Горбаченко струсил, исчезла его бравада, наглость и самоуверенность. Он растерянно попросил: — Дайте мне собраться с мыслями, немного подумать. Допрос Горбаченко был прерван не только потому, что он об этом попросил. Произошло еще серьезное событие, которое в какой-то мере логически вязалось со всеми предшествующими. Из Артемовска поступило сообщение: в своей квартире застрелился мастер холодильных установок Владимир Борисов. Его домашние были поражены. По их рассказам Борисов был человеком тихим, скромным, непьющим, много читал. Не могли понять и его предсмертную записку: «Не вините никого, простите. Я зашел в тупик, я ухожу...» Экспертизой было установлено, что он покончил с собой двумя выстрелами из обреза. Работники угрозыска сообщили из Артемовска, что Горбаченко, под именем «Холодильщик», имел в виду Борисова. Им стало также известно, что незадолго до самоубийства его посетил некий Олег Буценко. С этим предстояло еще разобраться, установить личность, собрать объективную характеристику. А пока занимались Борисовым. В прошлом он не судим. К административной ответственности не привлекался, ни работники милиции, ни представители администрации по месту работы не располагали компрометирующими его сведениями. Жена, близкие родственники не могли назвать даже его друзей, знакомых — он ни с кем не поддерживал дружеских отношений, все свободное время посвящал чтению. Не знали и о наличии у него оружия. Из абонемента городской библиотеки было видно, что Борисов действительно читал очень много русских, западных классиков и современных писателей, книг по техническим и медицинским вопросам. Примечательно: в обширном перечне прочитанного много книг детективной и другой так называемой развлекательной литературы. Максимов и Константинов старались понять, как Борисов оказался в преступной компании Горбаченко и Буценко. Изучали все, что могло объяснить свершившееся. Отец Борисова погиб в Отечественную. Мальчик воспитывался в детдоме, затем учился в металлургическом техникуме. Работал в Артемовском смешторге. Оттуда его направили в Одессу на курсы мастеров по ремонту холодильных установок. Возвратился домой. Работа чистая и легкая, сам себе хозяин, обильные никем не контролируемые «гонорары». Приходилось бывать в роскошно меблированных квартирах, хозяева которых жили на широкую ногу. У мастера появилась зависть к чужому богатству, домашняя обстановка показалась убогой, семья немилой. Стал замкнутым, нелюдимым. Понял, что за трояки и пятерки, получаемые от клиентов, красивую жизнь не устроишь. Нужно сразу заполучить много денег. Потом станет все ясно, огромная сумма сразу бывает у инкассатора. Взять его, если умеючи, не трудно. И когда узнал об аресте соучастников по убийству водителя «Волги», милиционера, таксиста и неудавшейся попытки ограбления инкассатора — понял, что мечта о красивой жизни не осуществилась, что преступление против человека всегда оборачивается против того, кто его совершил, Владимир Борисов застрелился. Жизнь скомканная, нечестная, затхлая, чуждая нормальным человеческим чувствам, бесславно закончилась. Главной причиной самоубийства был, конечно же, страх перед наказанием. Страх перед расплатой за содеянное. Стократ доказано, что самые никчемные трусы — это воры и прочие уголовники всех мастей и рангов... И снова в кабинет Константинова вводят на допрос Горбаченко. На столе следователя он видит «случайно» оставленную фотографию Борисова. Этот психологический удар действует точно. Горбаченко еще раз внимательно смотрит на стол и, то ли спрашивая, то ли утверждая, шепотом говорит: — Так вы действительно Холодильщика взяли... Константинов, как можно уверенней, чтобы не выдать себя, проговорил: — Как видите. Теперь ваш черед рассказывать, только правду обо всем, что вы натворили. Горбаченко «раскололся». — На первых допросах я давал ложные показания. Теперь, понимая, что, поведав следствию всю правду, облегчу свою участь, свое положение, решил рассказать все подробно, как это было в действительности... Горбаченко сообщил об обстоятельствах завладения машиной, убийствах Азарова, милиционера, таксиста, согласился указать место захоронения инженера. Константинову и старшему следователю прокуратуры