Они медленно вышли из-за ширмы, свет от двух дежурных керосиновых ламп был тусклым. Начальник штаба сделал несколько шагов, потом резко замер. Нурали оказался почти вплотную возле него и, ткнув его в спину пистолетом, произнес: — Пошел. Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент под сводами подземелья раздался жуткий, холодящий кровь вой. Кадыров на мгновение замешкался, а бородач как будто только этого и ждал. Круто повернувшись, он ударил по пистолету снизу с такой силой, что оружие выскочило из руки переводчика и, описав большую дугу, мягко ударилось о ширму и упало на пол. Следующий удар бородач нанес ошалевшему переводчику в голову кулаком наотмашь, целясь в висок. Удар был сокрушительный. Нурали упал на спину, а когда бородач попытался добить его ударом ноги в лицо, наработанные годами рефлексы не подвели диверсанта. Едва правая нога была занесена для удара, как Кадыров ударил кованым носком своего ботинка под чашечку левой. Бородач взвыл и рухнул на пол. Началась драка «в партере», оба бойца дрались не на жизнь, а на смертб. Каждый понимал, чему равен проигрыш. Несколько минут дерущиеся «награждали» друг друга тумаками, пинками, пытались задушить один другого. Тяжело дыша, бородач вдруг понял, что силы его иссякают и у молодого разведчика есть шанс его забить. Собрав остаток последних сил, начальник штаба швырнул от себя переводчика, а сам попытался прыгнуть в сторону ширмы, где лежал самозарядный пистолет Токарева. И может, ему бы это удалось, но Кадыров в последний момент успел повиснуть у него на ногах. Превозмогая боль и усталость, начальник штаба тянулся к оружию, до него оставалось совсем чуть-чуть. Может быть, он бы и дотянулся... В помещение штаба вошел Чечетов, он наступил каблуком своего ботинка на локоть тянущейся к оружию руки. Бородач взвыл от боли. Затем левой рукой Чечетов ухватил начальника штаба за бороду и дернул ее вверх, а кулаком правой нанес прямой короткий удар в бритый затылок. После этого голова начальника штаба безвольно упала на пол. — Предчувствия меня не обманули, — задумчиво произнес майор, не обращая внимания на лежащего на полу переводчика, у которого от ударов распухло лицо. — Абдул-хана в крепости не оказалось. Вот что значит отсутствие части людей и машин, тех, что на ходу. — Подняв с пола пистолет переводчика, он протянул его Нурали со словами: — Беги наверх. Если там все закончено, зови Кима. Срочно надо допросить этого красавца, время не терпит, — Сунув в кобуру пистолет, переводчик опрометью бросился на выход. В дверях он едва не сбил с ног Волина. По этой нервозной суете капитан понял, что что-то не так... На разномастных стульях в штабе расселись бойцы группы. Пока Чечетов готовился их посвятить в свои планы, многие курили «трофейные» сигареты, найденные в палатках боевиков, прежним хозяевам курево вряд ли понадобится. Другие тихо, шепотом беседовали: — Не пойму, вроде здоровый мужик, отчего же он «коньки откинул»? — удивленно спрашивал переводчик у Кима. — Кто его знает? — удивленно пожимал плечами специалист по допросам, — нервный, наверное. Может, много курил, пил, может «шалу» курил или опием баловался. Только я ему сделал вторую инъекцию «Правдодела», он брык на пол и давай дергаться, как курица, у которой голову отрубили. Пару раз дернулся и затих. Ясно, сердце слабое. — А с виду не скажешь. — Не скажешь, — согласился старший лейтенант. Сидящий рядом Волин сообразил, что говорят о пленном начштаба. Повернувшись к Киму, он спросил: — Хоть что-то толковое он успел сказать? — Успел, — усмехнулся Ким, — после его рассказа Чечетов готов рвать волосы на себе. Сейчас всех остальных посвятит в эту трагическую исповедь. «Что-то не так пошло», — подумал Игорь и тут же услышал прокуренный сиплый голос Лебедева: — Умный был мужик, полный шкаф книг советских стратегов от Фрунзе до Москаленко. Все возможные справочники по военному делу, «Подразделения в разведке» и прочее. Слава богу, что преставился, больно умный гад был, он бы еще дров на границе наломал. Чечетов дал бойцам выговориться, перевести дух, теперь пора было посвящать их в самое главное и самое неприятное. Майор встал из-за стола и поднял вверх руку, спецназовцы замолчали. — Итак, ребята, получается такая петрушка, — начал издалека командир, — задание мы выполнили, но