Димс еще ни разу не слышал, чтобы старик ругался. Это казалось кощунством. Пиджак подошел к краю причала, чтобы залезть, но припал на колено, его изможденное лицо озарили огни Манхэттена за рекой. – Сейчас, дух переведу, Сосиска, – крикнул Пиджак. – Пока не могу сдвинуться. Погоди. Я иду. Сосиска снова забулькал. Пиджак глянул на Димса, все еще лежавшего на песке, и покачал головой. – Не знаю, что на тебя нашло, – выдохнул он. – Никого не слушаешь. – Эта сука в меня стреляла, – выдавил Димс. – Да иди ты. Нужная рука не задета. – Я не знал, что у нее ствол. – Вот в чем ваша проблема, молодежь. Рос бы ты на Юге, что-нибудь понимал бы. Город вас ничему не учит. Я просил Сосиску тебе передать. Сестра Го принесла весточку, что тебя хочет убить Гарольд Дин. – Я был наготове. – Да? На таком готове, что не смотрел дальше собственной пиписьки, которая, небось, была твердой, как кость? Гарольд Дин держала тебя за руку, сынок, мурчала, как котенок, и от нее разило бедой за версту. Гароль-дин, пацан. Гароль-дин – девичье имя. Старик поднялся и залез на причал, к Сосиске. Димс проводил его взглядом, потом почувствовал, как накатывает тьма. Как раз вовремя. 18. Расследование Драка за дармовой сыр в подвальной котельной Сосиски утром этой субботы переросла бы в полномасштабный бунт, если бы не Суп Лопес. Сестра Го радовалась, что попросила его прийти. Дело не столько в том, что на раздаче бесплатного сыра не стоял Сосиска, думала сестра Го, сколько в том, что Сосиска погиб – застрелен в прошлую среду вместе со своим дорогим другом Пиджаком. Оказывается, их обоих застрелил и сбросил в гавань Димс, который потом застрелился и сам. Так говорили первые новости. Просто скверные слухи. К ним Коз уже привык, знала сестра Го. Все же эта история задела всех крепко. – Чертов Димс, – сказала Бам-Бам. – Перепутал порядок. Спервоначально надо было застрелиться самому. Обычно она стояла первой в очереди к подвальной двери – поднималась в пять утра, чтобы прибыть в шесть. Все ради великих поисков, начатых в последние месяцы, – чтобы узнать, кто тайный сыродаритель. Узнать она еще не узнала, но раннее прибытие подтвердило три момента: первое – сыродаритель не Сосиска. Второе – место в голове очереди ей всегда гарантировано, поскольку большинство ее друзей тоже приходили спозаранку. И третье – она первой услышит сплетни, раз все ранние сыроприимцы – друзья из-под флагштока, кого она знала многие годы. В то утро она пришла на десять минут позже обычного, чтобы обнаружить первой в очереди мисс Изи, которая явилась рано, как всегда, и беседовала с сестрой Го, стоявшей за столом для распределения сыра и исполнявшей сию печальную – ввиду отсутствия Сосиски – обязанность. Поблизости дожидались Кузины, лотерейщик Хоакин и тайная радость Бам-Бам – Гаитянская Сенсация Доминик, со свежеотмытым лицом, заметила она, и подстриженными ногтями – что всегда говорит о хорошей гигиене у мужчины. Позади него стояли два других члена Пуэрто-риканского общества Коз-Хаусес. Все тяжеловесы новостей, точек зрения и слухов в идеальном боевом порядке. Сегодня все предвещало добрую беседу и превосходные горячие сплетни. Бам-Бам бочком пробралась на свое почетное место в начале очереди – но за мисс Изи, приберегавшей ей место, – как раз вовремя, чтобы узнать взгляд мисс Изи на ситуацию. – Пиджак двадцать лет допивался до финишной черты, – сказала та. – Но Сосиска, по-моему, пил не так уж много. Может, они подрались и перестреляли друг друга. – Сосиска ни в кого не стрелял, – сказала Бам-Бам. Доминик, стоявший в очереди позади нее, – который совершенно случайно встал в пять утра, совершенно случайно пришел к подвальной двери в шесть и, ей-богу, совершенно случайно оказался позади Бам-Бам, поменявшись местами с несколькими людьми в очереди, – согласился. – Сосиска был хорошим другом, – сказал он. Хоакин, на несколько человек дальше от них, стоял с удивительно грустным видом. – Я взял у Сосиски двадцать долларов взаймы, – сказал он. – Рад, что не успел вернуть. – Боже, ну ты и мелочный, – сказала мисс Изи. Она опережала бывшего мужа человек