Следователь включил магнитофон: «Скажите, пожалуйста, Сабуров, — зазвучал голос Максимова, — кто участвовал в угоне двух машин в Горловке и кто какую роль выполнял?» — На угоне «Жигулей», — из динамика магнитофона раздался хорошо знакомый Гоглидзе голос: — были Маргиани, Борисов, Гоглидзе и я. Моя роль — подделка документов, в том числе технического паспорта. Гоглидзе угнал одну, а Борисов другую машину. Их отогнали во двор, где Борисов жил на квартире, и спрятали в гараже, который арендовали у его хозяйки. Как только следователь выключил магнитофон, Гоглидзе, внимательно слушавший запись показаний Сабурова, словно ужаленный, подхватился со стула, нервно выпалил: — Организатор всех преступлений — Сабуров, он же Садыков. Я был только на угонах этих двух «Жигулей», а он сколько... Не знаю только, куда он их девал. Он гад, эксплуататор — за две похищенные машины дал мне всего пятьсот рублей. Пусть расскажет, как угонял машины в Запорожье, Минводах и других городах. — Вы можете подробнее рассказать о своих преступлениях? — спросил следователь. — Какие могут быть подробности? — Кто вам, например, подсказывал, какую машину можно угнать, каковы условия ее хранения, возможные осложнения при совершении преступления? — Никто не подсказывал. Кто-либо из нас разъезжал по городу, присматривался, где ночью стоят машины. А потом вместе ехали к тем домам, где стояли облюбованные автомобили, и угоняли. Для этого у нас были разные ключи. Угнанные машины прятали в гараже на поселке Рудуч, у Дмитриевны. У нее Борисов снимал комнату и платил за гараж, который пустовал. Вот и все подробности. После ужина Максимов снова вызвал на допрос Сабурова и подчеркнуто равнодушно спросил: — Что ж это вы, Сабуров, покривили душой и не рассказали обо всем. Оказывается, за вами грехи не только по Горловке, но и по другим городам Украины и РСФСР? Больше того, вы не просто участник краж, а организатор преступной группы. Сабуров не ожидал такого поворота дела. Все это на него свалилось как гром среди ясного неба. На несколько минут он задумался: «Значит, мои дружки хотят сделать меня «паровозом»... Не выйдет!.. Я сам расскажу, кто организовал группу!» Словно очнувшись, он тихо проговорил: — Организатором нашей группы был Маргиани. — Где он может быть сейчас? — Я думаю, что в Запорожье. — Почему? — Во-первых, по поручению Маргиани мне в Москву звонил его друг Алексей Бычков, а он живет в Запорожье.