Глава 32. Кофе на брудершафт Свежий воздух с нотками разогретой на солнце листвы выветрил все мысли об индийском кино. Душная атмосфера и несговорчивая начальница остались за большими мутными стеклами, как и неожиданная встреча с Гордеем. Что это было? Подкат к бывшей жене “под прикрытием”? Вспомнилась реплика Сони про соцсеть, где он напросился к ней в друзья под именем “Савелий”. Стоя на крыльце, я раздумывала, чего хочу больше: вернуться и потребовать объяснений или исчезнуть вместе с порывами ветра в каком-нибудь приятном направлении, как Мэри Поппинс из детской сказки. Я уже склонялась к мысли, чтобы сказать всем: “До свидания!”, как за спиной раздался голос: - Анисья, можно с вами пройтись? Вам в какую сторону? От неожиданности все остроумные ответы рассыпались, как гречка из дырявого пакета. Я смотрела на Гордея, будто это он, а не я растеряла все свои умственные способности, но, кажется, это его не смущало. В последнее время я на него по-другому и не смотрела. - Ты что тут делаешь? - только и смогла сказать я. - Прекрасно, когда сближение происходит так быстро, и не нужно пить на брудершафт, чтобы перейти на “ты”! - улыбнулся Гордей. И тут я поняла - это действительно не Гордей. Лицо вроде его, а мимика - нет. Что-то неуловимо другое было в его узком подбородке, худых щеках и легкой щетине. Гордей всегда гладко брился, потому что щетина росла слегка рыжеватая. А у этого… Савелия щетина была светлая, как и ежик коротких волос. Но глаза… Глаза - такие же! Большие, серые, грустные - в обрамлении белесых ресниц. Иногда в них просыпалась лукавая искринка, вот как сейчас. - Кажется, я вас с кем-то спутала, извините… - пробормотала я.- Если хотите, то давайте пройдемся. Конечно, я согласилась из любопытства. Не каждый день бывшие мужья принимают облик деловых мужчин в костюме и галстуке. Кто он, этот Савелий... Иванович, кажется? Что тут делает? И почему так похож на Гордея? Но об этом в лоб не спросишь. Все равно не признается. Придется выяснять окольными путями, но мне, как журналисту, не привыкать. - Так что вы тут делали? - повторила я вопрос. - Перезаключал договор, - хлопнул Савелий по черной папке. - А вот вы что тут делаете? - Как что? - удивилась я. - Работаю! - Это я понял, вопрос в другом, что вы тут делаете с такой хваткой? - А где я, по-вашему, должна быть? - В Москве. Кажется, я уже это где-то слышала. Про Москву. “Нечего тебе там делать без хватки-то!” И насмешливый взгляд однокурсницы, уже купившей туда билет. Я покосилась на Савелия. Вроде бы он был чуточку ниже и коренастее Гордея. А так - одно лицо! - В Москве сейчас живет моя дочь, - ответила я, - поступила в театральное училище. - А почему не на факультет журналистики? - Когда я хотела поступить на филологический, мама сказала: только не педагогика! Вот и я своей дочери сказала: только не журналистика! - А быть актрисой лучше? - Не знаю, от ее выбора я не в восторге, но тут сработала какая-то странная родительская забота - только не туда, где я ничего особого не достигла. - Так уж и не достигли? - А может, все-таки перейдем на “ты”? - я попыталась замять ответ на предыдущий вопрос. - Ну, сейчас без брудершафта уже не обойтись, - ответил Савелий. - Может, кофе? - предложила я. - Здесь недалеко есть уютное кафе. - Да, чуть не забыл! - Савелий порылся в черной папке и достал несколько листов. - Хотел обсудить небольшую статью для газеты, но тут случилась эта авария, и Зотовой было уже не до этого, посмотрите на досуге? Я согласилась. Мы пересекли площадь, мощеную большими квадратными плитами, и зашли в небольшое помещение на первом этаже пятиэтажного обшарпанного дома. Только яркая вывеска кофейни как-то украшала его. За столиками никого не было, бариста скучал за стойкой. Наш приход оживил