Хотелось мурчать от этих слов. Льнуть и ластиться, как кошка, ждавшая своей порции ласки. Удивительное дело, но с Дамианом даже простое «Моя» не вызывало волну негодования. Его она. И все тут! Его. Он ведь не обидит. Обещал когда-то. И самое главное, Лана ему верила. Где-то на задворках памяти всплыла их первая ночь: «Почему ты одна? Не боишься?» «Теперь не боюсь». «Быть может, это меня стоит бояться?» «Ты обещал не обидеть. Я тебе верю». «Отчаянная девочка. Сладкая». Вспомнила свои слова там на вилле: «Не отпускай меня. Я не знаю, как мне тебя потом забыть. Мне так хорошо с тобой… Не отпускай». Ей было плохо без него. Ее просто не было. Прежняя Лана умерла в его объятиях, а новая просто не могла без него существовать. Она влюбилась. В мужчину, о котором практически ничего не знала, но с которым ей было необычайно легко и совершенно не страшно. Вопреки всякому здравому смыслу. Любила просто потому, что душа тянулась, пела и расцветала рядом с ним. А без него тосковала и рассыпалась на части. — Спальня где? — прохрипел Дэм ей в губы, едва сдерживая себя. — Там, — пискнула в ответ Лана, указывая на комнату напротив. Дэм поднял ее на руки и, Лана крепко обхватила его руками за шею, уткнувшись сладко носом в шею. — От тебя все так же пахнет морем, — промурлыкала она, прикрыв глаза и восстанавливая в памяти южный берег с набегающими волнами. — Ты им пропитан. Дамиан опустил ее на постель и чуть отошел назад, давая себе возможность полюбоваться любимой женщиной. Глаза его нещадно горели, обещая все смертные грехи и сладости сразу. Господи, как же она скучала. И теперь каждое мгновение промедления было хуже пытки. Нарочито неторопливо был сброшен на стул мужской темный джемпер, за ним последовала и другая одежда. И все это время Дамиан не сводил жадного горячего взгляда с Ланы, от которого в животе просто узлом все сворачивалось от дикого желания. Самый настоящий дьявол во плоти. Как можно выглядеть таким напряженным, но при этом совершенно не скрывать блеска довольных глаз? Словно дикий хищник, который наконец-то поймал добычу и просто ждал подходящей минуты для рокового прыжка. Не выдержал сам, склонился, ища губами губы, позволяя своим ладоням скользнуть выше по талии и накрывая чувствительную грудь, воскрешая в памяти каждый миллиметр этого манящего тела и сладкие стоны. Все, что предлагала его девочка в эту ночь, выгибаясь навстречу и раскрываясь, он примет без остатка, разделит с ней и в эту, и в другие последующие. Долгие ночи, долгие годы. Дамиан ощущал, как она нетерпеливо терлась и ластилась, и самообладание покинуло его окончательно. Вошел осторожно, боясь причинить боль и неудобство, но больше сдерживаться не мог. Мягкая и податливая, разве можно забыть такую? В каждом касании, каждом жесте, каждом взгляде которой были лишь любовь и нежность. Которая на выдохе шептала его имя, крепко прижимала к себе и губами ловила поцелуи. Как же сладко — с ней только так. Даже на самом пределе, даже когда жестко и грубо, и она теряла голову, до хрипоты крича от удовольствия, все равно было сладко, как ни с какой другой. — Любимая моя девочка. Как же я тебя искал. Лана замерла в убаюкивающих объятиях, а после счастливо улыбнулась, потерлась носом о колючий мужской подбородок и смущенно уткнулась в ямку между ключицами. И лишь потом тихо добавила: — Люблю тебя. *** — Почему не спишь? Едва заметная улыбка тронула уголки губ — почувствовал, значит. Потому что не мог видеть, так как в комнате было еще темно, и Лана лежала в крепких объятиях, уткнувшись в теплую шею, тихо млея от ставшего таким родным запаха мужчины. — Боюсь, — выдохнула Лана, крепче прижимаясь к нему. — Боюсь, когда открою глаза, ты снова исчезнешь. Окажешься просто сном. — Не исчезну, — Дамиан приподнял ее лицо к себе, внимательно всмотрелся, после чего добавил. — Теперь я тебя не оставлю одну. — И все равно я не могу поверить, что ты здесь, рядом со мной. — Милая, ты, по-моему, уже