– Почему ты называешь его моим? Я его даже не знаю. – Должен бы. Он твой садовник. Элефанти заморгал и выпрямился. – Ну-ка, еще разок. – Старик. Который подстрелил пацана и которого выбросили в гавань без твоего приказа. Он твой садовник. Работал у тебя по дому. У твоей матери. Элефанти помолчал. Таращился в стол, потом оглядел помещение, словно ответ на новую проблему прятался где-то в закоулках старого отсыревшего вагона. – Не может быть. – Может. Мне это напела пташка из «семь-шесть». Элефанти прикусил нижнюю губу, задумался. Сколько раз он просил мать думать, кого она пускает за порог? Наконец сказал: – Этот старый алкаш никого не мог застрелить. – Но взял и застрелил. – Это старик столько пьет, что слышно, как у него в брюхе плещет. Да этот мудень на ногах не стоит. У него литровая банка вместо рюмки. – Ну, теперь он может пить сколько хочет. Воду в гавани. Элефанти потер лоб. Налил себе еще и выхлебал. Надул щеки, потом тихо выругался: – Сука. – Ну? – Я тебе отвечаю, Джо. Впервые об этом слышу. – Ну да. А я бабочка за рулем «ягуара». – Клянусь отцовской могилой, я впервые об этом слышу. Пек налил себе еще «Джонни Уокера». Это довольно серьезное отрицание: он никогда не слышал, чтобы Слон поминал покойного папашу. Все знали, как Слон был близок с отцом. – А мне все одно жопа, – сказал Пек. – Копы обшаривают весь причал Витали. И угадай, где Рэй собирался принимать доставку? Элефанти кивнул. Причал Витали был бы хорошим выбором. Заброшенный. Пустой. Глубокий. Док вполне еще рабочий. И в самом деле жопа. – Когда приходит товар из Ливана? – Девять дней. Элефанти быстро соображал. Теперь он видел проблему – или ее зачатки. «И снова, – думал он, – Джо подложил мне свинью». Стрельба приведет – уже привела – копов. Он осознал, что единственная причина, почему его не накрыли сегодня, в том, что капитан ночной смены в «семь-шесть», которому он регулярно давал на лапу, – хороший ирландец и держит слово. Элефанти уже пытался до него сегодня дозвониться и не смог. Теперь понятно почему. Бедолага, небось, вертелся, как осьминог, чтобы не дать патрульным машинам и следователям из убойного прочесать его док, и наверняка боялся взять трубку, думая, что за него уже взялся отдел внутренних расследований. Такой беспредел – твою мать, трое убитых – притягивал газеты и пристальное внимание полицейского штаба на Центр-стрит. Ни один лейтенант или капитан участка не сможет отбиваться долго. Элефанти запомнил на будущее выписать капитану премию за старания. – К тому времени все уже остынет, Джо. – Ну конечно. А мудила из Бед-Стея, что позарился на мою территорию, сейчас как раз на мирной конференции, – кипел Джо. – Может, это он за всем стоит. – Вот я и пришел спросить. Думаешь, твой старик работал на него? Он из таких? – Я его не знаю, – сказал Элефанти. – Мы разговаривали всего раз. Но он бы не смог такое выкинуть. Он старый, Джо. Дед до того допился, что слышит послания от своей жены с того света. Он… – Элефанти замолк. Хотел сказать «дьякон в церкви», но до сих пор толком не знал, что это значит. Старикан ему рассказывал, но в горячке событий это вылетело из головы. В мысли ворвался хриплый голос Пека. – Он – кто? – Синяк, Джо. Пьянь, чтоб его. Такой окосевший, что в слона в ванной не попал бы. Не говоря уже о людях на причале Витали посреди ночи. Как старый хрыч замочит двух молодых отморозков, которые наверняка сопротивлялись и отстреливались в темноте? Да он чуть не падал на ходу. Он садовник, Джо. Копается с травами. Вот почему его наняла мать. Сам знаешь, как она у меня сходит с ума по травам. Пек задумался. – Ну, ей понадобится новый садовник. – Я и не знал, что