его - парень широко улыбнулся и жестом показал на грифельную доску-меню, висевшую на кирпичной стене в глубине барной стойки. Я заказала латте, Савелий - капучино. Мне вспомнилось, как Гордей шутил, что между ними нет никакой разницы - все равно из одной кофемашины наливают. Я сердилась и отвечала, что он просто не умеет отличить один вкус от другого, потому что только в пиве и разбирается. Так что зря говорят, что кофе сближает. Савелий вдруг объявил, что никогда не пробовал латте, я предложила поменяться чашками. Мы перекрестили руки, будто в них были бокалы с вином, и сделали по глотку. - По-моему, совершенно одинаковый вкус у латте и капучино, - произнес Савелий. О, нет, только не это… - Хотя… в капучино как-то больше чувствуется кофе, - заключил он, и его мягкие губы коснулись моей щеки. Я опешила, но сама ведь предложила “брудершафт”, а там нечто такое предполагается. Если честно, я бы не отказалась от бокала вина, но не хотела начинать с этого знакомство. В винном тумане начинаешь строить туманные планы, а мне нужны планы конкретные. И Савелия Ивановича в этих планах не было. Так что кофе сейчас вполне достаточно, чтобы окончательно встрепенуться от всяких иллюзий. - А вы… ты здесь и живешь? - спросила я, надеясь услышать ответ, хоть чуть-чуть проясняющий ситуацию. - Здесь у меня живет друг, но мы с ним так и не состыковались, а завтра я уезжаю в Москву. - В Москве, значит, живешь? - Можно и так сказать, - уклончиво ответил Савелий. В кафе вошли два молодых человека, стали шумно делать заказ, и очарование беседы вдруг улетучилось вместе с ароматом кофе из чашек. - Может, покажешь город? - спросил Савелий в тот момент, когда я уже собиралась распрощаться под каким-нибудь предлогом и усиленно его искала. Мне расхотелось докапываться до истины, накатила усталость, и материал нужно сдавать завтра, а значит, придется вечер провести за ноутбуком. Кстати, шикарный предлог. И какая разница - кто этот Савелий? Он мне не нравится уже тем, что похож на Гордея. Он даже чмокнул меня в щеку как Гордей. Дежавю какое-то. - Ты действительно хочешь увидеть пару церквей и купеческих домов? - переспросила я. - Не думаю, что они произведут на тебя большое впечатление. - Возможно, но дело не в них, вся соль - в компании, - ответил Савелий. Я любила гулять по городу. Знала все его закоулки. Иногда часами бродила, чтобы долго думать какую-нибудь мысль. Или наоборот не думать. Но делать это с едва знакомым Савелием мне не хотелось. Память опять услужливо доставала из своих чемоданов (без ручки!) Гордея и стряхивала с него пылинки забвения. Он тоже любил напрашиваться в компаньоны. Я соглашалась. Но всё заканчивалось словесной перепалкой или моим тихим отчаянием от того, что Гордей предварительно заправлялся алкоголем. И зачем я опять это вспоминаю? - А давай вечером? - вдруг согласилась я. - Сейчас не хочу светиться перед окнами редакции, а исторический центр именно там. - Да, знаю, - отозвался Савелий. - Откуда? - опять нехорошая догадка мелькнула в моей голове. - На машине утром проезжал, - невозмутимо ответил двойник Гордея. Договорились встретиться часов в восемь у старого фонтана на площади, где стояло здание, в котором сегодня с ним встретились. А к историческому центру, вернее окраине, решили отправиться пешком. Оттуда, с берега реки, четыреста лет назад начался Вятанск, потихоньку взбираясь на возвышенность, но далеко не ушел, раскинул свои скромные дома прямо на пригорках ровным узором разноцветных крыш. С самой высокой точки этой горы он смотрелся как кукольный город на витрине магазина - с настоящей поблескивающей рекой, железнодорожным мостом, храмом и редкими многоэтажками, будто случайно попавшими сюда из другой реальности. Редких экскурсантов, которых заносило