— Без толку! — громче повторил тот. — Я чувствую боль, но не думаю о ней! В нашей жизни, моей и Селти, нет места боли! Поэтому вся боль, которую мне причиняют сейчас, для меня не боль! Я отказываюсь осознавать её! — Да ты спятил! — крикнул Микадо, а Селти уже занесла косу для удара. Она решила перерубить сухожилия на руке Сэйдзи. «Что с ним? Почему он так себя ведёт? Надо остановить его, пока не поздно. Неужто так выглядит любовь, о которой он столько говорит? Во что же он верит? Всё-таки… не понять мне людей. Я… я… я…» Словно пытаясь отделаться от ненужных мыслей, Селти коротко взмахнула косой. Лезвие вдруг заострилось. Заметив это, Микадо из осторожности отступил подальше, а за ним и остальные. Кольцо, в которое они взяли Сэйдзи, расширилось. И когда Селти уже занесла косу, готовая перерубить руку со скальпелем, раздался душераздирающий вопль: — Не-е-ет! Все замерли, кроме Сэйдзи и девушки со шрамом на шее. Она рванула прямо под косу, готовую обрушиться на Сэйдзи, но тот, вовремя заметив движение, успел среагировать и кинулся прикрыть возлюбленную. Лезвие косы остановилось в миллиметрах от Сэйдзи, и никто не пострадал. Все поражённо уставились на девушку. Ей, называющей себя Селти, и лишь ей удалось защитить Сэйдзи от страшного удара. Она принялась яро оправдывать Сэйдзи, и голос её совершенно изменился, он больше не был спокойным и отстранённым. — Прошу, прекратите! Сэйдзи… пускай он и немного жёсткий, даже жестокий и не похож на других, но он спас меня! И меня, и Анри… Но раз теперь он… раз у него уже есть любимая, то его… поэтому… его… нельзя убивать… — Её голос задрожал, а потом девушка разревелась и повалилась в объятия Сэйдзи. «Быть не может… Быть не может, быть не может…» Дюллахан наконец осознала: «Нет… Это не моя голова». И почти в тот же момент до Микадо дошло, кто перед ним. «Никакая это не голова дюллахана! Её зовут…» — Мика… Харима? — нерешительно позвал Микадо, и девушка, всё ещё дрожа, отвела взгляд. — Я прав? Ты Мика Харима? Та самая, кого якобы убил Сэйдзи Ягири? — Нет, быть не может! — подал голос Сэйдзи. В то самое мгновение, как он услышал голос девушки, а Микадо произнёс это имя, в его сознание хлынули воспоминания. Сталкер, что была так похожа на любимую. И та… кого он убил собственными руками, ударив об стену головой. — Не может… Правда? — Прости меня! — с надрывом воскликнула девушка. — Прости меня, я… Я прошу, прости… — Я… я тогда не умерла! Я смогла выкарабкаться, и твоя сестра спросила… хочу ли я тебе понравиться! Я… пусть ты чуть не убил меня, Сэйдзи, я всё равно тебя люблю! — сбивчиво объясняла Мика. — И тогда… и тогда пришёл врач… Говорил, надо только немного поправить черты лица операцией да макияж правильный нанести… И тогда я… Я стану как две капли воды похожа на голову, которую ты так любишь, Сэйдзи! Селти содрогнулась. — Но потом… врач сказал: «Теперь твоё имя Селти. Голову зовут именно так». Поэтому я решила стать Селти. Ради Сэйдзи… Но Намиэ решила, что халтуру видно… Что Сэйдзи сразу заметит… Сказала, что сотрёт мои воспоминания и любовь к Сэйдзи — то ли операцией, то ли лекарствами! Но я не хотела забывать, что люблю его. Я хотела, чтобы он услышал меня, понял мои чувства! Поэтому… Я сбежала из той лаборатории! Возможно, сестра Сэйдзи решила подменить голову живым человеком и хоть немного отвлечь брата от настоящей головы. Но было ли это сделано ради того, чтобы привести Сэйдзи в чувство и вернуть его в общество, или же из ревности к голове, — не знала даже сама Намиэ. Благодаря рассказу Харимы некоторые детали мозаики встали на свои места, наконец сложившись в общую картину. Очень немногие знали, как зовут Селти. О том же, что она дюллахан, и вовсе знал лишь… Синра Киситани. Подпольный врач, живущий вместе с Селти и знающий её тайну. Она вспомнила вдруг, как хотела поискать голову в фармацевтических и университетских лабораториях. Синра тогда вызвался помочь: «У меня есть знакомые в фармацевтической компании “Ягири”, попробую сам их расспросить. К Орихаре обращаться не советую, окажешься в долгу у него». Синра потом сообщил, что ничего необычного не нашёл, но… «Возможно, он знал уже тогда, с самого начала знал, что голова у “Ягири”. Именно поэтому Синра вызвался провести расследование…» Селти с силой сжала кулак, а потом, больше ни разу не взглянув на Сэйдзи и Мику, словно потеряв к ним интерес, поклонилась Микадо на прощание и