едва держишься от моих доказательств, что все это реальнее некуда. Лана довольно улыбнулась, томно прикрыв глаза, вспоминая, как плавилась от умелых прикосновений и жарких поцелуев. И пусть сейчас все тело изнывало от усталости, Лана ни за что не стала бы молить Дамиана о пощаде — слишком сильно скучала по нему. — И все же уму непостижимо… Как ты меня нашел? — Кто ищет, тот всегда находит. Не забывай, заезжая в любой отель, ты оставляешь много информации о себе. Копия паспорта и карточка регистрации гостя — этого вполне достаточно, чтобы при желании найти человека. Если только кто-то не прячется. Но в наше время за деньги можно найти кого угодно. — Наши айтишники говорили, что засекли попытки слежки за мной. По моим электронным данным, — вспомнила Лана. — Возможно, это были, в том числе, и нанятые мной люди. Но не сомневаюсь, что Долматов тоже промышлял тем же, иначе как ему удалось выследить тебя раньше меня. — Дамиан с долей удивления покачал головой, вспоминая свои поиски, когда в последний момент все срывалось. — Ты словно призрак. Вроде есть, а найти существование никак не получается. Даже по социальным отчислениям не возможно отследить — все теряется на уровне центрального офиса, где никакой информации о своих сотрудниках не раскрывают. Только по судебному запросу. Зато единственный плюс в этом — Герман не мог до тебя добраться. Только это-то и не давало сильно раздражаться из-за неудач. Зато я теперь точно знаю, что если нам придется где-то «залечь на дно», ты ни единым действием, ни единым байтом себя не выдашь. Шутник! Лана только хмыкнула в ответ. Вот, значит, как. Не только Долматов так упорно ее разыскивал. А потому, кто первым смог бы ее найти — это был вопрос времени и возможностей. Технических и финансовых. — Господи, — Лана смущенно закрыла лицо ладонями и простонала вслух, — мне точно не расплатиться с тобой за такие колоссальные убытки. — Не переживай, — совершенно непринужденно ответил ей Дэм, прижимая ладонью ее голову к своей груди, — сойдемся на сыне и дочке. Лане показалось, что она ослышалась. Ну не мог же Дамиан столь серьезно рассуждать о детях в первую же ночь после воссоединения, тем более, когда в реальности оба знали друг друга едва ли не две недели. На такие темы не шутят. Не шутят же? Она с сомнением посмотрела на своего мужчину, который и сам, казалось, чего-то ждал от нее. — Знаешь, мне все время не давал покоя еще один вопрос, — голос Дамиана стал напряженным и охрипшим. — Был момент, когда мы совершенно позабыли о защите. — Ты хочешь спросить, была ли беременность? — Она помнила, с каким страхом и напряжением сама жила первый месяц, боясь даже купить элементарные тесты. И как в первый же цикл безумно расстроилась от того, что от тех незабываемых дней и ночей ей остались одни только сладкие, но такие больные воспоминания. — Думаю, в этом случае ты бы нашел меня, не сопровождающей в клубе расстроенную нерадивую подружку, а дома с огромнейшим животом. Вот так незамысловато она попыталась сказать ему, что от его ребенка ни за что не стала бы избавляться. И сразу же почему-то глаза защипало от непрошеных слез. И нос предательски захлюпал. Рука Дамиана легла поверх ее живота и мягко погладила теплую обнаженную кожу. Приятно и нежно, без попытки соблазнения, а уверенно, словно уже защищая того кого там еще и близко не было. — Звучит заманчиво. Значит, я еще успею полюбоваться таким зрелищем в полной мере. — Наверно ты слишком далеко заглядываешь, — осторожно произнесла она, со страхом ловя его реакцию. Вдруг ей все это кажется, и в его словах заложен совершенно иной смысл? — Чтобы быть уверенным в сегодняшнем дне, мне нужно строить завтра еще вчера. Так учил меня отец. — Ты настолько уверен в нас? Лана понимала, что этим разговором возвращалась именно к тому страху, побудившему ее столь спешно сбежать, даже не удосужившись взглянуть в глаза. — Мне кажется, я начинаю понимать причину твоего столь неожиданного