— Ну как, подходит? Купец, поднеся к глазам расписку, долго и внимательно изучал ее. Затем произнес: — О’кей. Поднявшись со своего кресла, Рано быстрыми шагами вышел из зала. Американский агент сидел в задумчивой позе, дымя сигаретой, он даже не обратил внимания, что афганец вышел вместе с распиской. Сейчас его волновало больше, что же предпринять, чтобы все же избежать кровопролития, но в голову ничего не шло. Бесшумно открылась дверь, вернулся Рано, в правой руке он держал толстую пачку банкнот, а в левой два хрустальных бокала, из кармана брюк выглядывало длинное горлышко бутылки. Протянув деньги американцу, Рано произнес: — Здесь ровно пятьдесят тысяч, пересчитайте, мистер Фишер. Но янки не стал считать, разделив пачку пополам, он сунул деньги в нагрудные карманы под джемпер со словами: — Я вам верю, мистер Турхамадин, ведь мы оба надеемся на долгое и плодотворное сотрудничество. — Великолепные слова, — заискивающе произнес Рано, протягивая один из бокалов американцу. — За это надо выпить. Наполнив бокалы, купец произнес: — За сотрудничество. — За плодотворное и долгое сотрудничество, — добавил резидент. Партнеры пригубили из своих бокалов. Фишер поднялся и проговорил: — Мне пора. Хотелось бы выяснить, в следующий раз нужен пароль или условный знак? — Зачем? Мы ведь уже знакомы лично. Не стоит играть в шпионов. — Прекрасно, — обрадовался янки, — значит, через четыре дня я приеду за двумястами тысячами? — Да. На том они и расстались. Американский резидент, располагая деньгами, надеялся переманить на свою сторону полковника Мансура Хектима, люди которого охраняли резиденцию Д’Олэнторна. Радовался и российский «крот». Во-первых, на него вышел агент ЦРУ, во-вторых, выяснилась нелояльность советника президента Афганистана по безопасности, а это был уже крючок, на который можно поймать «большую рыбу», в-третьих, в обмен на наличность он получил вексель и им всегда сможет воспользоваться другой агент на Американском континенте. «Наконец и я начал работать, — с удовольствием подумал о закончившемся визите Рано. — Все хорошо, найти бы только диверсионную группу, которая скрывается в развалинах Кабула...» В том, что его жизнь в опасности, сэр Чарльз нисколько не сомневался, недаром здесь появился этот негодяй Фишер. За долгие годы работы в Интеллидженс сервис Д’Олэнторн хорошо изучил методы работы не только своих врагов: КГБ, ХАД — иранской контрразведки, но и союзников: ЦРУ, МОССАДа, БНД, Сюрте женераль. И если европейские разведки работали почти ювелирно, проводя ликвидацию своих противников лишь в самом крайнем случае, то израильский МОССАД работал грубо, топорно, не особо выбирая методы, отвечая на арабский террор по принципу «с волками жить — по-волчьи выть». Американцы действовали не так, как те или другие. Сперва они пытались купить, а если это не удавалось, они уничтожали неподкупного. В Исламабаде его уже пытались купить, он отказался. Значит, первую стадию он прошел, остается вторая... Через зашторенное окно в комнату эмиссара доносился громкий гул с улицы. Вокруг резиденции англичанина биваком расположился полк солдат полковника Хектима, они вроде бы должны охранять покой Д’Олэнторна от любых внешних проявлений недоброжелательности. Но разве можно доверять полковнику? Кто больше заплатит, тому он и служит, иуда. Сэр Чарльз вспомнил, что заказ Хектиму на выпроваживание с территории Афганистана Джеймса Фишера, который решил навестить Кабул с отрядом нанятых кочевников, обошелся английской казне в двадцать пять тысяч фунтов, а в результате полковник лично привез Фишера в столицу и поселил у себя во дворце, объясняя тем, что так легче контролировать янки. Нет же, продажный афганец хочет побольше «срубить» денег с обеих сторон, а потом... Кто знает, какие планы он вынашивает. Англичанин снова с опаской посмотрел на зашторенное окно: слабая защита от пули снайпера, особенно если учесть, что существуют прицелы теплового наведения. Стрелку не составит большого труда определить местоположение жертвы по тепловому излучению даже за каменной стеной, не то что за бархатной шторой. Английский разведчик невольно поежился, представив себе лицо стрелка с прищуренным левым глазом. До встречи с лидером мятежных таджиков осталось два дня, как их прожить? В конце концов, не выдержав, сэр Чарльз схватил с журнального столика мобильный телефон и стал лихорадочно набирать номер миссии Красного Креста, где