- Наоборот, Константин. Этот случай – как раз повод, чтобы вы оставались в Амараде, – огорошил хранитель и не только меня: Улло посмотрел на него взглядом, словно Элт сейчас признался, что на самом деле он – заколдованный выживший Морсус. Я почувствовал себя так, будто подо мной сломался стул и я жестко шлепнулся на пол, а пол тоже разверзся и я рухнул куда-то в глубину, которая сжимала и плющила по мере погружения. - П-почему? – выдавил я. - Если мои пока что, конечно, предположения, основанные на многовековом понимании магического агрегата, верны... то при разрушении пространственной связи, при разрыве реальностей, магической – Амарада и немагической – вашей, исчезнет и связь, установленная через элементную частицу. А именно – через Сознание. Заклятие-разведчик вселило в вас то, что хранилось в камне, и вы увидели нарисованные Сознанием видения. И при вашем возврате на родину окажетсяневозможным установить характер влияния и обмена энергетикой. Потому не выйдет найти путь избавления от этой, мягко говоря, неприятности навсегда. Я уронил лицо на сложенные на столе руки. Вот жепопал. Почему это происходит именно со мной? На кой мне вообще эта магия, эти заклинания, этот злосчастный Континент и эта паршивая Изнанка? Почему пять месяцев назад меня выбрали в волшебники? Почему я согласился? В ту ночь я долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Лупил глаза в темноту. Смотрел на ночное небо в окне за занавесками. Не засыпалось. Думалось. О многом думалось. О Лизе. Об Арише. О Танечке. О Сознании и перстне. Вспоминалось. Тот страшный для меня вечер, когда я встретился с Морсусом. Сперва один на один. Потом подоспел Милиан. Как мне в ногу шандарахнуло магией. Неосознанно растер ладонью раненое бедро, уже не беспокоившее. Что и как много на самом деле я знаю о мире магии? Ровным счетом ничего. Так, какие-то общие и явно немногочисленные правила, доступные обывателю. А я ведь даже не профессиональный маг, у меня чародейство не в крови ни по какому колену. Так что́ я со своим уровнем знаний могу разрешить насчет перстня? Он, конечно, похож на те самые артефакты, описываемые фантастами, за которыми в равной степени охотятся книжные протагонисты и антагонисты.Такие предметы, порой совершенно обычные, бытовые, где кроется вселенское зло или мощная сила, которыми хотят овладеть и реализовать их потенциал в зависимости от помыслов искателей: либо править миром, либо сохранить от посягательств. Было бы очень смешно предположить, что перстень подпадает под категорию тех самых артефактов из фэнтези и фантастики: с его уничтожением или навечным заточением от людских глаз миру придет спокойствие. Или – не смешно? Потрясающий план придумался в те долгие, бессонные минуты. Только нереализуемый по многим причинам. Добраться бы до Жилы, скинуть в нее перстень, чтобы она его сожрала, а затем сбежать к Улло и заставить его настроить контрабасный кейс на выход в мой дом. Вторая часть плана очень оптимистична и вселяет надежду. Но первая… Первая полна рисков и страхов длиной в девять жизней или больше. Что же делать с перстнем? Невозможно ведь ничего не делать! Ну да, Элт и снаряженные им маги будут, конечно, думать. Но я-то, я-то не усну вместе с ними! Они будут решать, а я буду тревожиться. Они будут мыслить рационально, здраво, по-своему научно, а я буду на чувствах и эмоциях расписывать в мыслях планы истребления злого колдовства. Как бы хотелось надеяться, что после произошедшего днем с Элтом он сам одумается и прикажет заточить артефакт Морсуса на минус сотом этаже под хранилищем. Но тогдадостоверно о дальнейшей судьбе перстня я не узнаю. Но всё-таки узнал. И попал в смертельно опасную ловушку. Глава 12 Шла вторая неделя моего пребывания, заточения, отбывания наказания –называйте как хотите– в стенах архива Амарада. Несмотря на мои представления, что дни в «суперзале» будут убийственно унылыми и медленными, тянуться как кисель, они, однако, проходили быстро. Я по уши погружался в работу и занимал себя ею так, что приятно удивлялся, когда будто бы скоро наступало обеденное время, хотя