оставалось уточнить отдельные нюансы этих тягчайших преступлений. — Скажите, Горбаченко, кто убил инженера? — Было так. Примерно в десять вечера я, Борисов и Буценко в машине Азарова выехали из Артемовска в сторону Донецка. Когда ограбление не удалось и в машине отпала надобность, мы остановились в десяти километрах за городом. Азаров просил: «Не вздумайте меня убивать, у меня дети». Володька успокоил: «Иди пешком, трогать не будем тебя, а мы поедем». Инженер вышел из машины, вслед за ним Володька. Я тоже пытался выйти и уже открыл дверцу, но в это время раздался выстрел... Когда велся допрос Горбаченко, работники оперативной группы, возглавляемой Щегловым, вечером задержали в Курдюмовке, что недалеко от Артемовска, Олега Буценко. При обыске в его квартире нашли карманный фонарик. Жена Азарова опознала, что он принадлежал мужу. После непродолжительного запирательства Буценко признался, что был участником вооруженной банды, возглавляемой Борисовым, Горбаченко тоже входил в эту банду. — Уточните, Буценко, — обратился следователь, — что забрали у хозяина «Волги», которого захоронили после убийства? У кого остались самодельный пистолет, обрез и где они находятся? — Когда связали хозяина «Волги» и посадили рядом со мною на заднее сиденье, я взял паспорт, документы на машину, водительское удостоверение, диплом инженера, фотографию его сына и шесть рублей денег. Документы я оставил у себя вместе с тремя рублями, а три отдал Виктору. Документы я сжег в печке сразу же как пришел домой. Обрез и пистолет остались у Борисова. — Во время знакомства с Виктором как вы себя называли? — Борисов мне сказал, чтобы я назывался другим именем и я назывался Владимиром, но с какой целью он это предложил, не знаю. Банда планировала ограбление инкассатора. Преступникам потребовалась машина — и они убили Азарова. Они нуждались в короткоствольном автоматическом оружии — и напали на Нескородева, убили милиционера Панасенко и водителя такси. Это была трудная операция. Бандиты действовали в различных городах и районах области, отличались большой маневренностью. И всюду мужественно, терпеливо и неустанно шли по их следу работники милиции. ...Три жизни, загубленные по собственной вине. Три судьбы. Три трагедии. А могли ведь жить по-людски: иметь семью, детей, работу, уважение окружающих. Для этого не так уж и много надо — быть просто порядочным. И все произошло из-за «хрустальной» мечты жить красиво, в свое удовольствие, не по средствам. А ведь хрусталь так легко разбивается на мелкие осколки, собрать которые воедино невозможно. ПО ВОЛЧЬЕМУ ЗАКОНУ Подполковник Максимов ехал на место происшествия без особого желания. Да откуда ему было взяться, если тебе приказывают на ночь глядя, притом перед самым отпуском, отбыть в командировку. С горки показался залитый электрическим светом Зугрэс, город, где прошло детство и юность. Щемящее, теплое чувство наполнило его сердце... Здесь, вон на той дамбе, что поближе к мосту, ловил раков, которые своими клешнями ранили руки до крови. За водохранилищем — родная школа. Вглядываясь через боковое стекло «Волги» в мелькавшие аккуратные домики, утопавшие в буйном цветении садов, Максимов вспомнил двадцать второе июня 1941 года. В тот день он с отцом и старшим братом копал возле дома колодец, когда мать вместе с обедом принесла им страшную весть — о вероломном нападении на нашу страну фашистской Германии. Какая там еда! Бросив работу, все отправились на городскую площадь слушать по радио выступление Молотова. Потом были годы военного лихолетья... В Снежное Максимов приехал за полночь. Его ожидали начальник горотдела Чугунов и работники угрозыска. — Над чем задумались, товарищи? — поздоровавшись, спросил Максимов. — Может, я напрасно приехал, сами во всем разобрались?.. — Если бы так, — сокрушился высокого роста, сухопарый начальник горотдела. — Откровенно говоря, ума не приложим, кто бы мог позариться на убогое имущество: брать-то нечего, одно старье. Правда, дед Прокопов занимался домашним виноделием — у него росло несколько кустов лозы. Иногда он кое-кому из поселка продавал свое зелье... Бывали случаи, когда любители выпить просили его дать в долг, но дед не жаловал, гнал в шею. К