- Он, – просто ответил Элт, не сводя глаз с артефакта. – Когда на место вашей схватки приехали охранные силы, тут же начался первичный осмотр места борьбы. Сразу же найден перстень, идентифицированный как принадлежащий темному магу. Артефакт привезли сюда и следственные действия в отношении его реализовывались тут, в здании архива. Элт поднял на меня глаза. - До сих пор в хранилище приходят представители власти с запрошенным доступом сюда для продолжения изучения природы перстня. Вы их должны пропускать. - Безусловно, – выдавил я. - Четких оснований полагать и что-либо утверждать нет, но тем не менее… – Элт вздохнул, ненадолго замолчав – значит, собирается сказать нечто важное, возможно, верю, даже страшное. Что ж, постараюсь вынести стойко. Элт накрыл перстень крышкой. Послышался щелчок: резервуар закрылся. Но я всё еще не мог вдохнуть спокойно, несмотря на то, что артефакт злого мага выбыл из поля моего зрения. Я напряженно вслушивался в тишину, готовясь распознать голос Элта. Тот отнял руки от резервуара и оперся кулаками в стол. Взгляд взметнулся ко мне. - Тем не менее. Версия. Дух Морсуса запечатан в этом самом перстне. Этот самый перстень – вход в Сознание. Глава 7 Именно сейчас – если бы я был кисейной барышней – самое время в полной боевой готовности бухнуться без чувств. И это если бы еще было разрешено, а то ведь запретили. Поверх своих мыслей, которые тут же кучей полезли друг на друга, я как-то различал спокойный голос Элта: - Сознание действует как пространственно-временная ловушка, управляемая тем, кто ее подчинил. Путь к ней проложили лишь трое магов за всю историю. Оттуда никто не возвращался и никто не знает, чем Сознание истинно, каковы его цели, для какой сути оно существует. Эта ловушка существует одновременно в реальности и в воображении, она – продукт идеального и материального. Я, конечно, долгожитель и свидетель становления волшебной материи, но о природе магии достоверно знаю не всё. Хотя бы потому, что на рисковые предприятия, требующие большого опыта и проработки всех шагов, не снаряжаюсь. Как Морсус в Сознание, к примеру. - Тогда откуда и почему сейчас вы почти уверены, что Морсус сделал то... что сделал? – едва слышно спросил я, от волнения дрогнув голосом. - Сперва я сам изучил перстень, когда он впервые был доставлен ко мне. Артефакт полон энергией сильнейшего чародея и в мои обязанности входит первичный осмотр таких мощных предметов и дальнейшее разрешение их судьбы. По моей воле перстень оставлен здесь – я не даю вынести его за пределы хранилища, поскольку лишь тут в силах сдерживать и контролировать невидимые эфирные волны, которые еще продолжают теплиться в даже неиспользованных артефактах, особенно настолько мощных. Элт осторожно поднял резервуар с перстнем Морсуса и отнес его на первоначальное место. Мне вдруг отчаянно захотелось расправиться с артефактом чародея: схватить арбалет, зарядить его и волшебной стрелой расщепить кольцо и камень. Но где гарантия, что с уничтожением физического я уничтожу и энергетическое, эфирное? Тем более я так до сих пор и не понимаю волшебные законы местного бытия. - Слишком много информации уже в первые несколько часов, не правда ли? – Элт приблизился ко мне, жестом приглашая на выход. - Верно, – с готовностью кивнул я, забирая оружие. Прямо сейчас остро желаю переключиться на что-то менее неспокойное. Мы вернулись к проходной в зал. Элт подвел меня к регистрационному столу-стойке с экранами и стеллажами, уставленными бумажными формулярами, и представил сидевшей за столом милой женщине. Волшебница меня узнала: глаза засияли признанием во мне человека, кто помог освободить Изнанку от террора Морсуса. Хоть и временно. Но лучше много не думать об этом. С учетом только что полученных от Элта данных дела могут обстоять скверно. Если бы не было кучи охранительных заклятий вкруг хранилища и мастерства всех служащих архива. Надеюсь, последнее имеется в избытке. В случае чего. Женщина кратко объяснила мне свои задачи и продемонстрировала на практике часть того, что входит в ее обязанности: я буду помогать ей или при необходимости совсем подменять. Попрощавшись уже до следующего утра, мы расстались: волшебница вернулась к своим рабочим делам, а я с