В центре ресторана была балюстрада, освещенная с четырех сторон яркими прожекторами. На ней исполняла танец живота полнотелая женщина. Лицо танцовщицы прикрыто вуалью, и видны только глаза, а из одежды на ней были только два беличьих хвостика, прикрепленные к соскам тяжелой груди, да низ живота прикрывала накидка из ниток бисера. Вокруг балюстрады стояли низкие столики, возле которых сидели посетители, поджав под себя ноги, и зачарованно смотрели на движения танцовщицы. Колебания живота заставляли дрожать бисер, и беличьи хвостики шевелились как живые. Небольшой кабинет изнутри украшен арабскими письменами, представлявшими собой некий экзотический орнамент. Под потолком висел светильник в виде волшебной лампы Аладдина, от нее вниз бил тонкий луч мутноватого света. Пол был покрыт толстым персидским ковром. Посреди кабинета на ковре стоял большой серебряный сосуд, от которого тянулся тонкий шланг. Возле сосуда, закинув левую руку за голову, а правой сжимая шланг с мундштуком на конце, лежал мужчина. На вид ему было немногим больше сорока, невысок, спортивного типа, широкоплеч, большой лоб с залысинами, глаза с увеличенными зрачками и поволокой (скорей всего это из-за кальяна). Он был одет в бледно-голубые джинсы и белую, без рекламных рисунков футболку. Увидев гостя, американец еще раз затянулся и, приподнявшись, протянул руку вошедшему. — Добрый день, я Джеймс Фишер, — представился он. — Присаживайтесь, Чарльз, а лучше ложитесь. Сэр Чарльз опустился на ковер, жалея о том, что согласился на встречу в этом балагане. Фишер трижды хлопнул в ладоши. — Мустафа, можно подавать обед. Тут же откинулась ширма, в кабинет вошел официант, одетый на манер метрдотеля в яркие восточные одежды. Быстрыми, ловкими движениями официант поставил на ковер перед американцем большое блюдо с пловом, блюда поменьше с ароматно пахнущей тушеной бараниной, кусками маринованной курятины, покрытыми соблазнительной корочкой. Убрав кальян, официант молча удалился. — Угощайтесь, Чарльз, плов у Мустафы сегодня просто объедение. А шашлык будет вообще фантастическим, барашка я сам выбирал. Слушая болтовню американца, сэр Чарльз пытался проанализировать своего собеседника: «Для разведчика болтлив не в меру. Скорей всего это прикрытие, маскировка. Наверняка американцы решили отхватить себе кусок какого-то нашего дела. Им все мало. Вот сейчас этот янки замазывает мне глаза». Снова вошел официант, возле блюда с пловом поставил серебряный инкрустированный графин и две серебряные пиалы и молча удалился. Фишер приподнялся со своего места, взял графин и на треть наполнил пиалы тягучим бурым напитком. — Это гранатовое вино, — произнес он тоном знатока и, подняв свою пиалу, добавил: — Предлагаю выпить за возобновление знакомства и будущее сотрудничество. Последнее слово особенно не понравилось Д’Олэнтор-ну, но он опять не подал виду. Надо выяснить, что же все-таки хочет этот янки. Они чокнулись. Вино было сладким и терпким, с примесью каких-то ароматизированных трав. Англичанин слишком долго жил на Востоке и хорошо знал местные обычаи, знал, что приборы к такому обеду не положены. Захватив рукой щепотку зерен риса, опустил их в рот. Плов действительно был отличным, рис таял во рту. Джеймс Фишер последовал его примеру, немного пожевав, он закатил глаза от удовольствия. «Ну же, пора и делом заняться», — мысленно подбадривал английский эмиссар своего американского коллегу. Но тот не спешил. Ухватив большой кусок курицы, он с хищным хрустом впился в него зубами. Д’Олэнторн налег на плов, нельзя было показать свою заинтересованность во встрече. Поедая блюда восточной кухни, они еще несколько раз выпили. Американец откинулся на спину и произнес: — Пока шашлык подадут, мы сможем поговорить о наших делах. — О наших? — удивился англичанин. — Ну, конечно же, наших, — подтвердил Фишер и добавил: — С семьдесят девятого года здесь, на Востоке, мы рука об руку помогали местным дехканам бороться с советской оккупацией Афганистана. — При чем тут Афганистан? — снова удивился сэр Чарльз. — О чем вы говорите? — Я говорю об операции «Багира». Д’Олэнторн закусил губу, именно такое название имела операция, подготовленная Интеллидженс сервис. Англичанин извлек из кармана пиджака небольшой черный прибор, внешне похожий на сотовый телефон, но это была обычная шпионская глушилка, мешающая записи разговора электронными средствами, фишер это знал и лишь слегка улыбнулся. — Что вы знаете об операции «Багира»? — как можно тише спросил англичанин. — Операция «Багира», — снова усмехнулся Фишер, — ставит своей целью заключение договора с