Словно в подтверждение ее слов, дверь распахнулась, и на пороге появился задумчивый Билл. Я растерянно провел рукой по лбу, глядя на него и все еще дрожа от внутренней неразберихи. Окинув нас любопытным взглядом, он спокойным тихим голосом обратился ко мне: – Ник, зайди-ка. Мы не договорили, – и вышел за дверь. Я последовал за ним, поправляя галстук на ходу. Как только Билл опустился в кресло, я взволнованно сел напротив него. Хмурясь, он провел руками по губам. Я не сразу понял, что этот жест адресован мне, и Биллу пришлось повторить. Проведя еще раз рукой по губам, он добавил: – Помада. – Что? – Помада Мэгги у тебя на губах. – Ах, черт, – спохватившись, я вытащил носовой платок из кармана, – извини, Билл. – Ну как все прошло? Убедил Мэгги остаться? – все так же спокойно спросил он, но в его глазах мелькали веселые искорки смеха. – Почти, – ответил я и, не сдержавшись, улыбнулся, продолжая смущенно стирать помаду с губ. – Теперь я начинаю лучше понимать причину ее ухода из журнала. Эх, сколько ни предупреждай вас, – покачал головой Билл и неожиданно закашлялся. Достал ингалятор, вдохнул и спустя несколько секунд, когда дыхание выровнялось, продолжил говорить: – Но сердцу не прикажешь. Если настоящие чувства вспыхнули, то с ними сложно уже бороться. – Билл, я не хотел никаких отношений. Так получилось. – Можешь не объяснять. Я до сих пор люблю Сьюзен, и никто другой мне не нужен. Мы тоже познакомились на работе, тогда я находился в самом начале карьеры, а тут она, – Билл усмехнулся. Его захватило сентиментальное настроение, и он, предаваясь приятным воспоминаниям, резво забарабанил пальцами по столу, – полжизни уже бок о бок живем. И это были самые счастливые годы, пока мы не узнали о болезни дочери. – То, что происходит с Шерли, – ужасно, – с сочувствием произнес я. – Жаль, что болезнь протекала в скрытой форме. Узнай вы раньше, возможно, смогли бы хоть что-нибудь сделать. – Да, я тоже не раз задумывался об этом, – кивнул Билл и на мгновение замолчал. – Знаешь, Ник… Шерли нам со Сьюзен не родная дочь. – Как не родная? Я никогда об этом не слышал, и Джон не говорил. – Он и сам не знает. Когда Джону исполнилось пять, мы удочерили шестимесячную Шерли, так как Сьюзен не могла больше иметь детей. – То есть Джон считает ее родной сестрой? – Да. – А как же Шерли? Она тоже ничего не знает? – Нет, мы ей не говорили, растили как родную, – Билл мотанул головой. – Когда обнаружили болезнь, я начал выяснять и узнал, что ее родная мать тоже умерла от рака крови. Шерли передалось по наследству, но они скрыли от нас. Видимо, никто не хотел брать обреченного ребенка, и мы бы вряд ли рискнули. Растить двадцать пять лет, чтобы потом… – он не договорил, не смог, и продолжил после небольшой паузы: – Слишком тяжело и больно. Ведь разницы нет, сам ты родил или воспитал. Ребенок становится твоим родным, и переживаем мы одинаково за двоих. Я тебе говорил, что Джона положил в клинику? – Билл торопливо сменил тему разговора. – Да, рассказывал. Как он? – Со слов врачей, лечение проходит хорошо, прогнозы дают вполне обнадеживающие. Давно следовало отправить его туда. – Он так же злится на меня? – Не переживай. Сам упустил свое счастье, если ты из-за Мэгги спрашиваешь. – Да, но еще потому, что он мой друг, хоть наши отношения и испортились. – Каждый сам хозяин своей жизни, ты и так прикрывал его до последнего. Думаешь, я не в курсе. – А Сьюзен знает про Джона? – Пришлось рассказать. Какой бы ни была шокирующей правда, время лечит, и постепенно привыкаешь ко всему, так и Сьюзен смирилась. А что еще делать? – А как дела у Шерли? – О ней я и хотел поговорить с тобой. Как ни странно, сегодня она проснулась в прекрасном расположении духа, говорила о том, как правильно ты все объяснял, и изъявила желание выйти из дому. Недавно созванивался со Сьюзен, и она чуть ли не плакала в трубку от радости, говорила, что после обеда они пойдут гулять. Ник, хотел попросить, не мог бы ты еще раз вечером заехать, чтобы уделить немного внимания Шерли? – Конечно! Обязательно приеду. – Спасибо, – он устало провел пальцами по лбу, – а-а, еще хотел уточнить насчет материала. Есть ли что на примете? – Есть! Дай мне немного времени. – Отлично, – Билл хлопнул по столу, – тогда вернемся к делам, – добавил он и посмотрел на меня каким-то странным взглядом, предупреждающим и