Элтом поднялся на верхний этаж. Он раскрыл передо мной одни из немногочисленных дверей, и я, увидев, что внутри, оторопел. Это был Склад-Чего-Только-Можно – так бы я назвал помещение. Просто огроменный зал, насколько хватало глаз. С лестницами вдоль стен и между рядами полок, столов и шкафов, с колоннами и опорами, причудливыми настенными и потолочными лампами, торшерами. Страшное количество книг, бумаг и папок, фигурок и коробок, сосудов и мешков будто из-под строительного мусора. - В основном я пребываю здесь. Увлекаю себя, так сказать, работой. Чтобы самому не бездействовать, являясь, так скажем, одним лишь оберегом хранилища, а быть реально, на деле полезным и нужным, – своим голосом Элт разрядил скопившееся молчание. Я оглянулся на него через плечо и прошел вглубь, по пути оглядывая всё, на что упадет глаз. - Перепись артефактов. Их характеристики. Номенклатурные особенности. Распоряжение о помещение в тот или иной отдел. Сбор, опись, визирование, сортировка и отправка, – говорил Элт за моей спиной. – Работа поступает в почти что конвейерном режиме. Четких графиков, кто бы и когда занимался всем этим, нет. Сюда приходят сверх собственных часов служащие архива, когда считают, что могут хоть какое-то время еще поработать. Это, конечно, дополнительно оплачивается. Есть время – приходи, описывай. Нет – ничего страшного. - Так конвейер! – удивился я, останавливаясь и оборачиваясь к Элту. Он ведь сам себе противоречит и меня в заблуждение вводит. - Секрет этого места, единственного во всем здании – здесь время можно «морозить». И даже отматывать назад. Новый поступивший артефакт, без владельца, насколько вам известно, не опасен. За исключением некоторых случаев, о которых не так давно упоминалось. Весь энергетический эфир – тот объем магии, который был в артефакте в час приемки хранилищем, слабый ли, сильный – можно зафиксировать в моменте и таким образом днями позже описать характеристики артефакта на дату прибытия к нам. Если это не сделали, можно отмотать время назад и увидеть, каким был предмет на дату приемки. Фантастически! Вот это прогресс, я понимаю! В нашем мире когда что-то хотят сохранить на подольше, так это перебивают дату заморозки тушки цыпленка-бройлера на пару-тройку дней ранее. А тут прям готовы физику времени и пространства в самом деле ломать. Эх, эти, изнаночные, суперспособности да работникам отдела заморозки сетевых магазинов, ой, представить боюсь! Так же, как я разевал от удивления рот, слушая Элта о процессе передачи артефактов на хранение, меня впечатляли в принципе масштабы работы. Да я тут за десять жизней не управлюсь! Пока пойму, что к чему, пока акклиматизируюсь и вольюсь, уже закончится срок отбывания наказания, а я только половину альбомного листа обработаю. Хотя меня (надеюсь) и не заставят уж прямо-таки максимально всё описывать, но приложить усилия я должен. Хотя бы потому, что филонить некрасиво. И вообще: самому интересно, из чего состоит артефакт, какие особенности о каждом необходимо знать и сколько всего в архиве есть отделений, куда разные предметы для разных целей отправляются. - Работайте в своем темпе. Заставлять не буду. – Фраза меня успокоила. – Кстати, вот что еще. Подумал, вам будет любопытно. Элт отлетел на верхний, будто библиотечный, ярус с книжными полками вдоль длинной стены и взял с одного стола стопку газет; вернувшись, протянул их мне. - Это номера еженедельных журналов о жизни Амарада, новости из всех сфер общественной жизни. Мне кажется, вам было бы интересно узнать, что происходило у нас за время вашего отсутствия. Вы можете быть заинтересованы, поскольку уже наш полу-гражданин – имеете колдовской опыт. - Правда, с удовольствием посмотрю! – Вот это мне точно, действительно не помешает. Занятно, интересно, ново. Скорее всего я в этом и нуждался, но отчего-то мысль на эту тему в голове не оформилась или была задвинута в самый последний вагон иными. - Тогда оставляю вас. Сегодня вы пока вольны делать, что хотите. Карта помещений при вас. К сотрудникам подходи́те с любыми вопросами. Меня по большей части можно найти здесь. – Элт обвел пространство зала ладонями. - Ладно, понял. Спасибо. С охапкой газет, брошюр и журналов я прошел к ближайшему столу и