казалось, что служебный день буквально только начался. Я ни от кого не слышал известий о расследовании проникновения в хранилище нуара. Служащие не перешептывались, Элт не заговаривал. А я не спрашивал. Мучило, конечно, хотелось знать, как продвигаются поиски нарушителя, но по неизвестной мне самому причине не решался отозвать Элта в сторону и попросить его выложить хотя бы пару фактов. С одной стороны, меньше знаешь – крепче спишь. С другой, меньше знаешь – не засыпаешь, а выдумываешь свое и накручиваешь. Один раз после обеда я возвращался за рабочее место и, едва войдя в зал, застыл на пороге, увидев будто снаряженных на дальнюю экспедицию магов. Четверо знакомых мне сотрудников хранилища стояли перед объемным темным боксом, держа в руках не менее объемные сумки. Рядом с волшебниками стоял Улло. С тремя из архивистов, молодой женщиной и двумя мужчинами постарше меня, я часто разговаривал в перерывах; хорошие собеседники оказались, приятные ребята. - А в чем дело? – удивился я, поздоровался со служащими и приветственно кивнул Милиану. Мне не понравилось его выражение лица: какое-то страдальчески озабоченное. - Вместе с сотрудниками музейно-архивного хранилища и своим Проводником вы направляетесь в Институт изучения магического эфира в столицу, – будто озвучивая приговор, огласил появившийся из-за стеллажей Элт в женском обличии. - Для – чего? – уточнил я, сделав смысловое ударение. - Для – изучения связи, что устанавливается между магическим и немагическим, – в тон ответила Элта. Я не поверил ушам. Во-первых, потому, что столько дней меня не выпускали ни под каким предлогом за ворота хранилища, а теперь, ну пусть даже в режиме ограниченной версии, но всё же отправляют, наконец, за стены архива. Во-вторых, группа наша снаряжена на непонятное лично мне мероприятие: какое-то явно сложное, неоднозначное и с неизвестными для меня последствиями. Что конкретно будут делать ученые волшебники? В ходе своих экспериментов они мне не навредят? У кого я могу запросить гарантии безопасности? А больничный лист кто оплатит, если вдруг в ходе опытов со мной что-то не то сделают? Ничего, что ли, лучше Элт выдумать не мог: чтобы решить проблему эфирной связи между мной и Сознанием через заклятие-разведчика, нужно ее же перекинуть на более узкопрофильных людей? Элт сам ровесник источника чародейской силы, ему под силу просканировать сотни и тысячи вариантов исхода. Почему же он сбрасывает всё на научный институт? Видимо, мой немой вопрос столь ясно отпечатался на лице, что сам хранитель и произнес: - Я не всесильное божество. И не могу соревноваться мудростью с нашим Провидением, которое всё в этом мире устроило так, как должно быть, по своему усмотрению. Но я доверяю разрешение некоторых вопросов магам, которые всю свою профессиональную жизнь посвящают той или иной узкоспециальной задаче. Я знаток общей практики во многих вещах, явлениях, событиях. Но порой у меня не имеется специальных приспособлений для рассмотрения со многих сторон и во многих плоскостях вставшего вопроса. Я его оцениваю объективно. Однако в известных случаях требуется исключительная, академическая точность, как сейчас. То, что нас интересует, здесь. – Элта указала глазами на бокс на ковре. – Необходимые сопроводительные бумаги подготовлены. – Она продемонстрировала папку в своих руках и передала Милиану. – Вы отправитесь в город на служебном карте. Он уже подготовлен и ждет у центрального выхода. Элта кивнула служащим. Те улыбчиво мигнули мне, подняли бокс и понесли его по коридору. Знакомые волшебники-служащие, мне показалось, были какими-то замученными, хоть и старались это скрыть, зато четвертый выглядел бодрее товарищей. У входа в зал остались только я, Элт и Улло. Чтобы другие, занятые за описью маги не услышали разговор, втроем мы отошли в сторону, скрывшись за полками. - Чародеи знают, что́ в боксе? – тут же спросил Улло, едва скрывшись за стеллажами. - По-настоящему нет. Я прямо не называл артефакт, но упомянул, что он могущественен. Бумаг на него они не видели. По приезде в Институт, Милиан, вы их лично