сожалению, у нас нет пока сведений, кому именно он отказывал. — Извините, — прервал Чугунова подполковник, — вот и надо в первую очередь выявить всех лиц, кто покупал у старика вино, а также любителей выпить «надурняк». Нельзя сбрасывать со счета родственников пострадавших, возможно, кто-то из них навел на это преступление. А теперь самое главное — какие-либо следы или вещественные доказательства обнаружили, что изъяли с места происшествия? — Ничего не нашли, — ответил сухо Чугунов. Максимов удивился: — Ну, братцы, такого не может быть! Убить старика и избить до беспамятства женщину, перевернуть всю хату вверх дном и чтобы не оставить следов?.. Вы просто плохо произвели осмотр. К слову, кто выезжал туда? — Я, оперативные работники, следователь прокуратуры и врач шахтной больницы. — А почему не вызвали судмедэксперта, криминалиста, кинолога? — Они живут в Торезе, а везти их оттуда — это трата времени, тем более мы рассчитывали на свои силы. А кинолог — в отпуске. Да и был он ни к чему: преступление совершено три дня тому назад. — Ну что ж, перейдем ближе к делу, — уже спокойно сказал Максимов. — Я хотел бы ознакомиться с протоколом осмотра, свидетельскими показаниями. — Все материалы у следователя прокуратуры, а он сейчас, естественно, спит, — как бы оправдываясь, заметил Чугунов. — Значит, будем сидеть и ждать у моря погоды?... Все как в рот воды набрали. Максимов окинул взглядом присутствующих: — Раз нет никаких предложений, осмотр места происшествия оставим на утро. Проводник с собакой уже ни к чему: все следы затоптаны... А сейчас попробуем еще раз осмотреть труп старика... В эту ночь Максимову спать почти не пришлось. А в семь утра, как условились, был уже в горотделе. — Виктор Михайлович, — сразу обратился к нему Чугунов, — только что звонил дежурный УВД облисполкома и просил передать: старший следователь областной прокуратуры Шумаков и эксперт отдела криминалистических исследований Папунов в шесть часов выехали к нам. — Это хорошо, значит скоро будут здесь! А судмедэксперт? — Тоже с минуты на минуту подъедет, — ответил начальник угрозыска Барковский, — послал за ним в Торез дежурную машину. Максимов мог бы и не ехать на место преступления, довольствоваться прочтением протокола осмотра, составленного прокурором с участием следователя, начальника горотдела и врача. Но он всегда следовал известной пословице: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Закончив читать протокол, Максимов спросил у сидящего за своим рабочим столом Чугунова: — А почему не выпилили кусок двери, где имелись следы от оружия, которым был выдернут пробой? — Так решил следователь, — округлил глаза Чугунов, — мне же неудобно было давать советы, ведь руководил осмотром он. — Все это понятно. А отвечать перед управлением за раскрытие этого преступления придется вам. Представьте себе, в процессе работы будет найдено то, что использовал убийца, а никаких следов не сохранится. Чем будете доказывать вину злоумышленников?.. Мы не сможем произвести трасологическую экспертизу... Чугунов молчал, понимая, что не все им сделано по горячим следам преступления. К зданию горотдела подкатила «Волга». Из нее вышли Шумаков и Папунов, у одного в руках был портфель, у другого — небольшой чемоданчик. А спустя четверть часа все приехали на поселок двадцать второй шахты. Обстановка, которую увидел Максимов в доме пострадавших, была уже знакома из протокола и тем не менее он вместе со старшим следователем стал вновь тщательнейшим образом осматривать комнаты, подворье, побывали в огороде. В куче мусора нашли тряпку со следами крови. Вернулись в дом. Изъяли бутыль с остатками вина и следами пальцев рук, три пустые бутылки, окровавленный коврик, блокнот с деньгами... — Ну что, коллега? — обратился Максимов к Шумакову, — мы не зря сюда ехали, кое-что все-таки отыскали. Пригодится и выпиленный из двери кусок с вмятинами. Всего этого недоставало в первом протоколе. — Как же так? — удивился Шумаков. — Результат спешки, — сказал Максимов. — А может, самонадеянности. Приедем в горотдел, я вас ознакомлю с показаниями одного свидетеля, на основании которых, по-моему, строилась основная версия — причастность к этому преступлению внука пострадавшего.