Неожиданно на холме замолк автомат, несколько секунд длилась тишина, и тут же с левой стороны холма загремели взрывы. То ли Дубинин досчитал до ста, то ли на него подействовало так молчание автомата на холме. Взрывы ручных гранат ускорили переполох среди моджахедов. С криком они бросились бежать в противоположную сторону, прямо на Петрова. В горячке боя пограничник потерял свой счет, неожиданная атака Дубинина, взрывы гранат, толпа обезумевших душманов... Петров едва успел рухнуть на землю среди трупов и одной длинной очередью расстрелять весь магазин автомата. Несколько душманов упало, кто-то истерически закричал, остальные бросились в глубь камышей. Подхватив гранатомет, Петров взглянул на рифленый корпус ромбообразной гранаты. «Осколочная», — радостно подумал он, устанавливая гранатомет на плечо. Выстрел — и в следующую секунду взрыв смешался с душераздирающими воплями, мелькающими конечностями людей в огне взрыва. Восторг победы и ужас... Возвратная реактивная струя подожгла заросли камыша. Налетевший с реки ветер поднял стену огня и погнал его по сухим стеблям. Об отступлении не могло быть и речи, бросив трубу гранатомета, Петров подобрал автомат Кузина и опрометью бросился к холму. На вершине его ждал Дубинин. Снайпер очень квалифицированно накладывал повязку на простреленную ногу Босяги. Бледный от потери крови, младший сержант пытался улыбаться. VIII Широкоплечий детина с огромным животом, могучей шеей, на которой сидела маленькая, абсолютно лысая голова, одетый в легкий шелковый костюм бледно-голубого цвета, расположился на широком кожаном диване, закинув ногу на ногу. Это был руководитель отдела Среднего Востока ЦРУ Скотт Вернер. Несмотря на свои гигантские размеры, Вернер был весьма подвижен (дважды в неделю играл в большой теннис и через день посещал бассейн). Придя в разведку, Скотт оставил насиженное место на Уолл-стрит, где долгое время был экспертом-аналитиком по странам Ближнего и Среднего Востока. Матерому разведчику Фишеру редко приходилось видеться со своим непосредственным руководством, начальниками отделов. Они, как правило, менялись после каждых президентских выборов, независимо оттого, приходил ли новый хозяин Белого дома или на второй срок переизбирали старого. Появление Вернера в Пакистане насторожило всю восточную разведсеть и особенно резидента. Зная пристрастие шефа к чревоугодию, Фишер заказал сногсшибательный обед в ресторане гостиницы «Калиф», построенной специально для высокопоставленных особ Востока и Запада, посещающих Исламабад. Личный приезд руководителя отдела был событием неординарным и даже пугающим. Резидент расстарался, и на столе было все: от русской черной икры, обложенной кубиками льда, французских лягушачьих лапок и до китайской свинины в арахисе. Шеф в начале застолья объявил, что «чертовски голоден», и сразу же принялся за обед. Ел быстро, не отрывая взгляда от стола и не пропуская ни одного блюда. После полуторачасового обеда Джеймс Фишер, отдуваясь и стараясь быть незамеченным, расслабил брючный ремень и мысленно пообещал неделю к еде не прикасаться. Но не таков Скотт Вернер. Поднявшись из-за стола, громко смеясь, он произнес: — Славно перекусили, можно заняться делами. Чтобы время зря не терять, давайте-ка, Джеймс, поднимемся ко мне в номер, я заказал креветки и пиво. Такое сочетание стимулирует работу моего мозга. А вы что предпочитаете? Возле огромного лифта с полированными дверями, похожими на створки огромного шкафа, стоял мальчик-лифтер в белой атласной форме, которая как нел ьзя лучше контрастировала с его шоколадного цвета кожей. Туша Вернера заняла почти весь объем лифта, оставив немного пространства для афганского резидента и юного лифтера. Кабина лифта бесшумно поднималась на верхний этаж гостиницы, где находился номер руководителя отдела. «Какое отношение к разведке имеет этот идиот?» — думал о своем шефе резидент. Но как он заблуждался. Наконец лифт замер, под электронную мелодию двери бесшумно распахнулись. — Ваш этаж, сэр, — заученно произнес фразу по-английски «бой». — О’кей, бэби, — хмыкнул Скотт, протягивая лифтеру долларовую банкноту. Переваливаясь с ноги на ногу, он двинулся по коридору, шедший рядом с ним Фишер ловил себя на мысли, что сейчас он себя чувствует погонщиком слона — большого африканского слона. Номер, забронированный ЦРУ для своего функционера, поражал не только размерами, но