передадите Люко. Я связывался с ним, он с рабочей группой примет вас. Люко один из немногих, кто знает правду, что́ предстоит исследовать, – произнес Элт низким, более мужским тембром, не развоплотив свою женскую маску, и посмотрел на меня: – А вам, Константин, придется остаться в Институте до окончания всех необходимых процедур, которые затеют Люко и его команда. Вернетесь вместе с Милианом. - Надолго всё? – тоскливо спросил я. - Сегодня же и вернетесь, – утвердительно кивнул Элт. - А… больно не будет? - Будет волноваться ваша магическая аура, с телом всё будет в порядке. Вы своими нервными клетками ничего не прочувствуете. - Что ж, успокоили. Перед выходом из архива я даже забыл накинуть жилетку, которую оставил на спинке стула, уходя на обед: так разволновала меня новость со срочным отъездом. Собственно, на мне и рубашка даже была не форменная, а для повседневного ношения помимо рабочего времени. Поджидавший на выездной площадке карт, что довезет нас вместе с грузом до Института, размером с фургон был окрашен в золотисто-оранжевый, на капоте пестрел гербовый знак Амарада. Дверь карта открыта, маги уже сидели внутри, совершенно спокойные. Не представляющие, рядом с чем сидят. Бокс преспокойно стоял за водительским креслом, обвитый и закрепленный на полу ремнями. Я жутко не хотел ехать в одном салоне с «ядерным» перстнем, однако Элт заверял меня: бокс опечатан такими мощными заклятиями, что размозжить их в пух и прах под силу разве что только одной Жиле. Поскольку с этой Изнанкой я делаюсь параноиком, меня хранитель не сильно убедил. И никто не убедит, никогда! Улло одарил меня участливым взглядом и бодро кивнул, поддерживая во мне павший дух. Я вздохнул и нехотя залез в карт, сев в самое дальнее кресло в конце салона. Милиан забрался следом. Когда дверь карта закрылась, по телу пробежал холодок. Окна затонированы. Мы тронулись. Ехали в молчании, почти не обмениваясь фразами. Трое моих знакомых иногда склоняли друг к другу головы и неслышно шептались, коротко кивая или едва разборчиво произнося отрывистые фразы. Улло и я не общались, сидя по разные стороны: я в дальнем конце, он рядом с боксом, в начале салона, напротив служащих. По одну руку от Милиана, возле окна, лицом к товарищам сидел четвертый архивист. Я смотрел в окно, изучая загородные и сельские пейзажи. Водитель вел карт молча. Ехали почти четверть часа, когда я узнал местность – мы проезжали точку, где летом был разбит лагерь близ обнаруженной Жилы, лагерь, где я провел несколько дней, снимая показания с приборов учета, установленных около выбросов Жилы своей энергии. Разволновался, мои мысли подкидывали воспоминания тех дней. Я почти приник к окну, думая рассмотреть место внимательнее. Отсюда не видно, каков разлом: зажил ли он – если вообще такое возможно, искусственно ли от него избавились. От лагеря не осталось и следа: нет палаток и приборов, только заградительная решетка и предупреждающая об опасности данного участка лента. Вдруг карт заметно сбавил скорость и секунды спустя остановился у въездных ворот к территории бывшего лагеря. Почему остановка? Не то чтобы я занервничал, но вопросом задался. Дальше всё произошло слишком быстро. Три мага, сидевших рядом – мои знакомые, сделали быстрое и почти неуловимое движение рукой, выстрелив в сидевших напротив товарища и Улло заклинательными всполохами. Милиан и чародей не успели отреагировать, даже испугаться, кажется, не успели, как были сражены магией. Их вжало в спинки кресел, оба обмякли, Улло выронил из рук бумаги. - Милиан! – испуганно вскричал я, подскочив на месте и дернувшись к Проводнику. В тот же миг волшебники обернулись на меня, наставив кулоны. Я рухнул обратно в кресло, вжимаясь в него и тяжело дыша от страха. Совершенно не интересуясь, что происходит в салоне, водитель вышел из карта и отправился к воротам – раскрывать их. Значит, он в сговоре с этими, заодно? Значит, мои разговорчивые приятели – враги? Они специально познакомились со мной, чтобы сблизиться, уже тогда готовя некий хитрый и плохой план? Но почему только четверо? Почему не поразили