Мое сердце с каждой секундой билось все быстрее: возможно, то, о чем говорила сейчас Мэгги, так сильно объединяло нас и возбуждало меня. Когда мы решаем на спор переплыть реку, мы ведь не знаем, удачно ли все закончится, но уже одна мысль об этом будоражит, волнует и захватывает. Чувство риска вызывает дрожь в теле и толкает на опасные приключения. Так и здесь, я понимал: влюбляться в Мэгги – все равно что выстрелить в себя из револьвера, барабан которого заряжен одним патроном, не знаешь, повезет или нет, но все равно нечто неизъяснимое и желанное толкает меня на риск. Я притянул Мэгги к себе и, прежде чем она успела понять, в чем дело, припал к мягким губам в нежном поцелуе. Сначала почувствовал легкое сопротивление, она как будто хотела дернуться, но потом сдалась. Ее теплые губы приоткрылись, и мой язык с жадностью погрузился внутрь. Поразительно! В голове взорвался ослепительный, яркий фейерверк, и сердце бешено застучало в груди. Для меня навсегда останется загадкой, как один поцелуй способен в секунду взорвать мозг и породить безумное количество эмоциональных волн, чудесных и возбуждающих. На мгновение забывшись, я, словно обезумевший, с силой прижал ее хрупкое тело к себе, даже не пытаясь скрыть свою проснувшуюся страсть. И все стало бесполезным – внутренняя борьба, попытки сохранить силу воли, подавить желание… Кажется, всю жизнь я ждал только этой минуты. Опьяняющий взрыв, и я уже ничего не соображал. Я хотел Мэгги! С бешеной, необузданной страстью я целовал ее губы, лицо, глаза… Рубашка соскользнула с ее плеча, и я с жадностью провел губами по шее и обнаженным ключицам. – Не-ет… Ник… – глубоко дыша, запротестовала она, вырвавшись из моих объятий, – что ты делаешь… Я не могу… не могу… – сбивчиво произнесла она, переводя дыхание после каждой фразы. – Ты не должен был набрасываться на меня. Господи! – Она соскочила со ступенек, привела одежду в порядок и приложила руки к пылающим щекам. – Прости, – ответил я, опьяненный и возбужденный, прерывисто дыша и все еще испытывая легкое головокружение. Я и сам до конца не понимал, что на меня нашло. В голове был полный бардак. Я боялся своих чувств, но против воли они росли и укреплялись во мне. А страх вперемешку с желанием приятно возбуждал и толкал на страстные поступки, где тобой управляют только гормоны, и ты не в силах остановиться. – Прости, – растерянно повторил я, так, словно это было каким-то разовым помутнением рассудка. Мэгги кинулась домой и через мгновение уже скрылась за деревянной массивной дверью, а я, со смешанными чувствами разочарования и радости, поплелся к машине, сел в салон и, захлопнув дверь, опустил голову на руль. Всю ночь я промаялся в кровати, пытаясь себя успокоить. С одной стороны, мое тело крутило, выворачивало и разрывало на части от неудовлетворенного желания, с другой – я проклинал себя за слабость, за то, что не смог сдержаться и накинулся на Мэгги. Я не должен был пользоваться ситуацией и приставать к ней именно сейчас. Но вопреки всем рассуждениям мое тело ныло от желания. Я хотел Мэгги. В пятом часу утра я соскочил с кровати и подошел к бару, чтобы налить себе спиртного. Минут пять колебался. Несколько лет назад я решил завязать с алкоголем, потому что имел к нему слабость: не мог остановиться и уходил в запой. Каждый выбор – это риск, ведь никогда не знаешь, ограничишься ты одним днем или постепенно начнет затягивать. Лучше послушаться здравого смысла. Я снова лег в постель. С трудом дождавшись рассвета, отправился в спортивный зал и отчаянно занимался на тренажерах до тех пор, пока пот струями не потек по моим мышцам. Глава 7 Утром по дороге в офис я увидел Мэгги. В облегающем синем платье, в туфлях на шпильках, она спешила на работу. Ее длинные волнистые волосы красиво разлетались на ветру. Я на мгновение засмотрелся и чуть не проехал свой поворот, но вовремя притормозил у обочины и предложил подвезти. Она заулыбалась, и я с галантностью джентльмена открыл дверь и помог ей устроиться на переднем сиденье. Признаться, я переживал, как будет себя вести Мэгги после нашего поцелуя, не станет ли сторониться меня, но, к счастью, в нашем общении ничего не изменилось – от нее исходили все те же легкость и дружелюбие. Всю эту неделю мы с ней по-прежнему проводили много времени вместе: по утрам пили кофе, обедали и обсуждали абсолютно все, начиная с погоды и заканчивая важными проектами. В основном мы с Мэгги обедали в столовой при редакции, и к нам обязательно подсаживались коллеги. Обед проходил в дружелюбной обстановке, мы шутили, спорили, иногда за веселой беседой забывали о времени и, опаздывая, в спешке разбегались по рабочим местам. В