и поистине султанской роскошью. Стены и полы были украшены толстыми многоцветными коврами, кожаной мебелью, дорогой посудой. За окном раскинулся оазис с вечнозелеными растениями и большим бассейном, из центра которого бил в небо гигантский фонтан. Кондиционеры бесшумно охлаждали воздух, а большой вентилятор, подвешенный к потолку вместо люстры, лениво гнал воздушные волны, создавая иллюзию открытого пространства. Бросив в дальний угол пиджак, Вернер завалился на диван, небрежно положив ноги на журнальный столик. Фишер, проведший большую часть своей жизни на Востоке, уже отвык от этих ковбойских манер. Проведя всего несколько часов со своим шефом, резидент начал чувствовать отвращение к этому «биржевому разведчику». Настоящий жлоб. Двое темнокожих пакистанцев принесли креветки и пиво. — Угощайтесь, Фишер, не миндальничайте. Скотт Вернер, не убирая ног со стола, потянулся к блюду с креветками, но огромное брюхо мешало ему добраться до лакомых хвостиков. Поворочавшись, как морской слон на берегу, Вернер убрал ноги со столика и, поднявшись, схватил двумя пальцами большой красноватый хвост, который тут же исчез во рту. Через несколько секунд процесс пережевывания был завершен запиванием пива. — Может, перейдем к делу? — брезгливо морщась, спросил Фишер. — Да уж пора, — громко срыгнув, согласился шеф отдела. Достал из нагрудного кармана рубашки небольшой пластиковый предмет прямоугольной формы, похожий на пульт дистанционного управления телевизором. Щелкнув клавишей, Вернер поставил его возле пивных бутылок. «Электронная глушилка — «скеллер», — догадался резидент, он и его люди давно пользовались такими штучками, но они были гораздо больших размеров. Вашингтонский эмиссар решил покрасоваться последними разработками Лэнгли. — Итак, Джеймс, сейчас будем говорить серьезно. Как вы понимаете, я летел через полмира не для того, чтобы пообедать с вами. Хотя обед того стоил. «Еще бы не стоил, только кто его оплатит», — мысленно усмехнулся Фишер. — Мой спешный визит в Исламабад произошел по вашей вине, милейший Джеймс. Вы получили конкретное задание воспрепятствовать миссии английского резидента Д’Олэнторна. Что мы получаем в ответ: «Англичанин отказался от сотрудничества». Неужели вам, старому оперативнику, объяснять, что значит воспрепятствовать миссии, и уж тем более после отказа сотрудничать. — Надеюсь, мистер Вернер, вы не имеете в виду следующие два варианта: вербовка и ликвидация? — стараясь сохранить хладнокровие, спросил Фишер. — А что, эти варианты уже отменили? — с издевкой поинтересовался глава отдела и в ожидании, пока резидент подберет нужные слова, снова потянулся к бл юду с креветками. — Ну, во-первых, профессионалы такого ранга не поддаются вербовке, а во-вторых, я считал, что Интеллидженс сервис наш союзник. Но... — Джеймс хотел рассказать о хитром ходе с рестораном, с которым негласно поддерживают связи русские дипломаты. Наверняка информация о миссии английского резидента уже известна Москве. Но всего этого Фишер не успел сказать, его перебил Вернер. — Какая чушь, — взорвался он, — какие могут быть союзники в разведке. Вы, Джеймс, ископаемое времен холодной войны, а она уже закончилась. И мы в ней выиграли. При этом, заметьте, без единого выстрела, по крайней мере, с нашей стороны. Рухнул Варшавский Договор —то, что в течение не одного десятка лет называли «Сталинская буферная зона». Нет и самой «империи зла» — Советского Союза, так — кучка удельных княжеств, которые никак не хотят подчиняться бывшему русскому «старшему брату». Еще десять лет такого политического движения, и наши дипломаты добьются того, что наши базы будут стоять на границе Псковской, Брянской и прочих областей, откуда до Москвы плевком можно достать. Эра «русского медведя» подходит к концу. Но речь сейчас не об этом. Все дело в том, что пришел конец идеологическому противостоянию. Теперь идеология одна — капитализм. Но остается другое противостояние — экономическое. Таджикистан — это огромная кладовая природных ископаемых, вся таблица Менделеева там, включая крупнейшие в Советском Союзе месторождения урановой руды. Политическое влияние сейчас второстепенно, на первое место выходит бизнес. Сэр Д’Олэнторн приехал сюда и будет вести переговоры с лидером таджикских повстанцев не по приказу тори, а по заказу Сити. Мы же не должны забывать и о своих джентльменах с Уолл-стрит. Сейчас