главной цели не достигли. Цель —ликвидация руководителя фундаменталистов Абдулхана Юсуфа Нурадина провалилась. Вчера на рассвете он под охраной семидесяти человек выехал в Кабул на встречу с английским эмиссаром. Аналитики из разведки предполагали, что Абдулхан будет набивать себе цену. А получилось наоборот — он отправился на встречу, чтобы заручиться поддержкой англичан и после этого под своими знаменами объединить разрозненные группировки. Умный черт, понимает, что есть шанс свергнуть правительство в Душанбе. И он хочет этот шанс использовать. — Чечетов сделал минутную паузу, давая бойцам осмыслить сказанное, затем продолжил: — В общем, пока Абдулхан жив, задание не выполнено. Поэтому я решил, что подгруппа во главе с капитаном Волиным вернется на нашу территорию, а я с подгруппой из спецов отправлюсь в Кабул — задание должно быть выполнено. Со мной идут... — Одну минутку, — перебил Чечетова Игорь, — на каком основании вы, товарищ майор, отстраняете меня от выполнения задания? — Главную часть задания придется выполнять в условиях города. Большой группой это невозможно. Поэтому я считаю... — Мы можем действовать несколькими подгруппами, — снова перебил майора Волин, — в конце концов, я прислан на должность заместителя командира группы, а значит, должен находиться с ядром подразделения. Чечетов уже готов был взорваться, но неожиданно опустился на стул и негромко произнес: — Кто еще хочет высказаться? — а про себя подумал: «Демократия, гласность, бардак, твою мать. Совещание, где решается жизнь и смерть многих, превратили в балаган». — Ото правильно, нехай хлопцы выговорятся, — пробасил мичман. — Я хочу сказать, — со своего места поднялся младший сержант Босяга, одетый как стопроцентный моджахед в шаровары, длинную рубаху и разгрузочный жилет с боеприпасами. Прежде чем говорить, Андрей снял с головы чалму из грязно-серой материи. Кожа лица, затемненная тональным кремом, и бело-молочная выбритая макушка создали довольно неестественный контраст, и у многих спецназовцев это вызвало улыбку. — Я хочу сказать, что полностью согласен с товарищем капитаном. Командование подобрало группу для выполнения особо важного задания. Наверняка там все рассчитали и предусмотрели, недаром через границу бросили почти взвод. Когда я служил срочную, товарищ майор, тогда «хачики» устроили нам на границе веселую жизнь. Знаете, что самое тяжелое тогда было? На заставах катастрофически не хватало людей. Не то что границу контролировать, заставы оборонять было некому. Да и к тому же если часть группы вернется, а другой окажется не под силу выполнить задание? Как мы потом будем отчитываться перед руководством? «Хитер подлец, да и оратор неплохой. В старые добрые времена такой экземпляр отправили бы учиться на замполита», —с улыбкой подумал Чечетов. Но когда он поднимался из-за стола, лицо его было суровым. Оглядев подчиненных, он произнес: — Значит так, реанимировать труп почившего в бозе партсобрания мы не будем. Поэтому каждый боец сержантского и рядового состава встал и сказал коротко, идет он или возвращается, а то до рассвета сидеть будем. Первым поднялся Олег Дубинин, с самодовольной улыбкой снайпер произнес: — Всегда мечтал посмотреть на Кабул через оптический прицел. — Короче, — одернул его майор. — Иду. Следующим поднялся первый номер пулеметного расчета Сергей Назаренков. — Мы с братом идем. — Почему за брата отвечаешь? — Он сейчас сторожит нас. Сидит на стене. Да я знаю его характер и его желание. Пойдет. — Следующий. Со своего места поднялся невысокий широкоплечий самбист Константин Астахов. — Мы тут посовещались и решили единогласно и однозначно—идем. — — Коалиционное решение, — усмехнулся Чечетов, — но я бы хотел услышать каждого лично. Воробьев? — Иду. — Исаев? — Иду. — Цыганенко? — Иду. — Иванников? — А мне насрать. Что могла означать эта фраза хамоватого многоборца, никто не понял. Но спрашивать повторно майор не стал, дабы еще раз не услышать то же самое. Остальные спортсмены, как и сказал Астахов, согласились идти на Кабул. — Ковалев? — Что? — подскочил со своего места Гога. — Я думал, что иду вне конкурса как спец. А вы, командир, оказывается, обо мне другого мнения. — Короче, Склифосовский. — Однозначно, иду. Майор поправил ремень с подсумками, кашлянул. — Значит, идем всей