английский представитель, кроме функций врача, имел теневую специальность—он был английским резидентом в Кабуле. — Да, слушаю, — донеслось из трубки. — Ричард, это Чарльз. — Что-то случилось? — Голос резидента напрягся. — Да, мы входим в последнюю стадию операции, и мне необходима защита. — Тебя и так охраняет целый полк афганцев. — Я не доверяю моджахедам. В городе перестрелки, все в ожидании очередного наступления Дустума. Сейчас в Кабуле находится Фишер, от него можно ожидать всего, а потом все спишут на жертвы уличных боев. — Что ты конкретно хочешь? — глухо спросил резидент. — Только одно, сообщи руководству о сложившемся положении. И скажи, что, если они не примут должные меры, вся операция «Багира» пойдет прахом. Расхлебывать придется им. — Хорошо, — выдавил из себя Ричард, — через два часа у меня сеанс связи. Я постараюсь обрисовать здешнюю ситуацию. Ни эмиссар английской разведки, ни его кабульский резидент, ни даже их американский коллега не знали, что сейчас судьба операции решалась не в Кабуле, не в Лэнгли или Лондоне, даже не в Москве (где были свои виды на английскую «Багиру»). Главные действия сейчас происходили в небольшой гостинице маленького княжества Люксембург... XV ...Летающий госпиталь «Ту-134» приземлился, к самолету тут же устремилось несколько машин. Впереди автотрап, за ним три «рафика» «Скорой помощи» и черная «Волга» с армейскими номерами. Едва трап подрулил к фюзеляжу самолета, как тут же открылась дверь и четверо солдат стали выносить носилки с ранеными. Раненых было трое; загрузив их, водители заперли дверь, включив сирену и мигалки, помчались прочь. Возле черной «Волги» стояли двое военных, полковник с эмблемой военной медицины, мундир на нем сидел как-то не по-военному мешковато. Да и сам полковник смотрелся непрезентабельно — невысокий, лысоватый, с приличным брюшком. Рядом с ним стоял майор —полная противоположность— высокий, подтянутый, косая сажень в плечах. По трапу спустился молодой старлей, в выгоревшей до белизны под жарким южным солнцем полевой форме, в пыльных ботинках и с пачкой картонных папок под мышкой. — Старший лейтенант Петров, — козырнул подошедший. — Полковник Матвеев, заместитель начальника Воен-но-медицинской академии, — полковник как-то по-медве-жьи поднял руку к виску. — Майор Расков, начальник особого отдела академии, — козырнул спутник полковника. Привыкший видеть больших начальников издалека, старлей Петров снова растерялся. Первый раз он растерялся, вернее, опешил, когда вчера утром на заставу прилетел вертолет и пилот вручил командиру заставы майору Фадееву приказ откомандировать старшего лейтенанта в штаб двести первой дивизии в Душанбе. В штабе его встретил начальник разведки, который выдал новый приказ — сопровождать раненых бойцов в Россию — и как бы между прочим добавил: — В ГРУ хотят с тобой побеседовать. Так что готовься, старший лейтенант, к серьезному разговору. Петров протянул папки полковнику. — Вот их истории болезни, — сказал он. — Приказано: особый режим лечения и полная изоляция от других больных. Полная секретность, разрешается информировать лишь начальника академии и отвечать на запрос ГРУ либо генерал-лейтенанта Журавлева, либо генерал-майора Талащицкого, для остальных информация секретна. Никаких записей в больничных журналах. Полная секретность. — Ясно, — буркнул майор, — лично проконтролирую. — Там что, опять жарко? — беспокойно спросил полковник-медик, прижимая картонные папки к груди. — Там последнее время постоянно жарко, — козыряя на прощание, ответил Петров, направляясь к трапу. Быстро взбежав по ступенькам, он исчез в салоне самолета. Бортинженер запер дверь, автотрап отъехал в сторону, заработали турбины двигателя. Разогнавшись, самолет оторвался от взлетной полосы, быстро начал набирать высоту. Двое офицеров по-прежнему стояли на полосе, придерживая фуражки за лакированные козырьки. — Сколько же выпало на долю этих мальчиков, — горестно вздохнул старик полковник. — Да уж, — согласился с ним майор и потом, вздохнув, добавил: — У меня у самого младший братан миротворцем служит в Абхазии... Совещание экспертов стран НАТО в Брюсселе затянулось надолго, решались вопросы стратегического значения стран Восточной Европы. Руководство НАТО требовало от своих экспертов детальной проработки каждого пункта. Работа специалистов безнадежно затянулась, и наступивший уик-энд был как манна небесная. На выходные