пятого? Не смертельно ли ударили в Милиана? - Милиан, – просипел я, переведя взгляд на Улло. - Он просто пробудет в отключке какое-то время, – спокойно заверил один из нападавших. - Вы кто такие… на самом деле? – тихо спросил я. В горле пересохло. Я вцепился в кресло до побеления костяшек, страшась, что в меня самого могут выстрелить не просто опасно поражающим, но и смертельным – я помнил сказанное Улло: от меня могут без зазрения совести избавиться нуары, когда я в очередной раз помешаю им. Но чем я мешаю сейчас? И точно ли чародеи – нуары? - Вы – нуары? – произнес я. - Вполне может быть, – кивнул второй маг. Дверь карта раскрыл водитель. Он же раскрыл входные ворота на территорию некогда бывшего исследовательского лагеря. Я боялся представить, что последует. Я не знал, что делать, что предпринять. Мысли хаотично бились в голове, невероятно путались. Я думал, если от меня не избавятся, так для чего-нибудь паршивого используют. А если всё-таки… Вторым хороводом рядом с мыслями о гибели рябили вспышки-воспоминания об изворотливости нуаров: как они умеют профессионально втираться в доверие, что почти никому не под силу распознать в них врага, даже охране хранилища – места, куда разрешено только прошедшим через множество степеней допусков к важной и тайной информации. Если нуары так ловко проходят систему проверки безопасности, значит, она далеко несовершенна? Или их психологическая заточка сильна до такой невероятности, что страшно подумать, какие на их фоне все доверчивые, будто младенцы? - Мы знаем, что в ящике. Доставай. Мы идем туда. –Волшебница сперва кивнула мне на бокс, потом – на огороженную территорию. Под прицелами заряженных кулонов, – водитель, стоя у карта, тоже направил на меня артефакт – стараясь не смотреть предателям в лица, дабы не провоцировать, пытаясь успокоиться, я на подкашивающихся ногах, медленно, с поднятыми руками прошел к боксу, отстегнув от него ремни. Щелкнул замками, снял крышку. Посмотрел на сраженных Улло и мага: вроде дышат – грудь слабо, но поднимается. Под крышкой оказался еще один резервуар. Я посмотрел на него, не желая трогать. За полупрозрачным толстым стеклом, помещенный в еще меньшую коробочку, угадывался перстень. Оболочка вокруг него утолщена. Но эта защитная смазка была темная. Всё-таки сила камня продолжает обнаруживать себя и поражать даже защиту, надеясь сломать ее и высвободиться. - Я… могу удостовериться, что они живы? – Мой голос дрогнул, когда я поднял лицо на Милиана и архивного служащего. - Да, но без хитростей, – сдержанно произнесла женщина. Я протянул руку к шее и груди сраженных, ощутил медленное биение сердец и легкий молоточек артерий. А если предатели обманули и мой Проводник с сопровождающим всё же умрут? - Забирай перстень и идем, – холодно произнес старший из архивистов. – Ну же! Сглотнув, сбившись дыханием, я отсоединил защитное стекло и враз вспотевшей, дрожащей ладонью взял коробочку с артефактом. - На выход. Последовал ощутимый тычок в спину. На негнущихся ногах я поднялся с пола, обеспокоенно посмотрел на Милиана и вывалился из карта. Коробочку с перстнем держал на расстоянии, вытянув руку. - Боишься? Правильно, – видя мою нервозность, произнес второй маг, когда меня вновь толкнули в спину, направляя за ворота на территорию бывшего лагеря. Чародей прошел мимо и выхватил коробочку у меня из рук. Водитель карта остался: если Милиан и архивист очнутся, оглушить их повторно. Бога ради, только бы именно оглушить – не убить. - Страх – адекватная реакция любого здравомыслящего. Боишься, значит, знаешь, что есть силы могучее тебя. Значит, понимаешь, что есть высшее – сильнее низменного сущего, – сильным голосом произнесла женщина. Я шел вперед не оборачиваясь, с каждым шагом будто тяжелел и врастал в землю. Сердце стучало в ушах. Куда мы идем? Что будет с перстнем? Со мной? Я не знал, что делать, как выпутываться. Мысли улетучились. Странно, что сейчас в голову ничего не приходит. Обычно ведь что-то возникает, озаряет ум. При опасной встрече с Морсусом я додумался вызвать клона, при проникновении нуара в «ядерную» комнату