В тишине безлюдного подъезда Лана все никак не могла прийти в себя. Сегодняшний вечер казался ей бесконечным кошмарным сном, и уж меньше всего она ожидала появления в нем Долматова. Как удалось ему разузнать ее адрес, оставалось загадкой. И все же жуткие синяки, наливавшиеся на коже, и пылавший на щеке след от сильной руки убеждали, что все было реальнее некуда. Лана прокручивала в мыслях весь разговор с Германом и поражалась, откуда в ней столько дерзости и бесстрашия. Она яростно бросала ему прямо в лицо все то, что накопилось за годы их знакомства, даже не задумываясь, что в столь позднее время никто не придет на помощь: — Я не вернусь к тебе. Все, Герман, хватит! Довольно! Сколько можно еще это объяснять? Смирись уже с этим, наконец. Меня не прельщают ни твои деньги, ни твоя власть. Красуйся перед другими, а меня оставь в покое. — Довольно будет, когда я скажу, — процедил он, крепче вжимая в холодную стену, опасно приблизившись к ее лицу, и от ярости, отразившейся на его лице, Лане стало совсем не по себе. — Где ты была сейчас? — Ну, если ты за мной следишь, так и скажи сам, где я была. Тяжелая пощечина сбила ее с ног, только Германа это не остановило. Он явно вошел в раж в своем стремлении подчинить и наказать. — Дрянь, — прошипел он, хватая ее за волосы и заведя руку для второго удара. Лана поняла, что на этот раз явно перегнула, недооценив всю степень опасности, исходившей от этого мужчины. Ей стало по-настоящему страшно. Как никогда. Чего ожидать от этого еще не виданного ею доселе Германа она уже и не знала, но готовилась только к худшему, так как ответить на физическую силу не сумела бы. «Господи, хоть бы кто-нибудь проходил мимо», — мысленно повторяла про себя Лана, прикрыв от страха глаза в ожидании нового удара, хотя и понимала, что в столь поздний час все уже давно видели десятые сны, а не таскались где-то, как она. Но удара не последовало. Сильная хватка вдруг ослабла, Лана услышала рядом с собой сильный удар и чье-то падение об асфальт. Неужели ее молитвы были услышаны? Но открыв глаза, застыла в еще большем изумлении: спасителем оказался тот самый незнакомец, который преследовал ее в клубе. Он стоял к ней спиной, а лицо было все так же, как и несколькими часами ранее, скрыто тенью, но Лана его узнала. На нем была все та же одежда, что и в клубе. А взгляд едва ли не метал молнии. По телу прошла дрожь. Каким невероятным образом оказался и он здесь? Тоже следил за ней? Но за ней не было никакой слежки. Быть может, кто-то начал свою охоту еще раньше? Значило ли это, что та встреча в клубе не была случайной, а заранее спланированной? Но кому еще, кроме Германа, она могла быть интересна? — Иди домой, — быстро бросил через плечо незнакомец, пока Лана в оцепенении разглядывала его. «Он знает, что я здесь живу», — пронеслось в голове. Ослабевшие ноги едва слушались, если подняться еще удалось, то сделать хотя бы один шаг в сторону уже не удавалось. Не найдя лучшей опоры, кроме стены подъезда, Лана изумленно смотрела уже не на Долматова, а на того, кто закрывал ее от гнева бывшего. Широкие плечи — первое, что бросалось в глаза, кроме огромного роста — за такими, действительно, легко было укрыться. Огромный и невозмутимый, он стоял решительно, не подпуская Германа даже близко к ней. Но можно ли верить его услуге? Что потребует он взамен? Ее размышления прервал жесткий приказной тон: — Лана! Быстро домой! Боже, какие еще доказательства нужны, чтобы понять — этот человек пришел за ней. Откуда только силы взялись? Лана бросилась к двери. И ключ, как назло, никак не могла нащупать в кармане — все по закону жанра, когда все валится из рук в самый неподходящий момент. Тяжелая дверь с каким-то особенным грохотом закрылась за спиной, отрезая от этих двух хищников, пытавшихся сейчас выяснить, кому из них двоих достанется жертва в ее лице. Плевать на все, лишь бы быстрей оказаться дома, по ту сторону от всего этого кошмара. А утром она снова займется поисками новой квартиры, где можно будет укрыться… Как же осточертело! Как же надоело все это: страх, вечные переезды, преследования. Когда-нибудь же должно все закончиться? Быть может, ей встретится человек способный подарить чувство защищенности…Такое, какое возникло только с одним мужчиной. Дамиан. От одной только мысли о нем хотелось плакать от жалости к себе. Как трудно забыть того, кого всеми силами пытаешься сохранить в воспоминаниях. Кого видишь в каждом, выискивая знакомые черты и поступки. Однажды он уже защитил ее от Германа… Лифт тихо открылся перед ней, но Лана не спешила войти внутрь, продолжая в задумчивости давить на кнопку вызова. Что-то очень смущало ее