дни эксперты разъехались по домам, их примеру не последовали лишь двое. Второй помощник госсекретаря США Эрл Грайпф, тридцатилетний мужчина с внешностью звезды Голливуда, и личный представитель министерства иностранных дел Великобритании Памела О'Хара, уже немолодая, но еще не лишенная привлекательности женщина. Высокая, с небольшой грудью, яркими каштановыми волосами и длинными красивыми ногами, она смотрелась очень даже эффектно. Оба представителя дружественных стран отправились в Люксембург. И если Эрл несся туда на своем «БМВ» по автостраде, Памела же, наоборот, с комфортом ехала на поезде. В Люксембурге оба эксперта поселились в небольшой старинной гостинице «Король Фердинанд», для конспирации сняв номер «люкс» один на двоих. Со стороны могло показаться, что это встреча двух влюбленных, но это было далеко не так. Заполнив номер всевозможными электронными глушилками, они начали торг по поводу дележа страны, разоренной гражданской войной, откатывающейся едва ли не в каменный век. Эрл Грайпф имел строгие инструкции от своего руководства любыми способами добиться согласия англичан хотя бы на серьезные переговоры о помощи таджикским повстанцам и разделе экономических, природных и политических сфер влияния после прихода к власти оппозиции. Памела О’Хара не один год провела в кулуарах министерства иностранных дел, она знала, как вести споры, и к тому же имела детальную инструкцию лично от министра пресекать всякие «поползновения» янки на английскую разработку таджикского вопроса. Любым способом, даже если придется его убить или переспать с ним. «Лучше переспать», — подумала Памела, разглядывая ладную фигуру американца. Но американец размышлял про себя: «Мне еще не хватало интрижки с этой чопорной английской куклой, тогда все — конец карьере». Спор шел долгих двадцать часов, ни одна из сторон не хотела идти на уступки. Мелкие клерки от политики были не в состоянии договориться, у них была конкретная задача руководства, а лично решать они не могли. Утром следующего дня «любовники» с красными от бессонницы глазами и опухшими от болтовни языками покинули гостиницу. В аэропорту они постарались расстаться как можно любезней, Памела позволила даже поцеловать себя в щеку на прощание. Эрл Грайпф вылетел в Вашингтон, а Памела О’Хара отправилась в Лондон. Сразу по прибытии оба эксперта отправились на доклад к своему руководству. Большие политики умеют скрывать свои эмоции. Но едва за Грайпфом закрылась дверь, как госсекретарь снял трубку телефона и набрал номер руководителя Восточного отдела ЦРУ Скотта Вернера. — Скотт, — произнес госсекретарь обычным тоном, как будто речь шла о пикнике, — эти английские зазнайки не внемлют голосу разума, надо их проучить. В это же время министр иностранных дел, прежде чем идти на доклад к премьер-министру, снял трубку и позвонил руководителю «МИ-5». — Эти американские выскочки совсем обнаглели, считают, что им все дозволено, — проговорил зло министр. — Необходимо принять адекватные меры на возможные их провокации. По обе стороны Атлантического океана были задействованы мощные рычаги, которые привели в движение смертоносные механизмы спецслужб, готовя их к схватке... По узкой улочке медленно ехал старый допотопный автобус с разукрашенными яркой рекламой бортами. В автобусе сидело семь моджахедов, восьмой вел автобус. Боевики были одеты в свободного покроя одежду, их лица были закрыты лоскутами материи от чалмы. Каждый из них держал в руках толстоствольные автоматы, а на поясе висели подсумки с запасными магазинами и гранатами. Автобус медленно ехал по узкой кривой улочке. На одном из многочисленных поворотов водитель открыл переднюю дверь, пассажиры устремились на выход. И едва автобус проехал дальше, они перебежали на противоположную сторону улицы. Двое замыкающих, заняв позиции по углам, выставили перед собой длинные стволы — глушители автоматов, прикрывая подходы с улицы к объекту атаки. Двое других, уперев приклады в плечо, зорко смотрели на плоские крыши одно- и двухэтажных трущоб, раскинувшихся за спиной штурмовой группы. Трое штурмовиков замерли возле узкой деревянной двери. Старший пальцем указал на крепко сбитого боевика, тот стал у него за спиной. Третий штурмовик стал наискосок от двери, держа свой автомат на изготовку, прижав приклад к бедру. Старший группы сильно ударил ногой в дверь. С треском дверь слетела с петель, штурмующие ворвались вовнутрь.