лидером таджикских оппозиционеров Абдулханом Юсуфом Нурадином и оказание ему финансовой и военной помощи, чтобы впоследствии привести его к власти. И естественно, Англия возьмет этот регион под свой контроль. — Что вас не устраивает? — Нам тоже нужен Нурадин, — тихо произнес Фишер, — нас интересуют его проводники через границу, его явки там, в Таджикистане. Лэнгли необходимо обновить свою разведсеть по ту сторону Памира. — Нет, — решительно произнес англичанин, поднимаясь со своего места. Спрятав в карман пиджака радиоглушитель, он добавил: — Не лезьте в наши дела, это чревато. Больше не говоря ни слова, Д’Олэнторн вышел из кабинета. Джеймс Фишер взял с блюда баранье ребрышко, щедро политое ароматным острым соусом. Мясо было нежным и необыкновенно вкусным. Все произошло, как и предполагал Фишер: англичане не пошли на сотрудничество с ЦРУ, ну что же, Лэнгли им мешать не будет. Но, кроме американцев, существуют и другие секретные службы... Джеймс Фишер знал, на чьи деньги содержится ресторан «Шахерезада», также знал о слуховых окнах в каждом отдельном кабинете. И там не было микрофонов, там сидели живые люди с хорошей памятью. «Итак, маятник с топором запущен и скоро лишняя голова слетит с политической сцены». Откинулась ширма, зашел официант, низко поклонившись, спросил на чистом английском языке: — Шашлык подавать, саиб? — Подавай, — добродушно махнул рукой американец. Едва официант исчез за ширмой, Джеймс достал из заднего кармана джинсов небольшую плоскую бутылочку. Что после такого разговора может быть лучше, чем глоток хорошего виски... Первые пятьдесят километров диверсионная группа «отпахала», что называется, на одном дыхании. Солнце уже поднялось высоко над верхушками сосен и жгло немилосердно. По лицу бежит пот, щиплет глаза, спина тоже мокрая. А надо бежать. Чтобы укрыться от возможного вертолетного патруля, диверсанты стараются держаться ближе к деревьям. Но прошлогодние лесные пожары выжгли огромные пространства северных лесов, и сейчас камуфлированные комбезы десантников четко смотрятся на черных залысинах пожарищ. Волин гонит свою группу все дальше и дальше на север. Условный противник себя не обнаружил, но это не значит, что он не действует. Под подошвами солдатских ботинок хрустят и рассыпаются в пыль черные головешки, уже кое-кто из бойцов начал тяжело дышать, стараясь набрать в легкие побольше воздуха. Начинает сбиваться ритм бега. Капитан пропускает группу вперед, разглядывая бегущих. Старший сержант Завада бежит тяжело, по-бычьи опустив голову, он сопит, широко раздувая ноздри. «Борец-классик, в армии увлекся бодибилдингом, — вспомнил Волин личное дело сержанта, которое читал перед вылетом, — обладает спокойным, уравновешенным характером и большой физической выносливостью». За Завадой бежал младший сержант Жарков. Этот бежит вразвалочку, инстинктивно держа руки на уровне груди. «Кандидат в мастера спорта по боксу, взрывной характер, свой авторитет утверждает силой». Низкорослый крепыш Луч под тяжестью ранца и радиостанции тяжело дышит, ноги его то и дело цепляются одна за одну. В личном деле ничего особенного записано не было, среднестатистический солдат. Глядя на него, Игорь подумал: «Вот тоже «золотце» досталось, привык только по рации щебетать». В затылок Лучу дышит ефрейтор Виник. Курносое лицо сосредоточенное, как будто он решает глобальную задачу. Деревенский парень, спортивными титулами не отмечен, но силой и здоровьем мать-природа не обидела. Такой, как правило, к концу службы не одну лычку будет иметь. Замыкающий — рядовой Иванов. Этот бежит, как на утренней пробежке по парку. Автомат на боку стволом вниз, чтобы не болтался, газовой камерой зацепил за подсумок. Камуфлированная кепка под погоном, а на лбу резиновая повязка из тех, что носят на аэробике спортсменки, чтобы пот в глаза не попадал. «Легкоатлет, перворазрядник, спринтер. Гордость батальона — ни один патруль в самоволке не догнал. Взбалмошный характер, от него можно всего ожидать». Капитан еще раз смотрит на спецназовцев, потом коротко бросает: — Виник, Иванов, взять у Луча рацию, оружие, ранец. По уставу, в боевых условиях каждый боец несет сам свое оружие. Но радист сейчас не в том состоянии, чтобы тащить свой «АК». Бойцы разбирают имущество обессилевшего Луча. Виник забрасывает на левое плечо «ранец десантника», на шею себе вешает брезентовый чехол с радиомаяком. Иванов автомат радиста цепляет рядом со своим на плечо, но этот зацепить не удается, он бьется о бедро солдата в такт его движениям. Радиостанцию Иванов несет в руке как портфель. Темп движения заметно снизился, но