запрыгнула на мотоцикл. Ночную тьму огласило ржание. Оглушительный рёв будто ознаменовал завершение насыщенного событиями дня. — Быть… не может. Это же… Так я… я… Зловещая фигура подобралась к растерянному Сэйдзи и нанесла последний удар: — Подделку от оригинала не отличил? Скажу прямо: вот, значит, как сильно ты на самом деле любишь голову. Просто чу́дно, продолжай в том же духе. Слова Идзаи его доконали. И без того разбитое сердце Сэйдзи разлетелось на мелкие осколки. Ноги парня подкосились, и он упал на колени. — Сэйдзи! К нему подбежала одноклассница со шрамом, опоясывающим шею, — Мика Харима. Микадо казалось, что происходящее сошло со страниц комедийной пьесы, вот только смеяться почему-то не хотелось. Поколебавшись, он всё-таки подошёл и сбивчиво заговорил: — Ну… Ты хоть и не отличил подделку, но то, что защитил девушку, рискуя собственной жизнью… я считаю, это потрясно, — смущённо пробормотал Микадо, словно утешая его, а затем повернулся к Мике. — Узнав историю Харимы, я понял, что заблуждался на её счёт. Конечно, у Мики не самый простой характер, но она определённо не сталкер… — Затем Микадо продолжил, уже, скорее, рассуждая вслух и ни к кому не обращаясь: — Хм… но проблем от этого не меньше. Сталкерское поведение в данном случае, похоже, проявилось из-за чувства собственничества. Однако она готова была пожертвовать жизнью ради Ягири… Кто поставил бы жизнь на кон из эгоистичных побуждений? Да и продолжить любить кого-то после того, как он пытался тебя убить, — это поразительно… Во всех смыслах. Харима, Ягири, у вас очень много общего. С этими словами, никому, по сути, не нужными, Микадо направился домой, оставив город доживать эту ночь без него. * * * Неподалёку от трассы «Кавагоэ», последний этаж многоквартирного дома, поздняя ночь Селти пинком открыла дверь квартиры Синры, едва ключ провернулся в замке до конца. — О, с возвращением! — Синра, сидевший за компьютером в гостиной, встретил её привычной улыбкой. Селти, не удосужившись даже развеять сотканную из тени обувь, прошагала прямиком к юноше и бесцеремонно схватила его за грудки. Она была не в настроении что-то печатать, однако и просто его побить казалось мало. По пути домой Селти думала, как бы убедительней выразить своё негодование, но… — «И как это понимать?» Ты, наверное, это хочешь сказать? — спросил Синра, сохраняя спокойствие, и попал в точку. — А следом: «Ты всё время знал! Двадцать лет знал, что голова в той лаборатории! И ты, и твой папаша с самого начала сотрудничали с фирмой “Ягири”! Да если подумать, вы оба слишком уж спокойно отреагировали, увидев меня впервые! А уж не твой ли отец собственной персоной украл мою голову?! И ты решил от меня всё скрыть, стал подпольным врачом, а потом слепил из лица полумёртвой девочки моё! Я хоть и чудовище, но настоящее чудовище, разрушающее чужие жизни, — это ты!» Примерно так, да? Селти, само собой, промолчала, но Синра всё угадал. — Ну и сразу проясню: я не знаю, правда ли голову украл мой отец. И если честно, мне это неинтересно. А пластическую операцию той девочке я провёл по её собственному желанию. Возможно, на неё надавили люди из «Ягири», но этого я уже не знаю. Дослушав, Селти слегка ослабила хватку. Рука, держащая Синру за ворот, перестала дрожать, словно застыв во времени. «Если б я могла говорить, то прокричала бы всё это в голос, слово в слово!» Глядя на растерявшуюся Селти, Синра горько улыбнулся: — А теперь: «Ты что, читаешь мои мысли?» Да? Хотя это любой бы угадал… — Ему не нужно было дожидаться ответа, ведь Синра не сомневался в своих предположениях, и он продолжил: — Да, читаю. Потому что люблю тебя уже двадцать лет. Уж в чтении твоих мыслей я разбираюсь. Молчание. — По-моему, люди вообще чересчур полагаются на мимику, когда пытаются понять эмоции собеседника. Ведь чужое состояние можно уловить задолго до того, как дрогнут мышцы лица, — по звуку шагов и рефлекторным движениям. А теперь вспомни, сколько лет я изо дня в день за тобой наблюдаю. «И что с того? Почему ты столько времени не говорил, где находится моя голова?» Вновь уловив, о чём она думает, Синра продолжил ещё убедительнее: — Потому что я тебя люблю. Поэтому молчал о голове. Селти ждала продолжения. — Вернув её, ты бы ушла. Я бы этого не вынес. Иными словами, Синра открыто признался, что поступил так из эгоизма. Но в его голосе не было ни вины, ни обречённости — лишь искра надежды.