в этом незнакомце. Что-то неуловимое, но весьма важное. Где-то на интуитивном уровне заставляло остановиться и еще раз вернуться к воспоминаниям о сегодняшнем вечере. Что заставляло ее снова и снова возвращаться к его появлению, к их столь короткому разговору и неожиданному поцелую? Что? Наверно она сходила с ума, но даже с ним ей мерещился Дамиан. Его голос. Его запах, парфюм смешанный с нотками моря. Наваждение. Чертово наваждение. Сколько можно о нем вспоминать? Он наверняка уже позабыл о ее существовании, даже сменил работу. Новая жизнь, где ей нет никакого места. Так почему же? Почему она все еще думает о нем? Почему? Какое-то безумие — не иначе — ей вдруг показалось… Что-то знакомое в голосе. Не мог это быть он. Не мог. Он даже русского не знал… Хотя… Этот человек знал ее. Знал. Откуда? Еще не успев даже поймать хоть как-то сформировавшуюся мысль, Лана уже бежала к железной двери, отделявшей ее от незнакомца. И плевать, что там был еще и Долматов — она верила, причинить ей вред новый гость не позволит. Потому что… Черт, она точно сошла с ума! Тихонько отворила дверь. И застыла, приглядываясь к одинокой высокой фигуре, повернутой к ней спиной и смотревшей вслед уезжавшей машине. Стояла и искала знакомые черты. И когда он неожиданно повернулся, у нее перехватило дыхание. Впервые за этот вечер она смогла увидеть его лицо в свете фонарей. Он не прятался в тени, как прежде. Стоял и открыто смотрел на нее, ничего не говоря и не предпринимая никаких действий. Как будто тоже не ожидал увидеть ее здесь в этот момент. Брови нахмурены, словно недоволен чем-то. И глаза смотрели напряженно. Вид затаившегося хищника. И все же он давал ей право выбора: бежать или остаться. А Лана никак не могла сделать этот выбор. Она тонула в его глазах. Таких до боли знакомых. Ставших родными. И, казалось, что это уже не игра воображения, а реальность. Какая-то дикая, невозможная, но реальность. — Дамиан? — неуверенно спросила она, делая робкий шаг навстречу. Его глаза ожили. В них появилось теплый блеск. Выходит, узнала? Узнала! — Боже, — все еще не веря в то, что видит, прошептала она, — как ты… Откуда ты… Скажи, что ты мне не снишься? — Слишком часто наши встречи происходят в снах, сладкая, пора переходить в реальность. Ты так не думаешь? Последние несколько шагов он преодолел сам. Такой близкий. Немного изменился в лице — теперь только Лана поняла, что ее так смущало, отчего она его не признала сразу: вместо густой бороды, которую она привыкла видеть за время своего отпуска на море, сейчас была легкая дневная небритость, отчего его лицо казалось моложе, но куда более хищным. Точеные черты лица и волевой подбородок хоть и были существенно смягчены, но вместе с темными глазами выдавали в нем уроженца южных народов Европы. Очень яркая и запоминающаяся внешность. А она не признала его сразу. Дамиан притянул ее к себе одним только рывком. Прижал так, что больно стало дышать — не от нехватки воздуха, а от желанной близости. Не отпускал от себя ни на миллиметр. Обхватил руками затылок и притянул к себе, заставив задрать голову и смотреть в глаза. Прижавшись лбом ко лбу, сам смотрел жадно, словно боясь упустить что-то, и от его жаркого взгляда ноги подгибались. Опасно близко. Медлил. И прежде чем накинулся с жадными поцелуями, Лана успела прошептать прямо в губы: — Я скучала. Он приехал. К ней. Какое же это счастье чувствовать его рядом, быть в его крепких руках, ощущать его теплое дыхание на своей коже и знакомый аромат. Его губы скользят по губам, смещаются к щеке, опаляя теплом и нежностью ласки, а пальцы повторяют весь этот путь следом, не давая ни на миг расслабиться. Лана обхватила руками его стертые в кровь ладони, ластясь к его прикосновениям. Он здесь, ее дьявол! Он нашел ее. — Я знаю, сладкая, — его шепот медом прозвучал над ухом, а после растворился поцелуями по подбородку вниз к шее. — Я тоже скучал. А потом просто сгреб в охапку, укрывая собой, и Лана прижалась носом к его шее, с наслаждением вдыхая его аромат. Зажмурилась, все еще не веря. Он здесь. Глава 37 — Ты говоришь по-русски? Осознание того, что все то время, что они были знакомы, Дэм понимал каждое ее слово, вызвало волну негодования. Ведь даже вида не показал, что отлично знал, о чем она говорила. И подслушанный разговор с Германом, и почти признание на вилле. Ей бы злиться на него… но сейчас не получалось — слишком она скучала по нему, слишком хотела, чтобы он оказался рядом. Хитрец. Самый настоящий дьявол. — Да, — виновато признался Дэм, пройдясь пальцами по ее волосам. — Мой отец русский. Это долгая история, я тебе потом все обязательно расскажу. Прости, что пришлось