додумался спрятать перстень. Почему сейчас ничего не придумывается? Почему сейчас я настолько остро чувствую страх за свою жизнь, но не могу предпринять ничего? А что было раньше? Что мне раньше мешало рассуждать об опасности ситуации? - Времени у нас мало, – нетерпеливо произнес младший из магов. (О, нет, если он так говорит, значит, действительно хотят свершить какой-то кровавый приговор?) – Будем кратки. И постараемся, Константин, внушить вам, что пострадаете вы за правое дело. Вы обязаны гордиться, что отдаете себя на великую цель. Тут я застыл. Замер. Задохнулся от нехватки воздуха. В смысле – «пострадаете»? В смысле – «отдаете себя»? Неужели всё, это конец, последние минуты… Нет, нет, нет. Такого не может быть. Это сон. Это страшная сказка. Мне это снится. Нет. Всё какой-то обман. Мне надо домой. Пожалуйста. Я хочу к Лизе. К детям. Этого не может быть, это бред, это шутка, это не по-настоящему. Это не со мной. Тычок в плечо. Я зашагал, но еще медленнее. С невероятной тяжестью на меня легло осознание: если до сих пор не грохнули с помощью артефактов, значит, прикончат как-то по-другому. И в этом будет задействован перстень. - Морсус, так не вовремя покинувший этот мир, ушел в мир иных, неподвластных нашему пониманию реальностей, – заговорил архивист, несший перстень. (Я его едва слышал – всё как в тумане: и голоса, и картинка перед глазами вокруг.) – А его не хватает именно здесь, среди нас, и прямо сейчас. Совсем недавно братство сплотившихся Последователей – не только нуаров, но нас, единомышленников нового магического откровения,находилось на пороге открытия, которое хотел, но не успел предъявить этому миру, неготовому к встрече со своей настоящей, пусть даже и жестокой судьбой, Морсус. Редкий, признанныймастерколдовского искусства.Даже творец, художник! Но вы, Константин, помешали этому свершиться. Вы и этот старик Улло не дали Морсусу написать и озаглавить новую главу истории Амарада. Вы уничтожили его физическую оболочку, но нет – не уничтожили его сущность. Только он один за всю истории колдовства сумел постичь эфирную тайну магии – воссоединение бестелесного и агрегатного и раскрыл ее не всем, лишь самым близким, проверенным временем, опытом. Доказательство его разгадки – у нас в руках. Кроется в этом перстне. Его живом перстне. Он всё-таки выжил. Мысль пронзила роковой молнией. Он всё-таки выжил! Он – выжил! Я вновь застыл, развернулся и со страхом уставился на перстень в руках мага, который сжал коробочку сильнее. Камень внутри полыхал. С трудом я отвел взгляд. Под пологим склоном, по которому мы спускались, посреди каменистой местности зиял тектонический разрыв с иссушенной по краям землей и травой. По всей своей длине он был запаян магией, будто залит как форма: густое пастообразное заклятие сдерживало уже давно редкие и слабые, лавообразные выбросы Жилы. Разрыв так и не удалось срастить. Периодически сюда продолжали выезжать для оценки опасности, но постоянного наблюдения не установили. Это я узнал из журналов,с которыми поделился Элт, и из разговоров со служащими архива. - Мастер может управлять судьбами из своей вселенной – его Последователи в это верят. Но перстень хранился в архиве и подвергался исследованиям. И теперь же для торжества справедливости, в которую верил, к которой шел Морсус, для соединения двух миров, нового, неизведанного, и нашего, нужно совершить таинство. Оно сблизит с Мастером. И дарует Амараду и всему Континенту новые условия существования, обретя которые чародеи станут сильнее, потому как магия воспрянет, питаясь энергией мира нового, открытого Морсусом. Но для этого нам нужен... помощник. И этой чести удостоитесь именно вы, Константин. Они точно говорят о Сознании. Об открытом Морсусом мире. Они говорят о соединении Сознания и этой, настоящей, реальности. Думаю, я понимаю, что эти предателихотят сделать и зачем им нужен я. Глухо спросил, вернее, даже утвердил: - Это потому, что я победил его. И таким образом стал препятствием. И вы хотите, чтобы я прошел через забвение, образовав порт. Путь, по которому он вернется сюда.