бизнес — это единственный двигатель прогресса, и наша прямая обязанность всячески содействовать прогрессу. Фишер прикусил нижнюю губу, а затем задумчиво спросил, косясь на «скеллер». — А если взять в оборот таджика? — Ни в коем случае, — взвился со своего места Вернер, позабыв даже очередной креветочный хвост запить пивом, — устранив таджикского лидера, мы лишь окажем услугу русским и их ставленникам в Душанбе. А если таджикская оппозиция потеряет англичанина в качестве спонсора, им понадобится другой. И мы не заставим себя долго ждать. — Ну, если так, — удивленно пожал плечами резидент. — Только не забудьте главное, Джеймс, — устранение английского резидента должно пройти на фоне какого-то местного мятежа — как бы случайная жертва. Никаких фокусов со взрывами машин или снайперами-одиночками. Чем больше крови, тем лучше, на Востоке это любят. И никакого отношения к этому не должен иметь дядя Сэм. — Значит, надо создать заваруху в Кабуле? — Да. — Рассчитывать на наши спецподразделения не приходится? — Абсолютно исключено, но в отношении местных наемников фирма не дает никаких финансовых ограничений. — О, — вырвалось у Фишера. Хорошо зная местные нравы, он уже представил себе, что сможет себе возместить с лихвой расходы за сегодняшний обед. — Когда приступим? — поинтересовался резидент, поднимаясь со своего кресла. — Чем быстрее, тем лучше, — поднимаясь вслед за резидентом, произнес Вернер. — Разрешите откланяться. У дверей мужчины обменялись рукопожатиями, задержав на мгновение руку Фишера, шеф отдела спросил, слегка понизив голос: — Что вы скажете, Джеймс, о движении Талибан? — Крутые, сукины дети, — хмыкнул резидент, — религиозные фанатики, контролируют часть Афганистана, придерживаются законов шариата. Раббани не считают за главу страны. Готовы в любой момент поднять мятеж. Поддерживают связь со спецслужбами Пакистана. — Есть ли у них реальная возможность захватить власть в стране? — При определенном положении вещей плюс финансовая и военная поддержка извне это вполне возможно. — С ними можно иметь дело? Фишер на мгновение задумался. Талибан в политическом отношении был слишком непредсказуемым. — Трудно сказать, — пожал он плечами, — дикие люди, неизвестно, что у них на уме. Поэтому я думаю, они наиболее опасны. — Очень интересно, — буркнул недовольно Вернер, — в будущем советую присмотреться к этому движению. Может быть, это будет еще один шаг в вашей карьере. — Но сперва, я думаю, надо разобраться с англичанином. — Поторопись, сынок, наши люди в Кабуле уже ждут, когда смогут предложить «руку помощи» Абдулхану Юсуфу Нурадину... Камыш горел как порох, в какое-то мгновение многокилометровое пространство превратилось в море огня. Треск горящих стеблей напоминал беспорядочную стрельбу. Гонимое ветром пламя гудело, как форсунка паяльной лампы. К небу тянулся шлейф смолянисто-черного, густого, как битум, дыма. Жар пожара доходил и до вершин холма. Прячась за базальтовый валун, старший лейтенант, морщась, но чувствуя ответственность офицера перед солдатами, нашел в себе силы улыбнуться и подмигнуть. — Хорошо, что ветер не дает дыму стелиться по земле, а то совсем хана. Вжимая голову в плечи, Дубинин зло проворчал: — Какой хрен разница, не задохнемся, так сгорим заживо. — Не дрейфь, боец, прорвемся. Коль сразу не сгорели, теперь уже не сгорим. И действительно, несколько томительно-жарких минут — и огонь внезапно схлынул. Кое-где еще догорали небольшие деревья, кусты, трупы душманов. А дальше на огромном черном пространстве ветер гнал тучи черного пепла. Последние солнечные лучи скрылись за горами, над приграничьем быстро сгущались сумерки. На небе стали появляться первые звезды, а у дальних холмов замелькали черные тени. «А вот это хреново, — подумал Петров, — через десять минут будет темно. В темноте нам хана. А если у «духов» еще есть приборы ночного видения, то и вообще шансов выжить нет». Ничего этого он не сказал бойцам, а сняв автомат с предохранителя, тихо произнес: — Поделим на сектора нашу круговую оборону. Ты, — старший лейтенант пальцем указал на Дубинина, — занимаешь левый сектор, я правый. Раненому достается обеспечивать тыл. Хотя тыла, наверное, не будет. — Чем темнее становилось, тем ближе подходили темные силуэты, и их становилось все больше и больше. «Черт возьми, почему, мать их так, застава молчит. Неужели приказ не вмешиваться. Твою мать».