обмануть. Лана медленно дотронулась до его колючей скулы и мягко провела вниз, к подбородку, неотрывно следуя взглядом за собственными пальцами. — Не удивительно, что я тебя не узнала, — произнесла она, давая понять причину своего побега. На лице Дамиана расползлась ослепительная улыбка: — К вечеру я буду больше похож на себя прежнего. — Для наглядности он прошелся рукой по короткой щетине. — Прости, я напугал тебя. Просто не смог держать себя в руках. Нужно было сразу признаться. Эту оплошность она припомнит ему. Чуть позже. А пока… Пока ей хотелось просто молча оставаться в его объятиях. Хотя нет, еще хотелось его поцелуев — их было чертовски мало. Счастье любит тишину. Известная истина. Только свое счастье Лане хотелось спрятать подальше от людских глаз. Налюбоваться самой, почувствовать его реальность. — Идем. — Она нехотя освободилась из теплых объятий и, взявшись за ладонь, потянула к подъезду. Опять пришлось ждать этот чертов лифт — и каким таким образом он вечно уезжал пустой на самый последний этаж. Лана нетерпеливо жала на кнопку, боясь посмотреть на Дамиана. Потому что знала, что в этот самый момент он смотрел на нее. А у нее от этого пронизывающего, полного желания взгляда ноги подкашивались. Дыхание заканчивалось. Она была развернута в один момент и тут же прижата к груди. — Дамиан, — только и удалось прошептать, глядя сквозь полуприкрытые веки на этого искусителя. Боже, какие у него губы! Твердые и чуть припухлые. Такие манящие. Дэм не стал ее слушать, просто сильнее вжал ее в себя, притягивая для очередного поцелуя. Сминая ее податливые губы, покусывая, обжигая ласками, вторгаясь глубоко, подчиняя себе. Ладонь сомкнулась на ее подбородке, никак не давая отстраниться, и все самообладание к чертям. Двери лифта отворились, и Дэм просто втолкнул ее в небольшую кабину, не разрывая ни прикосновений, ни поцелуя. Они уже не в силах были оторваться друг о друга. Кнопка нужного этажа была найдена лишь несколько мгновений спустя. На ощупь. Сумасшествие какое-то. Скучали в разлуке оба — это чувствовалось и во взглядах, и в прикосновениях, и в жадных поцелуях, лишавших воздуха и контроля. Как вышли из лифта, открыли двери ее квартиры, Лана помнила смутно. Точнее, не помнила вообще. Да и не важно это было. Главное совсем в ином — они снова растворялись друг в друге. Одежда и обувь потерялась где-то по пути к комнатам, едва только дверь квартиры захлопнулась за их спинами. Тяжело дыша, оба с трудом оторвались друг от друга, не спеша размыкать объятий. — Нужно обработать твои ссадины, — вдруг спохватилась Лана, едва только Дэм предоставил ей передышку. — Идем, аптечка на кухне. Дамиан с покорностью пошел за ней, со снисходительной улыбкой наблюдая, как любимая женщина заботливо помогала ему, хмуро осматривала сбитые до мяса костяшки на руках, оценивая повреждения, обрабатывала раны перекисью водорода, затем какой-то мазью. Так чутко переживала, старалась заранее облегчить боль, дуя на раны, хотя эту боль он и не чувствовал вовсе. Но было до чертиков приятно видеть эту заботу, понимать, что за него беспокоились. Дамиан в момент обхватил двумя руками Лану за голову и заставил ее остановиться, посмотреть на него. — Оставь. Это просто ссадины. Скоро заживут. Он говорил это так непринужденно легко, будто это какой-то пустяк, а Лану уже накрывало от пришедшего наконец-то осознания, что все реальнее некуда. Дамиан. Вот прямо сейчас, в ее ванной комнате, держал в своих руках. И глаза напротив, темные, как южная ночь, в которых бушевала неистовая сила моря. Манящие, в глубине которых ей так хотелось утонуть. — Я тебя искала. На вилле. В отеле. Томас сказал, что ты там больше не работаешь. И зачем она все это говорила, сама не знала. Глупо как-то. Какое ему дело, искала она его или нет. Но Дамиан очень нежно погладил ее лицо кончиками пальцев и тепло улыбнулся, и глаза его вмиг смягчились. — Я знаю, милая. Мне звонили и с виллы, и потом Томас. Я не смог вырваться к тебе, так как в тот момент был нужен очень хорошим людям, которым многим обязан. Приедь ты хотя бы на день раньше… Хотя бы на день… Слова потонули в очередном поцелуе. Низ живота уже скручивало от разлившегося желания, но они оба никак не решались перейти границу, за которой уже не будет пути назад. «Молния» на спине медленно опустилась, и белое платье ненужным куском материи упало к ногам. Жар горячих ладоней тут же обжег покрывшуюся мурашками кожу. Горячая волна разлилась по венам, вызывая дрожь по всему телу. — Больше тебя не отпущу, — проворчал Дэм, крепко прижав ее к себе, не отказывая в удовольствии погладить мягкие изгибы женского тела. — Моя. Сладкая.