Записанный «факт» считают более точным, чем сведения, почерпнутые из устных рассказов и слухов, но физические документы имеют не большую истинность, чем свидетельство, полученное из уст очевидца. Гильбертус Альбанс. Рассуждения ментата об истории Империя всколыхнулась от вспышки насилия в Небесном аудиенц-зале, и гнев народа вылился в смертоносные нападения на все новые и новые планеты. Воины джихада требовали отмщения от имени Муад’Диба, а высочайшую цену платили невинные люди. Хуже того, Ирулан заметила, что Пол закрыл глаза на эти жесточайшие злодеяния. Никто из облеченных властью людей не обратил внимания на смерть ее сестры. Руги стала просто именем в длинном списке потерь, и лишь немногие заметили то, что эта девушка была младшей дочерью Падишах-Императора, которого совсем недавно называли «повелителем миллиона планет». Свет истории сконцентрировался на одном Муад’Дибе и на окружавшем его насилии. Дом Коррино стал не более чем сноской на полях истории… сноской, которой поклялся не быть мастер меча Уитмор Бладд. Ирулан, несмотря на все старания, не могла забыть, как баюкала на руках тело убитой сестры. Теперь она позволила себе ненавидеть Пола, ибо ему не было никакого дела до ее горя. Да что там, он его попросту не заметил. Озабоченный своими провалами и занятый усилением службы безопасности после страшного покушения, Пол не признавал боли Ирулан. Каким черствым он стал! Каким жестоким, холодным и неприступным. Возможно, такими чертами и должен обладать богоподобный повелитель галактики… но не человеческое существо. Ирулан не могла избавиться от невыносимой горечи. Если верить полученным ею сообщениям, отец выл от горя, узнав о гибели младшей дочери. Конечно, он никого не обманул своими крокодиловыми слезами, но зато смог снискать так необходимые ему симпатию и сочувствие. Несчастный Шаддам послушно послал свою младшую и самую любимую дочь на церемонию Великой Капитуляции, но коварный Муад’Диб допустил ее смерть! Определенно отец попробует использовать эту ситуацию как рычаг в своем следующем броске к возвращению власти. Принцесса Коррино была уверена, что он уже отправил эмиссаров на поиски графа Торвальда, взывая к родственным чувствам и прося о помощи брата «дражайшей, но безвременно ушедшей» пятой жены отца Фиренции. Ирулан подумала, что отец, пожалуй, даже добьется успеха в этом начинании, пусть даже временного. Ирулан силой воли обуздала свои эмоции, призвав на помощь уроки, полученные в Бинэ Гессерит. Орден учил искать решение, позволяющее уравновесить вступающие в противоречие роли. Ей не позволяли прямо вмешиваться в государственные дела. Она не была истинной женой. Она не была и любовницей Пола. Но зато она была официальной супругой Императора нынешнего и законной дочерью Императора прежнего. Пол знал ей цену – и как писательнице, и как знатоку политических игр. Ирулан почти закончила описание юношеских лет жизни Муад’Диба, времени испытаний, выпавших на долю юного Пола во время войны убийц. Теперь она собиралась продолжить биографию Императора, чтобы, подобно Шехерезаде, сделать себя незаменимой. Последователи Муад’Диба жадно глотали любые упоминания о его жизни, о его философии, о его взглядах на них, на Дюну, на все обитаемые планеты. В конце концов, ее мать была членом ордена Бинэ Гессерит, а сестры очень хорошо понимали пользу и ценность мифотворчества. Апартаменты Ирулан с примыкавшими к ним кабинетами, солярием и сухим садом были спланированы так, чтобы располагать к писательству. Здесь было светло, здесь были места для уединения и размышления, здесь можно было беспрепятственно сосредоточиться, сюда в любой момент, при необходимости, можно было вызвать секретаря. По распоряжению Муад’Диба принцессе был открыт доступ к любым