окружил себя веером разноцветных страниц. Сперва я, естественно, во всех выпусках просмотрел колонки о культурной жизни: театры, кино, музеи, музыка – меня с самого первого дня знакомства с Изнанкой завлекала идея близости к творческому миру, но всё не удавалось вникнуть более глубоко. Всё было поверхностно: на уровне «увидел городскую афишу» или «посмотрел по приемнику Милиана рекламный ролик о готовящейся премьере концерта». Сейчас же я читал имена певцов, художников, писателей, актеров, постановщиков и их интервью, разглядывал фотопортреты, смотрел на снимки-панорамы музейных и театральных залов, узнавал об арт-выставках. С большим интересом прочел объемную статью об оркестре: о худруке, музыкантах, творчестве коллектива. Вот бы познакомиться, вот бы послушать живьем! Новости политики прочел зигзагом, не вдумываясь в смысл и почти тут же забыв, о чем шла речь. Тем не менее обеспокоенность и настороженность вызвали упоминания о возобновлении сессий совета земель Континента в связи с обсуждением участившихся в последние недели провокаций со стороны нуаров, особенно на территории Амарада. Я отвлекся от чтения. Их предводителя, идейного символа, Морсуса, технически нет в живых. Нуары ищут или уже нашли себе нового лидера? Кто координирует действия разбросанных по землям нуаровских ячеек и есть ли такой маг на сегодня в действительности? А где истинный преемник Морсуса? Он же обязан был кого-то оставить после себя. А интересно, обо мне нуары знают? Будут искать, чтобы отомстить за Морсуса? Будут ли искать Милиана? Ой-ей, зря подумал. Аж зазнобило. Ведь может такое быть. Так, надо успокоить себя позитивными мыслями о том, что Милиан – храбрый и сильный маг, который знаком с элдерами Совета, готовыми оказать ему любую защиту и помощь. И Улло сам может избежать опасности, уклониться от нее и запросить поддержки. И мне же нечего бояться, так? Я в защищенном месте. Защищенном лучше, во много раз, чем Дворец элдеров, да (надеюсь…). И вообще – ну как-то мелко было бы со стороны нуаров (наверно): вместо того, чтобы заниматься сплочением, искать и убивать меня. Я ничего не знаю. Опасности не представляю. И за что на меня взъедаться, ума не приложу. *** Не считал себя лентяем или прокрастинатором, особенно в части служения Мельпомене: всегда с жаром брался за новые музыкальные произведения. Здесь же, в стенах хранилища, прикинув масштаб и объем работ, что ждали меня, я резко затеял отсрочку исполнения своего же наказания и углубился во внимательное прочтение журналов и газет. Час потратил и мне никто ничего не сказал: несколько служащих входили в зал налегке и выходили с папками или емкостями, и наоборот; здоровались со мной, я отвечал той же вежливостью и вниманием. Одни оборачивались на меня, я спиной ловил их любопытствующие взгляды, но с новым вопросом ко мне не подходили. Несчетное количество раз мимо бесшумным призраком проплывал Элт, не говоря мне ни слова. Что ж, видимо, сегодня действительно день послаблений. Кстати, по поводу пищи. Отложив последнюю заметку в сторону, я резко почувствовал голод. Когда я последний раз ел? Перед тем, как случилось… то, что случилось несколько часов назад. Лиза хлопотала на кухне, готовя новое блюдо, а я крутился рядом. Еды так и не дождался, угодив сюда. Пора вменить волшебному миру вину за мое недоедание и потребовать показать вход в местный пищеблок. Сперва решил самостоятельно разобраться в карманной поэтажной карте, которую вручил Элт, и найти буфет или столовую. Нашел. Объявил хранителю – именно объявил, безапелляционно, а не спросив разрешения удалиться, – что убываю закрывать базовые, гастрономические, потребности. Столовая-буфет – самого обычного вида, у нас в театре такая же, только здесь, в архиве, в разы больше: раздаточная лента стола; столы круглые на четыре персоны; автоматы с напитками и закусками, что не продавались на раздаче. Когда я вошел, резко затормозил, запоздало поняв, что ничего не смогу оплатить: артефакта нет, а он ведь как электронный кошелек. И что, я голодный буду? А может всё-таки тут бесплатно еду дают и расходы включают в какую-то специальную бюджетную статью, по ней потом вычетом возвращаются? Когда я затормозил на пороге, некоторые из служащих