одновременно ироничным. Весь оставшийся день я провел за работой, но мысленно возвращался к разговору с Мэгги. Нам необходимо было еще раз поговорить, и я, торопливо взглянув на часы, кинулся собирать документы в портфель, намереваясь ее подвезти. Я успел застегнуть пиджак и уже держал в руках портфель, когда в комнате неожиданно появилась Линда с красными, опухшими глазами. – Ник, – шмыгнула носом она. – Что случилось? – Пожалуйста, прошу, выручи в последний раз. – Линда, я достаточно поучаствовал в твоих приключениях. Даже Мэгги поверила, что у нас роман. А я этого совсем не хочу. – Он расстался с ней, понимаешь? Передумал жениться, а я никак не могу его забыть, – она села в кресло и расплакалась. – Кто? – с недоумением спросил я. – Мой бывший, – шмыгая носом, прошептала она, и плечи ее судорожно затряслись. – Не слишком ли много внимания твоему бывшему? Черт возьми, Линда, хватит реветь. Да возьми ты себя в руки! Он ведь сам ушел, и какая разница, женится или нет, к тебе он не вернется. Если бы хотел, то давно бы это сделал. – Ник, я не знаю, что со мной творится. Я постоянно думаю о нем. Пытаюсь забыть, но не получается. В моей груди что-то дрогнуло, и я, испытав прилив жалости к Линде, снова опустился в кресло. – О господи, – выдохнул я, – когда любовь вызывает такую сильную зависимость, это ужасно. Знаешь, Линда, я тоже однажды любил и сходил с ума от желания, но со временем понял, что это лишь болезненная привычка, зависимость, которая далека от настоящих чувств. Со временем я забыл ее, хотя на тот момент казалось, что это невозможно. Ты не поверишь, но мне стало так легко, будто избавился от мешка гнилой картошки, которую тащил на спине, воображая, что нашел клад. В Лос-Анджелес летел с мыслью, что любовь приносит одни страдания, но встретил Мэгги и понял, что значит настоящая любовь. И у тебя все впереди. – Думаешь? – Линда немного успокоилась и подняла на меня мокрые от слез глаза. – Я просто уверен в этом. Найди в себе силы, поставь точку, и ты увидишь, как много вокруг мужчин, готовых ценить тебя. Если не любят – не нужно навязываться, бороться за любовь можно только в том случае, если ты уверена, что твои чувства взаимны. – Ник, ты такой хороший! – Хм, я не раз об этом слышал, но только женщины почему-то выбирают плохих мальчиков. – Это точно, – засмеялась она, – а потом ревут, как я. Ты домой? Сможешь подкинуть? – Вообще-то я хотел поговорить с Мэгги. Не обижайся. – Но она уже уехала. – Когда? – Только что, когда шла к тебе, видела, как она идет к лифту. – Черт! Мэгги знала, что я захочу продолжить разговор, и ушла пораньше. Ладно, пойдем. Подброшу. Мы с Линдой вышли на улицу, теплый ветер ударил нам в лицо. Линда продолжала что-то рассказывать, а я, кивая, доставал ключи из кармана, когда заметил в такси Мэгги, которая смотрела на нас. – Черт, – выругался я, – да что такое! – Что случилось? – испугалась Линда. – Ключи забыл? – Если бы, – раздраженно бросил я, – Мэгги снова увидела нас вместе. – Прости, Ник, я не хотела. Лучше вызову такси. – Какая уже разница. Садись, – проскрежетал зубами я, – но на будущее, поищи себе другого психолога, иначе скоро мне самому он понадобится. В машине Линда украдкой посматривала в мою сторону. Наверняка чувствовала себя виноватой, но я упорно молчал. Был ужасно расстроен: мне совсем не хотелось ранить Мэгги и заставлять ее ревновать. Ведь только все объяснил. В пробке я несколько раз набирал ее номер, но она так и не ответила. Высадив Линду возле дома, я решил заскочить к Фрэнсисам, чтобы узнать о самочувствии Шерли, как и обещал Биллу. А после поехать к Мэгги и окончательно расставить все точки. Как только вошел в холл, увидел Билла и Сьюзен в подавленном настроении. – Ник, ты приехал, – первой мне навстречу поднялась Сьюзен и протянула свои тонкие руки. – Я хотел поговорить с Шерли. Она у себя? Сьюзен не успела ответить. Послышались шаги, и она устремила взгляд в сторону коридора. Я тоже обернулся. К нам приближался высокий седой мужчина в строгом костюме и с чемоданчиком в руках. – Добрый вечер, – поздоровался я, и он вежливо кивнул мне, следом обратив вопросительный взгляд на хозяев. – Это друг нашей семьи, – почти в один голос ответили Билл со Сьюзен, – можете говорить. – Мы вынуждены были вызвать психотерапевта, – успела шепнуть Сьюзен, прежде чем заговорил врач.