группой, — констатировал он. — Сейчас наводим здесь небольшой шмон. Ты, Михалыч, как спец по артиллерийским системам, разбери ту «дивизионку», сними прицел, замок и что еще можно. Назаренков, тебе, пулеметчик, тоже своеобразное задание: раскурочишь все здешние «крупняки», чтобы ни одна мастерская их не взяла не то, что в ремонт, но и на запчасти. Понял? — А может, рвануть их? — предложил пулеметчик. — Никаких взрывов, никаких поджогов. Работаем тихо, чтобы не привлечь внимания. А то... Что значит «а то» и так ясно, в девяти километрах находится ближайший кишлак. А в пятнадцати в сторону границы находится лагерь непримиримых Мухамеддина. Полковник армии Кармаля не принял советского вторжения в семьдесят девятом году, став повстанцем. За долгие годы войны он потерял всех своих близких и родных. Ухода советских войск он тоже не принял. Собрав вокруг себя таких же «безродных», как сам, Мухамеддин нападал на советское припограничье, обстреливал заставы, похищал бойцов из «секретов», минировал тропы патрулей. С началом гражданской войны в Таджикистане Мухамеддин стал помогать фундаменталистам, особенно активную помощь он стал оказывать таджикским боевикам, когда тех вытеснили за пределы республики. В штабе российской военной группировки и погранвойск Фархада Мухамеддина называли не иначе как «бешеный пес», но руки до его горла все как-то не доходили. — Пока Лебедев и Назаренков будут курочить тяжелое вооружение, вы, — это касалось всех остальных, — разошлись по палаткам и все оружие к чертям собачьим, затворы повынимать, стволы погнуть. В общем, как говорится, «прощай, оружие» и чтобы это оружие уже никогда не могло применяться по назначению. А мы с капитаном пошурудим здесь. Может, что-то в штабе найдется интересного? Как только помещение штаба освободилось, офицеры принялись за повторный обыск. На этот раз искали более тщательно. Перевернули кровать, распотрошили подушку. Нигде ничего —ни списков исламистов, ни каких-либо планов. Это наводило на мысль, что тайник все-таки где-то есть. Абдулхан Нурадин по оценкам аналитического отдела военной разведки был образованным, думающим и, самое главное, он умел сплотить вокруг себя людей разного уровня. И заставить их делать одно дело, то, что нужно ему, — это был опасный противник. — Что мы ищем? — наконец спросил Волин. — Информацию, — коротко бросил Чечетов. Капитан бросил рыться в вещах начальника штаба и направился в сторону движка. Небольшой бензиновый двигатель с маломощным генератором. Игорь присел в торце генератора, аккуратно снял коробку с выходом клемм. Все оказалось так, как он и предполагал. На болтах электрического выхода было прикручено четыре провода. Два провода вели к люстре над штабным столом, а два ползли к стене и прятались в каменной расщелине. Вынув из ножен свой нож, Волин подошел к стене. Направив в сторону стены стальной набалдашник ножа, капитан стал негромко простукивать стену. Глухой звук камня сменился более звонким звуком фанеры. Игорь достал автоматический пистолет. Сделав шаг назад, Волин изо всей силы ударил кованым ботинком в замаскированную каменную стену. С хрустом фанера разлетелась на несколько кусков. Для усиления психологического эффекта Волин выстрелил вверх и ворвался в образовавшийся проем. Это было небольшое помещение, настолько небольшое, что разместиться здесь могли только стол с компьютером да кровать. На ней лежал перепуганный молодой человек, заросший щетиной, в больших роговых очках с толстыми стеклами на несуразно длинном носу. Возле кровати лежал «АКА-74» с откидным прикладом, но очкарик даже не помышлял за него хвататься. Он лежал на спине, поджав ноги и подняв вверх руки, подобно домашней шавке перед большим бродячим псом. — Эй, Вовик, — крикнул Волин Чечетову, — кажется, я нашел то, что мы искали. Информацию да еще с приличным довеском. Все-таки кому-то придется идти обратно. Только, чур, не мне. Майор подошел к тайнику, найденному Волиным, осмотрел компьютер, потом, повернувшись к перепуганному очкарику, присел на край кровати и ласковым голосом спросил: — Будешь с нами работать? Говори сразу, нет времени тебя уговаривать. Или — или. Не в силах произнести ни слова, компьютерщик утвердительно закивал головой. — Ну, слава богу, — облегченно вздохнул Чечетов, — хоть кого-то убивать не придется.