в Вятанск на круизных теплоходах весной с разливом реки, туда возили на автобусах, чтобы хоть чем-то удивить. Чем же удивить Савелия, я пока не знала. Но чувствовала, что он меня удивит обязательно. Глава 33. Провокационные вопросы Я долго думала, что же надеть на прогулку. И решила, что джинсы, кроссовки и рубашка - самый лучший вариант не производить никакого впечатления. Мне не хотелось, чтобы он думал, будто я пришла на свидание. На самом деле я просто делала одолжение своему любопытству. Пусть это будет что-то типа интервью. И пожалуй, надо придумать провокационные вопросы. “Ага, ты спросишь, кем он хотел стать в детстве?”- съязвил внутренний голос. А что такого? Гордей, например, мечтал стать историком. Посмотрим, что скажет этот. “Ерунда все это, он ответит - космонавтом, и что? Гордей разве не мог об этом мечтать, просто не говорил тебе”, - ухмыльнулся голос. И правда, о чем можно спросить Савелия, чтобы сразу уличить его в этой дурацкой игре? Я могла бы вспомнить какой-нибудь случай из нашей долгой, но не очень счастливой жизни, и посмотреть на его реакцию. Но тут была еще одна засада. Гордей мастерски умел скрывать эмоции, из него получился бы идеальный игрок в покер, поэтому ход так себе. Можно было бы поискать информацию о Савелии в интернете и вообще ничего не спрашивать, мы все так крепко запутались в мировой паутине, как мухи-цокотухи, что подходи - бери с потрохами. “Ага, а фамилию ты у него спросила, журналистка?” - вкрадчиво напомнил внутренний голос. Вот тут я не доработала. Ладно, в интернет всегда успею, а вот на встречу могу и опоздать. Дорога до фонтана занимала минут пятнадцать. Я не стала светить свою “Санечку” и отправилась пешком. Уличные фонари лениво просыпались, распахивая желтые глаза, а я усиленно копала недра памяти. Эпизодов, которые могли бы врезаться в память до мельчайших подробностей, было не так уж и много. Мы поженились в маленькой комнатке сельского клуба, без белого платья, черного костюма и марша Мендельсона. Никто об этом не знал, кроме двух свидетелей и добродушной сотрудницы сельской администрации. Даже фотографий не сделали. Интересно, Гордей помнил, в каком платье я была? Вряд ли. Мужчины не запоминают таких подробностей. С большей вероятностью он назовет счет какого-нибудь футбольного матча, проходившего в тот день. Хотя и это вряд ли. Он не помнил и дату нашего бракосочетания, настолько оно оказалось тайным. Про пятнадцатилетие свадьбы вспомнил спустя месяц. Пришел домой с тортом, тремя розами и ароматом коктейля из пива и водки. Я посмеялась над внимательным “женихом”, а он обиделся и выбросил букет прямо на снег, который уже лежал во дворе вместо желтых листьев. О чем уж тут спрашивать... Савелий встретил меня у фонтана в неформальном виде - джинсах и джинсовке. Так он казался выше и чуть стройнее, чем днем, и отличить его от Гордея совсем было трудно. Бывший носил такую одежду всегда, не признавая галстуков и пиджаков. Руки Савелия были пустыми - без всяких романтических атрибутов. С одной стороны меня это порадовало, а с другой - слегка задело. Принимать букеты от бывшего мужа - это как снова заняться любовью по привычке. Не возбуждает. А если это не бывший, то какого черта? Савелий все же пришел с подарком. Он достал из кармана миниатюрную книжечку чуть больше спичечного коробка - стихи Марины Цветаевой “О любви” и молча протянул мне. Гордей? Савелий еще не мог знать о моей любимой поэтессе. Синяя книжечка с девушкой на обложке, обнимающей Луну руками, похожими на крылья птиц, чуть дрогнула на моей ладони. “Оригинальный подарок”, - сказала я и пристально посмотрела в глаза Савелию. Он не отвел взгляд и улыбнулся. А книжечку я взяла на заметку, как пока единственную зацепку. Глава 34. Прогулка и конец света