историческим документам. Друзьям Дома Атрейдесов, свидетелям событий и даже бывшим врагам было приказано не отказывать принцессе в интервью, о которых она могла попросить. Ирулан дала себе клятву, что настанет день, когда она расскажет историю своего воспитания при императорском дворе и найдет способ придать смысл смерти бедной Руги. С каждым днем вторая рукопись близилась к завершению… В уютный сад, где за маленьким столом, уставленным катушками записывающей проволоки и аппаратами для просмотра, коробками с фильмами и папками чистой меланжевой бумаги для заметок, сидела Ирулан, вошли три федайкина. Принцесса подняла голову и с удивлением увидела, что к ней подходит Пол. В саду не было никого, кроме молчаливых телохранителей, поэтому Ирулан не сочла нужным соблюдать формальности. – Дорогой супруг, какая неожиданность – видеть вас в моем личном крыле. – До сих пор я уделял мало внимания вашим сочинениям, – ответил Пол тоном, ровным, как клинок сардаукарского кинжала. – Наступила пора больших потрясений, и я очень хочу, чтобы вы как можно скорее выпустили следующую главу моей биографии. Тем не менее мне небезразлично, что именно вы там напишете. На этот раз я намерен прочитать ее со всем вниманием. – Вы хотите выступить в роли цензора? – спросила Ирулан с деланным возмущением, хотя и не надеялась закончить работу без его вмешательства. – Я хочу прочитать. Вы же и сами превосходно понимаете, о чем можно говорить, а о чем – нельзя. В этом я целиком и полностью полагаюсь на вас. Пол стоял перед Ирулан, напряженно ожидая ответа. Принцесса продолжала как ни в чем не бывало сидеть за столом, уставленным писательскими принадлежностями. Три телохранителя были явно не в своей тарелке; они думали, что Ирулан сейчас бросится на колени к ногам Муад’Диба. От этой мысли Ирулан улыбнулась. – Думаю, что вам следует назначить меня официальным министром пропаганды. – Вы уже играете эту роль и неплохо с ней справляетесь. – Пол прищурил глаза. – Но мне не совсем понятно, зачем вы это делаете. Вы гханима, добытый мною на войне трофей. Вы не можете почитать меня как мужа, и я не думаю, что вы рветесь к власти ради нее самой. – Я ваш историк, мой супруг. – Каждый историк придерживается своей скрытой программы. Именно поэтому в исторических хрониках всегда отсутствует истинная правда о событиях. Заключается ли ваше тайное желание в том, чтобы я поверил в вашу лояльность – мы не будем говорить о вашей семье и Ордене сестер, – в то, что вы чистосердечно и искренне приняли свою роль? Неужели у вас нет тайных планов и замыслов? Ирулан скользнула взглядом по своим заметкам, чтобы выиграть время и собраться с мыслями. – Задайте этот вопрос себе, Пол Атрейдес. Вспомните, что вы – ментат. Зачем мне сохранять верность Дому Коррино, моему отцу? Он потерпел неудачу. Зачем мне следовать инструкциям ордена Бинэ Гессерит? Сестры тоже потерпели фиаско. Как мне добиться наибольшей выгоды для себя? Только исполняя роль верной жены. Посмотрите на меня, задайте себе этот вопрос и решите сами, к чему я буду прилагать все свои усилия. – Она внимательно следила за ним, излагая свои логические построения. Пол склонился над столом, взял несколько исписанных страниц и стремительно пробежал глазами текст. Потом он положил прочитанные листки и взял со стола всю рукопись. – Я скоро уеду, мне надо отдохнуть после всех этих страшных событий. В мое отсутствие рукопись просмотрит Корба. Ирулан невесело улыбнулась: – Корба увидит то, что хочет увидеть. Пол передал рукопись одному из телохранителей, который взял ее с такой осторожностью, словно это было либо святое писание, либо ценная улика. – Да, он предсказуем, но именно поэтому полезен. «Как и я», – подумала Ирулан. Часть VI Юный Пол Атрейдес 10187 