пятницу я уговорил Мэгги пообедать вдвоем в кафе неподалеку. Она долго отнекивалась, но в итоге согласилась. Я не делал ничего сверхъестественного, но заметил, что она удивляется многим мелочам, а также понимал по выражению ее лица, что ей это нравится. Например, когда я открывал дверь автомобиля и помогал устроиться в машине или отодвигал стул, чтобы она села за стол, пропускал ее и только потом входил в помещение, всегда платил независимо от того, дружеский ли это был обед. Мэгги моя коллега, но она женщина, и я поступал так, как должен был поступить любой мужчина на моем месте. Однако часто ловил на себе ее загадочный взгляд, скрывающий легкое волнение, и замечал на губах сдержанную улыбку. Так и в этот раз, когда мы приехали пообедать в уютное маленькое кафе, я, как обычно, отодвинул ей стул, предложил меню и только после заказал сам. – Что-то не так? – улыбнулся я, снова поймав на себе этот знакомый взгляд. – Нет, просто… – Просто что? – Ты не похож на других, – ответила она, крутя бокал в руках. – Ты о чем? Другие мужчины не знают правил этикета? – Напрашиваешься на комплимент? – Только если ты хочешь сделать, – улыбнулся я. – Ты очень хороший Ник, – мягко проговорила она, и наши взгляды на мгновение встретились. – Тебе так кажется. – Ты такой правильный, обходительный, без вредных привычек… – Но вот здесь я бы с тобой поспорил, – перебил я, – не пью, потому что боюсь не остановиться. – Что ты имеешь в виду? – в зеленых глазах Мэгги появился настороженный огонек. – Ну, – я кашлянул и потер рукой подбородок: не хотелось об этом говорить, но пришлось, – я нормально держусь, когда пью, и не факт, что после первой или даже пятой рюмки уйду в запой. Но бывали случаи, когда я пил, чтобы заглушить душевную боль, и вылезти потом из этой ловушки оказывалось чертовски сложно. Поэтому я решил завязать со спиртным. – Так вот в чем дело. Хм, Ник, а ты темная лошадка, чего еще я не знаю о тебе? – она засмеялась своим приятным смехом, и ее глаза заблестели еще ярче. – Вроде все, – я закинул в рот кусочек бифштекса, – а давай вечером поплаваем вместе? Я обещал помочь тебе побороть страх. – Прости, Ник. Но я не уверена, что готова. – Ладно, ничего страшного. Не будем торопиться. Кстати, ты не в курсе, как дела у Итана? – Я созванивалась с Джессикой. Рана неглубокая и быстро заживает. Итан уже даже рвется к волнам. – Ну что за чудак! – Как ты спишь ночами после того случая? – скулы на ее лице напряглись. – Ты имеешь в виду, не мучают ли меня кошмары? Я вспомнил, как в ту ночь маялся от неудовлетворенного желания к Мэгги, и улыбнулся. Однако, чтобы не выглядеть глупо, поспешно склонил голову к тарелке. Но от нее не ускользнуло выражение моего лица, и она начала высказывать негодование: – Что смешного? Я, например, после случая с Адамом первые месяцы просыпалась от ночных кошмаров, а тебе после всего пережитого хоть бы что? – Ну что ты! Прости, я не по этому поводу смеюсь. Понимаешь, Мэгги, в твоем случае все было ужаснее. Огромная белая акула могла сожрать вас всех. Итан не настолько бесстрашен, как кажется. Он намеренно поплыл туда, где водятся рифовые акулы. К тому же был вооружен ножом, и я тоже. Когда акула его схватила, я находился на катере и, как ты сама говорила, мог в любой момент умчаться. – Но ты ведь кинулся к нему и… – В этот момент нога Итана была в пасти акулы, и мы ножами атаковали хищницу. Конечно, был риск, что она перекинется на меня, но это представлялось маловероятным, ведь ее глаза, нос, жабры были изрезаны ножом, – я положил ладонь поверх руки Мэгги. – Скажу честно, я напуган, но панического страха, как у тебя, нет. Морально был подготовлен, знал, куда плыву, понимал, что в любой момент появится акула и схватит твоего друга. А ты нет, с тобой все произошло неожиданно. Когда ты всплыла на поверхность, то увидела Адама, отбивающегося от огромной белой акулы, и испытала сильный шок. Ты находилась в воде, и акула в любой момент могла кинуться на тебя, совершенно беззащитную, ведь, кроме серферной доски, у тебя ничего не было. Сама понимаешь, чем бы все закончилось. Твой ужас и страх вполне оправданны, но мы с тобой их обязательно победим. Со временем все пройдет, – подбодрил я Мэгги. В душе я понимал, что для нее сейчас очень важно быть выслушанной. Она никак не могла отпустить то, что произошло с Адамом, и навязчивый страх отравлял ей жизнь. – Как у тебя получается? – Что? – Вот так взять и разложить все по полочкам. Ведь ты совершенно прав. – Хм, – я усмехнулся. – Ах, Мэг, я из тех, кто не способен разобраться в своей жизни, но может быть хорошим психологом для других. Я заметил, что Мэгги ищет поддержки – словом, делом – разницы нет. Она цеплялась за любую высказанную мною мысль, с жадностью внимала каждому слову, как маленький напуганный ребенок, со всем соглашалась и постепенно успокаивалась. Я чувствовал, что нужен ей как искренний друг, как заботливый брат, остроумный коллега и, возможно, в будущем надежный возлюбленный, но пока Мэгги не торопилась. Хотя иногда я ощущал исходящую от нее симпатию – нежное, спокойное чувство, которое вселяет в женщину уверенность в счастливом будущем. В такие минуты мы беседовали, как в этот раз за обедом. А иногда от нее исходила бешеная сексуальная энергия, тогда я бессильно опускал глаза на ее длинные красивые ноги, скользил по фигуре вверх, отмечая соблазнительные изгибы тела, наши взгляды встречались и между нами определенно пробегал ток. Выходные я добровольно провел в офисе. Не ездил на пляж и ни на что не отвлекался, ведь мне предстояло на неделю остаться у руля редакции. Прошло больше двух недель, как я работал в «Мериал». Наступил вторник, последний рабочий день Билла перед отпуском. Мысли шефа были уже только об отдыхе, а мы с Мэгги упорно заканчивали проекты, чтобы презентовать их до его отъезда. К вечеру я закончил редактировать статью об итальянском дизайнере, но меня мучили сомнения и жутко хотелось посоветоваться с Мэгги. Нетерпеливо посмотрев на часы, я снова взялся за бумаги, но, вместо того чтобы сосредоточиться, начал прислушиваться к голосам в коридоре и стуку каблуков. Наконец я услышал уверенное знакомое постукивание шпилек, а уже через мгновение в дверях появилась счастливая Мэгги. – Я закончила! Теперь материал точно готов к печати, – решительно заявила она, положив на стол синюю папку. Я схватил ее и с любопытством пролистал готовые страницы с иллюстрациями о Пьере. – Ты уверена? А тебе не кажется, что цветное фото здесь смотрелось бы лучше? – Оно здесь совершенно не к месту. Ты о чем, Ник? – завелась Мэгги. – Я столько времени с придирчивостью изучала материал. Посмотри, а лучше прочти… Я пишу о Пьере… о времени, когда он… – Дальше я уже ничего не слышал, а любовался горящими зелеными глазами, изящными жестами и следил за тем, как вздымается ее грудь. Мэгги была перфекционисткой по натуре и ужасно не любила, когда ее работу критикуют, ведь она выполняла ее с такой самоотдачей, что даже самый въедливый критик не нашел бы, к чему придраться. – Ты так считаешь? – улыбаясь, спросил я, сдвинув при этом брови. По моему насмешливому взгляду и хитрой улыбке Мэгги догадалась, что я шучу. – Ну Ник! Я тут распинаюсь, а ты, значит… – Не кипятись! – прервал я, все еще веселясь. – Я всего лишь пошутил. На самом деле очень ждал тебя. Садись, мне нужен твой совет. – Так что насчет фотографии? – растерялась Мэгги. – Все замечательно, не вздумай ничего менять. Держи! – Я протянул ей несколько листов. – А вот насчет своей статьи сомневаюсь. Прочти, пожалуйста. – Ты уверен? А если и мне теперь захочется пошутить? – она кокетливо приподняла брови. Я не выдержал и рассмеялся. Ничего не мог с собой поделать: за короткое время Мэгги удалось сразить меня своей внутренней красотой, излучающей нечто интимное, опасное, присущее только ей и никакой другой женщине. Она села в кресло и принялась изучать статью. Я занервничал и, поднявшись с места, обошел стол. Опираясь о столешницу, я опустил взгляд на кончики своих туфель и пристально рассматривал их. Тишина казалась мне невыносимой. Я не выдержал и посмотрел на Мэгги. Она продолжала читать, и тут я заметил, что ее темп замедлился. В душе дрогнуло: неужели что-то не так? Несмотря на большой опыт в Майами, я боялся ошибиться, ведь в «Мериал» я еще новичок. – Ну как? – Хорошо! Не ожидала, что так быстро справишься с первым заданием. – Брось, всего лишь написал статью. По дизайнеру информации валом. Не нужно добывать, как тебе с Пьером. – А эти наброски моделей, – восторженно прошептала она и ошарашенно подняла на меня глаза. – Они будто живые, кто их нарисовал? Я умолчал о своих способностях к рисованию, поскольку не был уверенным в себе художником, влюбленным в свое искусство и владеющим им в совершенстве. Мое неустойчивое вдохновение беспрестанно колебалось в поисках чего-то настоящего, я быстро воспламенялся и так же легко остывал, но если находил то, что действительно могло воодушевить, кидался к холсту и начинал рисовать. – Ну что ты, это всего лишь мелкие штрихи, – усмехнулся я. – Ничего себе. Ты невероятно талантлив, Ник! – Брось, – смущаясь, ответил я, но она продолжала заинтересованно изучать наброски. На мгновение мне показалось, что эскизы ей нравятся даже больше моей статьи. – Так, значит, ты рисуешь, – продолжала допытываться Мэгги.