на пять, так что вышла из очереди, чтобы обратиться к нему. – Так жмешься из-за денег, что у тебя жопа скрипит, когда ты ходишь. – У меня хотя бы жопа есть, – сказал он. – Ага. Три. Одна вместо лица. – Свиноматка! – Gilipollas! – Perro![39] Кто-то сзади прикрикнул, чтобы мисс Изи вернула свою жирную задницу в очередь. – Не лезь не в свое дело! – отбрил Хоакин. – А ты меня заставь! – завопили в ответ. Хоакин вышел из очереди, и уже готова была завязаться потасовка, но ее притушил великан Суп, появившийся с мрачным видом в своем костюме «Нации ислама». Быстро вмешалась сестра Го, выйдя из-за длинного стола, ломящегося от сыра, и мягко отведя Супа в сторонку. – Можете держать себя в руках, пожалуйста? – попросила она всех. – Мы не знаем, что случилось. Потом узнаем больше. «Потом» наступило тут же, когда у входа завозились люди. Сестра Го наблюдала, как очередь за сыром, змеившаяся в дверь, внезапно сдвинулась. Несколько человек расступились, и в котельную вошел сержант Катоха. За ним шли молодой напарник и два следователя в штатском, с деловитым видом протиснувшиеся через очередь, закупорившую дверь, во внезапно многолюдную котельную, где мигом повисла тишина. Катоха взглянул на стол, за которым стояла сестра Го, потом на нервных жильцов в очереди. Заметил краем глаза движение и увидел, как трое – женщина и двое мужчин – выбрались из очереди и улизнули на улицу, не говоря ни слова. Решил, что либо они на условно-досрочном, либо на них есть ордера на арест. За ними подался четвертый – огромный, молодой и хорошо одетый пуэрториканец под два метра ростом. Пока молодой человек шел к двери, он показался Катохе смутно знакомым. Напарник Митч похлопал сержанта по плечу и кивнул на Супа. – Мне его допросить? – Шутишь? Ты его размеры видел? Суп скрылся вместе с остальными. Катоха обратил внимание на сестру Го. Даже в такую рань мрачной субботы в этом тесном сыром подвале она выглядела очаровательно, как ирландское весеннее утро. На ней были джинсы и блузка, завязанная на талии, а волосы она стянула в узел цветастым поясом, который шел к ее милому лицу. – Доброе утро, – сказал он ей. Она слабо улыбнулась. Казалось, она не слишком рада его видеть. – Похоже, сегодня ты привел весь участок, – ответила она. Он бросил взгляд на очередь, заметил, как на него пялятся Бам-Бам, Доминик и мисс Изи, кивнул им на троих офицеров и произнес: – Не могли бы вы пока поговорить с офицерами? Рутинный опрос. Можете не беспокоиться. Просто я видел вас троих в церкви. Мы хотим больше узнать о жертвах. – Сестре Го он добавил: – С тобой можно поговорить снаружи? Сестра Го не потрудилась поправлять, что в действительности только сестра Бам-Бам – прихожанка церкви Пяти Концов. Вместо этого она обернулась к одной из Кузин и сказала просто: – Нанетт. Постой за меня. Она последовала за Катохой по пандусу на улицу. Во дворе он повернулся к ней, сунул руки в карманы и нахмурился, глядя в землю. Она заметила, что на нем двубортный костюм сержанта. Выглядит он шикарно, подумала сестра Го, но еще и обеспокоенно. Наконец он посмотрел на нее. – Я сейчас не скажу «я же говорил». – Хорошо. – Но, как тебе известно, произошел инцидент. – Я слышала. – Все слышала? – Нет. Только слухи. Я не верю в слухи. – Ну, мы считаем, что Ральф Одум… мистер Одум. Эм-м, Сосиска, кочегар, утонул в гавани. Она отстраненно слышала, как охнула, хотя внутри ничего не почувствовала. Она не собиралась реветь и терять перед ним лицо. Вдруг она почувствовала себя глупо. То он был волшебным незнакомцем, милой мечтой, а теперь – обычный коп. Приносит плохие новости. И, возможно, рапорты. И новые ордера. И новые вопросы. От таких всегда сплошные вопросы. Никогда – ответы. – Я не поверила, когда услышала, – сказала она мрачно. – Думала, может, на самом деле утонул Пиджак. – Нет. Утонул Сосиска. Наш человек – ваш – этот Пиджак жив. Я видел его этим утром. – Он в порядке? – Ранен в грудь. Но цел. Жить будет. – Где он? – Больница в Боро-Парке. – Почему его увезли в такую даль? Катоха пожал плечами. – Еще Димса Клеменса ранили в левое плечо. Тоже выживет.