год эры Гильдии В джунглях Каладана Пол Атрейдес понял и осознал пользу жестокости, оценил преимущество преследования врага перед ролью отступающей жертвы. Глядя на это с высоты нашего времени, мы можем считать это одним из факторов, сделавших Пола Атрейдеса самым агрессивным властителем за всю историю Империи. Он принял необходимость преследования и уничтожения врагов без малейшего к ним сочувствия и сожаления. Во время первой своей настоящей войны, когда Пол вместе с отцом сражался на Груммане, он увидел, как насилие заражает людей иррациональностью, как ненависть затмевает разум. Именно тогда он понял, что самый опасный враг – это не тот, который лучше вооружен, а тот, кому нечего терять. Принцесса Ирулан. История детства Муад’Диба Не остро отточенный клинок превращает меч в хорошее оружие, а искусство воина, сражающегося им. Мастер меча Кредо Когда они с Дунканом присоединились к армии Атрейдесов на Икаце незадолго до отбытия объединенных сил на Грумман, Пол с гордостью надел военную форму каладанских герцогов. Уцелев после испытаний в каладанских джунглях, Пол не хотел предстать перед отцом как баловень или кадет, не знающий, что такое пот и грязь под ногтями. Пол уже давно заметил, что ни один из ветеранов – таких, как Дункан или Гарни, – не отличается изысканностью во внешности и манерах. Напротив, наружность изобличала в них закаленных бойцов, оружие видало виды, поистершись от частого употребления и чистки. Их мечи были не игрушками, а настоящим оружием, испытанным в деле. Пол с Дунканом отправились в космопорт, находившийся недалеко от Икацского дворца. Армии Атрейдеса и Икаца готовились к удару по виконту Хундро Моритани. Мощи этих объединенных сил должно было с избытком хватить на то, чтобы сокрушить правителя Груммана и отомстить за всех, кто был убит в результате гнусных злодеяний виконта. Пол и Дункан нашли герцога Лето стоящим в тени атрейдесовского фрегата. Молодому человеку не терпелось рассказать отцу о пережитых им приключениях. Прольет ли герцог слезу, узнав о смерти своей матери?.. Лето наблюдал за погрузкой своих войск, стоя на нижней ступени трапа. Пол мгновенно заметил у отца темные круги под глазами. Сердечные раны герцога еще не зажили после смерти Виктора и Кайлеи и трагедии Ромбура. Убийство Илесы нанесло Лето новые раны, причинили страдания, и, присматриваясь к отцу, Пол не мог не заметить, каким утомленным был его взгляд. Герцог тоже преодолевал муки, но здесь, на Икаце. Он обнял Пола, стараясь не показать прилюдно свою радость и чувство облегчения. Лето улыбнулся мастеру меча: – Дункан, ты сохранил мне сына. – Как вы велели, милорд. Стараясь не обращать внимания на проходящих мимо солдат, проверявших оружие и поднимавшихся на борт вслед за своими командирами, Пол и Дункан рассказали герцогу свою историю. В ответ Лето рассказал, как собственными руками убил Прада Видала. В словах герцога не было ни гордости, ни похвальбы. – В этом и заключается война убийц, Пол. Только враги должны встречать смерть, но не мирные жители. К ним подошел Арманд Икац в сопровождении двух одетых в серое делегатов Гильдии – мужчины и женщины. Правда, оба эти существа выглядели на удивление бесполыми. – Лето, нам надо согласовать некоторые формальности. – Пустой рукав был приколот к кителю словно знак отличия; Арманд поправился настолько, что уже мог исполнять свои обязанности без скидок на болезнь. – Формуляр и соглашения. – Да, мы следуем всем правилам, – не скрывая горечи, отозвался Лето. – Таковы прелести цивилизации. Легаты Гильдии смотрели на собеседников из-под полуопущенных век, а голоса их были настолько бесстрастными, что тела казались пустыми оболочками. – Формальности надо соблюдать, – наставительно произнесла женщина-легат.