у него какие-то терки с этим пацаном. Как его зовут? Того, кто все это заварил? – Клеменс. Димс Клеменс. Честный пацан. Ничего он не заваривал. Элефанти выслушал с иронией. Честный пацан. Наркодилер. Ничего не заваривал. – А старика? – сказал он. – Его как зовут? – Это я тебя спросить хотел. У тебя что, денег до хера, раз не помнишь, кому платишь? – Ему платила моя мать! Не помню я его имя. Он служит вон в той церкви, – Слон кивнул через плечо на соседний квартал, где стояли Пять Концов. Потом добавил: – Он дьякон. Пек озадачился. – А что делает дьякон? – спросил он. – Яйца разносит, в баре по счетам платит, спагетти замешивает – почем я знаю? – сказал Элефанти. – Это сейчас не главный вопрос. Вопрос – кто за этим стоит. На твоем месте я бы спрашивал именно это. – Знаю я, кто за этим стоит. Гребаный ниггер из Бед-Стея, Банч Мун хоч… – Я не хочу слышать имен, Джо. И не хочу больше слышать ни о каких поставках. Это твое дело. Мое дело – в этом доке. Это все, что меня заботит. Я могу работать с тобой, если тебе нужен мой док. Не более. И теперь выходит, из-за этой фигни на Витали я на время стану радиоактивным. – И что будет дальше? – сказал Джо. – У меня есть пара пташек в «семь-шесть». Тоже завел себе пару муравьев в этом муравейнике. Узнаю, что случилось. – Мы знаем, что случилось. – Нет, не знаем. Этот хер был такой старый, что даже бухал через трубочку. Он не может застрелить двух молодых дилеров. Даже при помощи второго старика. Эти дилеры – они резвые и сильные. Тот, кто скормил тебе эту басню, ошибается. – Со мной говорил коп. – Некоторые дуболомы в «семь-шесть» не смогут заполнить обратный адрес на конверте. Эти пацаны не стояли на месте, если только их не связали. Джо, шпана из Коза, которая толкает дурь, – здоровые, сильные пацаны. Я ходил смотреть, как они играют в бейсбол против Вотч-Хаусес. Ты их видел когда-нибудь без рубахи? И они дадут старику – двум, если их там было двое, – связать их и расстрелять? Те могли бы их кончить, только если эти пацаны там тискались, как мальчик с девочкой. – Он помолчал, задумался. – Да, могу представить. Если два подростка обжимались или еще что, то да. Такое могу представить. – Что-то там было про девочку. – Где? – Так говорила моя пташка из «семь-шесть». Он читал рапорт. Говорит, в рапорте о девушке нет ни слова. Но о ней упоминали. – Кто упоминал о девушке? – А, вот что я забыл тебе сказать. В «семь-шесть» вернулся Катоха Маллен. Элефанти помолчал, потом вздохнул. – Надо отдать тебе должное, Джо. У тебя беда не приходит одна. Я думал, Катоха уехал. – Я-то чем виноват? – сказал Джо. – Катоха и уехал. Мой человек говорил, Катоху перевели в «один-ноль-три» в Квинсе, но там он наехал на капитана, когда пытался разыгрывать суперкопа, и его разжаловали из следователей обратно в патруль. Он сержант или что-то вроде того. Говорят, Катоха отдельно просил ребят на патрульных машинах искать девушку-стрелка. Сказал, мол, в доке была девушка. – Откуда он это узнал? – Катоха говорил моему человеку, что ходил на лакокрасочную фабрику за причалом Витали и нашел там алкаша, который все видел. Он и сообщил, что девушка была. – Ты сам с Катохой не разговаривал? Пек презрительно перекосился. – Ну да. Сейчас мы с Катохой сядем, нальем себе эля и будем петь ирландские песенки. Я не переношу этого поганого святошу. Элефанти задумался. – У нас с Катохой давняя история. Я с ним поговорю. – Дураком будешь, если попытаешься его подмазать, – предупредил Пек. – У меня есть голова на плечах. Я только сказал, что поговорю. Приду к нему раньше, чем он придет ко мне. – Зачем нарываться на неприятности? Тебе он ничего не расскажет.