музейного архива, бывшие в столовой, обернулись на меня и узнали – даже не по взгляду это увидел: почувствовал, будто всколыхнулась в них аура, на каком-то интуитивном уровне осознал. Пошел неслышный шепот, все стали передавать друг другу новость обо мне, и вот уже через несколько секунд на меня смотрели полсотни служащих в одинаковых кремовых костюмах, а я так и продолжал стоять столбом, разрешая непосильную задачку, за чей счет провести банкет и кто мне оплачивать будет. В конце концов выдвинулся к раздаточному столу, моделируя правдоподобную легенду, что когда-нибудь позже, под мое честное слово спасителя земель Изнанки (о, что вы, не стоит благодарностей) оплачу свои обеды. Мне улыбались и здоровались, называя по имени, маги, с которыми я встречался взглядами. Оживился и квартет, выбирающий блюда за раздаточным столом, когда встал за ним в очередь. Узнал от них, что питание лично служащим не оплачивается: в хранилище предусмотрены дотации, архивному комплексу от казны Амарада возмещаются расходы на завтраки, ужины и обеды сотрудников, поскольку их работа причислена ко второй категории сложности и вредности. Бюджетники, ясно. Набрал себе по мере голода всё, что никогда не испробую на Земле (надеясь, что со вкусом не прогадаю и наемся сытно), присел за ближайший к выходу стол и загадал, чтобы никто ко мне не подходил и дал спокойно поесть. Удивительно, но маги отличаются вежливостью: если у нас на улице к известному артисту, шагающему по Тверской, могли ринуться и требовать фото и автограф, то здесь я не испытывал к себе ненормального проявления внимания. Только и всего, что на меня посмотрели, узнали, просияли, поздоровались – и оставили есть в одиночестве. Спасибо. Возвращался в зал специально окольными путями и очень долго, чтобы заскочить на каждый этаж и побывать хотя бы в одном его секторе, впитывая необычный и удивительный дизайн каждого нового помещения, различные, непохожие друг на друга коридоры. До конца рабочего дня меньше двух часов. Жить я буду в этом же здании. Небольшой зал-кабинет отвели в правом крыле, с диваном, столом и стульями, стеллажами, со всеми человеческими удобствами. В перерывах можно гулять по уличной территории вокруг главного фасада или во внутреннем дворе, больше напоминающем минипарк. Что ж, если быстро и глубоко погрузиться в работу, затеряешься в режиме настолько, что, может, и не станешь думать о тоскливом расставании с семьей. Я пытался привить себе именно такую установку. Иного выбора у меня нет. Я спокойно не проработал в архиве и одной недели. Поскольку – впрочем, как вы могли догадаться – угодил в очередную неприятную историю. Глава 8 Что ж, первые дни прошли довольно уверенно и быстро. Хотя в большинстве случаев оказывается, что на новом месте, когда только развиваешь и отрабатываешь свой функционал, занимаешься в основном подготовительной и ознакомительной работой. Здесь же, в Главном музейно-архивном хранилище Амарада, со мной подобное не очень прокатило. На следующее утро, переночевав на довольно уютном диване, облачившись в свой новый рабочий повседневный костюм служащего архива, я вышел в отдел по работе и регистрации с заявителями и посетителями. Всё время мне казалось: служащие со всех этажей и отделов специально ходили на меня смотреть, чтобы воочию убедиться, что распространяемые слухи об отбывании в хранилище наказания ставшим известным в стране инициированным чародеем – вовсе не слухи. Слишком часто мелькали кремово-черные одежды сотрудников, которые спускались – уверен – не по истинным рабочим вопросам, а надуманным поводам, чтобы увидеть меня. Здоровались участливо, с горящими глазами, будто видели давнего знакомого, с которым на годы расстались и наконец свиделись вновь. А мне ничего не оставалось, как так же искренне улыбаться и вежливо произносить этикетные дежурные фразы из словарного запаса работника архива, принимая из рук и возвращая обратно учетные карты посещений, занося данные в обрабатывающие машины – по сути, сказал бы, наши файловые хранилища, волшебные электронные базы данных, компьютеры. Сидя за длинным столом-стойкой на нижнем этаже в первую половину дня, я здоровался с многочисленными посетителями, поток которых был нескончаем, будто в