побега от меня. Скажи мне, чего ты боишься? Того, что я повторю все ошибки Долматова? Или ты боишься самих отношений? Тебя пугает перспектива полностью сломать свою жизнь? Голос Дамиана звучал мягко, совершенно без укора, но Лана едва сдерживала себя, готовая вот-вот расплакаться от его проницательности. Она все еще не понимала, как им быть дальше — они были из разных стран, из разных миров. У каждого своя жизнь. Кому-то из них придется жертвовать своим укладом ради отношений. А смогут ли они? Жестокая действительность словно ушат холодной воды обрушилась на нее, вырвав из сладких видений. — Посмотри на меня, сладкая. Твои слезы и слова врезались мне в сердце. Там на вилле, помнишь? «Как мне тебя потом забыть». Конечно, она помнила. Потому что так и не смогла найти в себе силы отпустить эту маленькую сказку, оставить где-то в воспоминаниях. — Ты просила не отпускать… — А ты пообещал никогда не отпускать, — улыбнулась Лана сквозь слезы. — Не отпущу. Ты мне веришь, сладкая? Она едва заметно кивнула, боясь произнести вслух. — Не слышу. Ты. Мне. Веришь? — Верю. Долгие минуты молчания и крепкие объятия были даже красноречивее всяких высоких пафосных слов. Им было хорошо вдвоем. Даже в тишине, без каких-либо лишних действий. — Сегодня же мы перевезем твои вещи ко мне — хочу быть уверен, что ты в безопасности. Долматов больше не потревожит тебя. — Ты надолго приехал в Москву? — Думаю, я надолго задержусь. Теперь у меня здесь работа. — И ты бросил море ради серой рутинной обыденности, загнанной в огромные каменные и стеклянные стены? Дамиан откинулся на спину, увлек за собой Лану и прижал ее к себе одной рукой. — Мне кажется, у тебя сложилось неверное представление о моей работе, — рассмеялся он. — Я управляющий тем отелем. В моем подчинении не только весь пляж, но и территория отеля, хотя приходилось совмещать управление и работу на пляже из-за дурацкого спора с Томасом. Но сейчас, я думаю, у нас с тобой достаточно времени, чтобы определиться с будущим, так как достаточно длительный срок я теперь буду проводить в Москве — здесь строится еще один объект перспективного бизнес-проекта. — Ты все же бросил море, — с горьким сожалением заключила Лана, не понимая, как можно было променять непокорную стихию и такое чудесное место на вечную суету и серость. — Нет. По долгу службы мне нужно будет часто возвращаться в отель и принимать участие в его жизни и работе. И я очень надеюсь, что в такие дни ты будешь вместе со мной. «Но у меня работа», — хотелось тут же возразить… Но Лана поняла, что с Дамианом этот аргумент стал каким-то хрупким, совершенно неважным. Она только кивнула в ответ. Все развивалось слишком быстро, но возражать не хотелось вовсе. Впервые в жизни она встретила мужчину, на которого хотелось положиться, следовать его словам. Ему хотелось верить. Но прежде хотелось прояснить всего один вопрос, который не давал покоя еще с того судьбоносного отдыха. — Дамиан, скажи честно: тогда в отеле… ты приходил ко мне ночью? Молчал. Специально ведь тянул время, проверяя ее терпение. — Да? — И столько в голосе ее прозвучало: от надежды до испуга. — Это не было сном? — Нет, не было, — с выдохом сдался Дэм, прижимая ее к себе сильнее. — Пожалуй, я впервые позволил себе поступить так крайне необдуманно, хотя и понимал, что в лучшем случае мне грозила полиция и увольнение. А в худшем — судебный иск о домогательствах. Но желание увидеть тебя было сильнее всяких разумных доводов. Мне хотелось удостовериться, что с тобой все в порядке после неприятного разговора с Долматовым. Черт возьми, просто хотелось видеть тебя. — И как часто ты… приходил? Лишь порочная улыбка была ей ответом. Точно не единожды. Теперь становилось понятно, отчего только там ее сны казались такими необычайно реалистичными, а дома были тусклыми отголосками. Потому что все эти ласки и ощущения были настоящими. Впору было обидеться, но не выходило. Слишком тосковала по нему во время разлуки.