Волин бойцов не подгоняет, бежит молча. Впереди показалась зеленая полоса леса — вот туда им и надо. Но чтобы добраться до леса, необходимо преодолеть километра полтора пепелища. — Рывок, — коротко бросает Волин и устремляется изо всех сил к спасительному лесу, группа увеличивает темп. Последние метры, вот уже видны кривые северные березы, а за ними возвышаются сосны-великаны, плотно закрывшие своими зелеными шапками немилосердное полуденное солнце. Десантники достигают леса, Волин уводит их немного вглубь, после чего командует: — Привал. Взмокшие от пота бойцы валятся на шелковистую траву. — Иванов, обеспечить охранение. Рядовой без особой радости, но не возражая, сбрасывает с плеча оружие радиста, свой ранец, сверху радиостанцию и, сняв с плеча свой автомат, исчезает в кустах папоротника. Игорь присел на корточки, опершись спиной на шершавый ствол сосны. Настоящей усталости он еще не чувствовал, она придет позже, после учений, когда он вернется в свою часть, в общежитие. Радист приподнялся на локтях, собираясь отстегнуть флягу, но капитан его остановил. — Отставить, — скомандовал Волин и тут же пояснил: — Пить будете, когда дыхание восстановится. Двадцать минут привала — это гигантский отрезок времени по меркам спецназа. За это время диверсанты успели отдохнуть, перекусить, перекурить, кому надо оправились, все — можно двигаться дальше. Уже перед тем, как выступать, капитан Волин решил посвятить своих бойцов в замысел командования. — Задача нашей группы выйти в квадрат «17-33» для установления радиомаяка. Затем повернуть на запад, пересечь стратегическое шоссе и выйти в район деревни Таньково. По данным авиаразведки, здесь находится штаб корпуса ПВО «условного противника». Наша задача — нейтрализовать действие корпуса, ликвидировав штаб. В распоряжении у нас сутки, расстояние — больше ста километров. И это не самая большая неприятность. Против нас будут действовать внутренние войска, патрульные вертолеты и, главное, ПДЧ. За недостатком личного состава это подразделение укомплектовано на восемьдесят процентов офицерами, и не просто желторотыми лейтенантами, а настоящими «псами-волкодавами». Задача ясна? Десантники молчат. Значит, ясна. — Вперед, — звучит тихо команда, и цепочка бойцов уходит в глубь леса. Ориентируясь по мху, Волин ведет группу на север. Теперь бежать не надо, нужно двигаться тихо и осторожно. Впереди может оказаться засада «противника» или можно наткнуться на других диверсантов — в учениях принимают участие группы спецназа из всей Российской армии, от боевых пловцов с Курил до дэшабэшников из Западной группы войск. Впереди заискрилась на солнце болотная заводь. Подходы к болоту прикрывали густые заросли осоки и камыша. — Это болото называется Шальное, — на ухо Волину проговорил старший сержант, — сплошная трясина. В прошлом году на батальонных учениях тут из третьего взвода двое первогодков едва не утонули. Еле вытащили их оттуда. Игорь карту боевых действий знал наизусть, в стороне от Шального раскинулись топи Марьяшкиной заводи, там были небольшие островки, поросшие кустарниками и небольшими деревцами. Эти болота разделяла перемычка в виде узкого, не больше тридцати метров в ширину, каменного плато. — Пойдем напрямик через Шальное, — наконец произнес Волин. — Да вы чё, товарищ капитан, — влез в разговор Жарков, — зачем ноги мочить-то, пойдем вокруг, между болотами проскочить можно и время сэкономим. — Молод ты еще, Жарков, — ответил капитан, — а потому и не знаешь генерал-лейтенанта Хряща, а я его хорошо знаю. На прошлогодних учениях его люди мне руки заломили. Теперь я ученый и за мной должок. Жарков удивленно пожал плечами, дескать, «вы начальник, вам виднее». Игорь, прикинув на глаз ориентиры, отдал приказ подчиненным: — Двигаемся цепочкой. На кисть правой руки надеть брючный ремень. Оружие над головой, кто почувствует, что его засасывает, не мельтешит, не брыкается, два свистка — его вытащат за ремень на руке. Полная тишина. Первым в болотную жижу зашел Волин, держа автомат на весу. Следующим был Зиновьев, замыкающим двигался Завада. Этот русский богатырь должен был выполнять роль лебедки на крайний случай. Группа двигалась медленно, то проваливалась в зыбкий смердящий ил, то, наоборот, выбираясь на твердую почву. Десантники уже достигли середины болота, когда со стороны перешейка донеслись звуки холостых выстрелов, хлопки взрыв-пакетов. «Кто-то решил пройтись по сухому», — бесстрастно отметил случившееся Волин, сейчас ему было не до чужих проблем, впереди еще сотни метров зловонной жижи, таящие немало смертоносных сюрпризов...