московской подземке, читал введение в курс по основам архивоведения и заведования музейными пространствами и почти машинно и машинально, без задержек исполнял просьбы регистрационной служащей, когда они поступали. Я разделял приоритетность данных мне задач и действовал сноровисто, поскольку всё оказалось далеко не трудно и вполне ясно. Так и проработал полдня: с опущенной головой – глядя в книгу, с поднятыми глазами и улыбкой – общаясь с посетителями, с развернутым корпусом в сторону экрана и стеллажа – вбивая и корректируя данные. Время от времени беседовал с тремя служащими, рабочее место которых было здесь, за входной группой. О себе говорил мало, хотя всегда люблю этим заниматься. Но не в этот раз. Не тогда, когда я на такой долгий срок разлучен с семьей, когда из-за этого настроения почти и нет. А когда настроение отсутствует, я всегда спасаюсь работой. Что делал и тогда. Периодически посматривал в сторону коридора, который ведет в «ядерную» комнату – средоточие опасных, потому что еще хранящих в себе силу, артефактов. Было не по себе. Мелькала, обдавая тело холодом и дрожью, безумная мысль: уничтожить бы раз и навсегда перстень Морсуса, чтоб не травил душу, напоминая об ужасных моментах и не менее отвратительных последствиях. Опять проносились воспоминания: Сознание, Жила, обмен энергетикой, сделка, дарование бессмертия… Бред какой-то. Мой мозг, думаю, никогда до конца не справится с этой непосильной задачей – осмыслением всего, что наговорил в тот вечер Морсус, что отозвалось во мне так живо, мощно, всепоглощающе, вызвав невероятный страх. Точит мысль: перстень цел – Морсус может быть там, его память, его дух; он может вырваться. В перерыв – закончив работу на нижнем этаже, после обеда, когда осталось время – хожу по коридорам протяженного хранилища, любопытно и быстро заглядываю в раскрытые двери, ведущие в залы и кабинеты, дивлюсь пространством и невероятно умелыми инженерами-архитекторами, которые совершили, кажется, невозможное: соединили несочетаемые цветовые гаммы и стили, создав новый, не аляповатый и изумительный жанр смешений. Каждый раз встречаю Элта, только когда вхожу в огромный зал-хранилище, чтобы делать описи и фасовать артефакты. Он действительно часто обитает здесь, будто не покидает. Говорим о том, о сём. Я спрашиваю, он отвечает, и наоборот. Он мне нескучно рассказывает про свой мир – ликбез проводит: про истоки волшебной материи, про образование Континента. Я ему говорю, что в моем мире есть слоны и посудомоечные машины. Хранитель живописует яркие и легендарные исторические моменты. Я рассказываю о своей дирижерской стезе. От Улло нет весточек, Элт с ним не контактировал. Честно, чувствую себя несколько покинутым, даже забытым. К телефону на дружеский разговор – мало ли: позвонят из службы исполнения наказаний или Серк и Лайдж – меня никто не подзывает. А что – могли бы те, кому вручена моя судьба, поинтересоваться, как я, что, не нужно ли чего. Хотя это я сам должен заказать звонок, ябедничая, если меня что-то не удовлетворит со стороны служащих архива. А у меня ведь всё в порядке на самом деле. Ну ладно, и без этого забот хватает. В основном и главным образом – мыслительных. И их всего две, зато каких. Одна: как мне унять тоску по дому и семье. Вторая: кто и когда уничтожит перстень Морсуса. Обе задачи вполне решаемы. Первая точно зависит от меня самого. Вторая… Вторая по моей воле неисполнима. Хотя почему нет? Взял, зашел себе такой в «ядерную» комнату, схватил контейнер и… И куда я его понесу? Как уничтожу? Прострелю из арбалета? Ага, ну да. А если благодаря новой трещине от стрелы или дротика сила Морсуса из камня выскочит и мало того, что уничтожит всё на своем пути, так еще и воплотит, материализует темного мага заново, в человеческом обличии? А попросить кого-то уничтожить перстень я не смогу по вполне ясным причинам. Паршивенько. Когда мой служебный день завершен, равно как и рабочие сутки остальных служащих, я с тихой грустью наблюдаю, глядя в окно или с балкона, как маги выходят из архива и разъезжаются по домам. Их ждут личные и служебные карты, кому-то подводят хорсов. За считанные минуты большая часть чародеев уезжает в город. Кто-то остается сверхурочно – описывает артефакты в «зале Элта», как я его назвал, но и те не засиживаются позже девяти. В хранилище остаемся только я, Элт и ночные сменщики-охранники. В светлое время суток, когда выдается время, выхожу из хранилища на короткую прогулку – всегда под пристальным взглядом уличных стражей, расставленных по всему периметру вдоль ворот и на территории внутреннего двора. Им известно, кто я такой, и какова цель моего пребывания в хранилище, каков мой статус, поэтому исполняют роль скрытых конвоиров. Чаще я прогуливаюсь один, но иногда само собой как-то получается, что маги-служащие, тоже решившие подышать свежим воздухом и размять ноги, оказываются рядом и между нами завязывается беседа. Вечерами иду в тренировочный зал. Так всегда кто-то есть: тоже оттачивает свои навыки владения оружием. Первый вечер я заставил себя потратить час на изучение книжки о технике стрельбы из арбалета и просмотр получасовой документалки о правилах обращения с немагическими боевыми предметами. К практике так и не приступил, лишь подробнее рассмотрел и потрогал все составляющие своего арбалета, перебрал тул со стрелами и дротиками. В новый вечер точно займусь стрельбой. Поскольку телевизора тут не имеется, земные устройства связи с моим миром здесь, в Изнанке, бессмысленны, время до отхода ко сну – пока веки сами не отяжелеют – провожу за внимательным чтением проспектов и журналов, тех, что выдал мне Элт. В нескольких новостных изданиях двухнедельной давности на первых полосах я нашел обширные репортажи, связанные с нашей с Милианом победой над Морсусом. Эмоциональные статьи в своем повествовании следовали от истоков злодеяний Морсуса, связанных с падением его давнего предка, упоминали о тяжелой битве за столицу десятилетней давности и переходили к моей персоне. У Милиана все издания взяли интервью и дословно поместили их на полосу. Мне было приятно читать о себе, как обо мне говорил мой Проводник: в его глазах я действовал смело, чувствуя внезапно проснувшийся долг перед Амарадом. Хотя, как мне самому помнится – и Милиан сам об этом прекрасно знал, ведь был единственным свидетелем, – никакой долг я не чувствовал и действовал не думаю, что смело. Тут больше страхом пахнет, страхом за свою жизнь, поэтому я и жахал во все стороны, лишь бы понимать, что еще не задет вражеской магией. Однако людям надо знать то, что они хотят слышать, и новостным корреспондентам надо поведать сенсацию, которую они хотят осветить. Были в газетах фотоснимки Морсуса – за неимением свежих напечатаны фото многолетней давности. Фотография Улло – явно новая, сняли во время записи интервью. И даже мой портрет: ни один изнаночный фотоаппарат меня ни при каких обстоятельствах в тот период не запечатлел и поэтому со слов был написан мой цветной карандашный портрет. Удивительно похоже! Вы́резал бы эти страницы и взял с собой в Москву, поместил бы в рамочку и повесил на стене в гостиной или в кабинете в театре. Но из Изнанки, известно, ничего в свой мир тащить нельзя. Новый день приносил те же задачи, однако менял имена магов, с которыми я контактировал, и предмет исследования и занесения в картотеку. Новый вечер преподносил знакомство с арбалетом: понимая, что прицельно буду стрелять не сразу, я нехотя, но тренирую стойку, изучаю правильное и надежное положение локтей и кистей рук при натяжении механизма. Сделал свой первый выстрел. Поспешно. Дротик всадился мимо цели в стену до самых крыльев, так что достать я его не смог. Стрела жахнула в игровой манекен в район живота, хотя я целил в голову. С одной стороны, радует: когда (поправочка: если) буду стрелять в злоумышленника, промахнусь и попаду не туда, куда целил изначально, нанеся меньший вред – и если вообще попаду. С другой стороны: я промахнусь (или не выстрелю вовсе), тогда шлепнут меня – перспектива так себе, конечно. Так вот день за днем: завтрак, работа в одном подразделении, обед, служба в новом зале, параллельно общение с магами, ужин, отработка стрельбы, свободное время, в том числе чтение журналов, зрительное исследование помещений архива, прогулка на улице, сон. Всё повторяется, но каждый день такое разное и кажущееся не монотонным, чего я боялся. Единственно, что неизменно – мои мысли о семье и перстне Морсуса.