Мы шли по самой длинной улице города. Луна застенчиво выглядывала из-за крыш, неестественно большая и рыжеватая. Прогретый за день асфальт еще отдавал тепло, а сверху уже спускалась августовская прохлада. Хорошо, что я захватила легкую куртку. Вспомнилось, как иногда гуляли с Гордеем по пыльным деревенским улицам, оставляя мотоцикл у бабушкиных ворот. Он чаще всего молчал, а я, устав от тишины, начинала задавать вопросы. Вот и Савелий тоже молчал. По традиции я первая нарушила молчание, забыв про все “провокационные” вопросы. - А ты наблюдал "кровавое" лунное затмение месяц назад? - спросила я, разглядывая рыжую Луну. - Нет, московское небо закрывали тучи, и я оставил это безнадежное занятие, - ответил Савелий и тоже принялся разглядывать Луну, а я его, пытаясь понять, кто же все-таки передо мной. Почему не решалась спросить прямо, я не могла объяснить даже самой себе. Казалось, что разрушится какая-то тайна, неожиданно возникшая в моей жизни. Мне хотелось ее разгадать, размотать по ниточке сложный узор и собрать заново. Вдруг что-то получится. - Интересуешься небесными телами? - спросил Савелий, и в его больших серых глазах мелькнула искринка. - Да, некоторые тела меня интересуют, - ответила я, украдкой рассматривая Савелия, выискивая в нем другого человека, только бы не Гордея. Бывает, мы путаем с кем-то человека издалека, такой оптический обман, как с большой Луной на горизонте, но потом этот эффект исчезает, и мы видим реального человека. Облегченно вздыхаем, что это не он, или наоборот, огорчаемся. Я пока была в недоумении. - А ты знаешь, что в ноябре к Земле приблизится “комета смерти”, похожая на череп? - Савелий погладил короткостриженные волосы. - Правда, она теперь просто космическая глыба без хвоста, слишком часто пролетала рядом с солнцем, вот и растеряла свое великолепие. - Кометами интересуешься? - хмыкнула я. - Да, но мне интересны все-таки те, которые еще умеют распускать хвост, - и посмотрел на меня. Я поправила выбившуюся прядь, зачем-то достала телефон и срочно начала проверять почту. - Кстати, желательно завершить все важные дела, на всякий случай, к этой дате, - уточнил Савелий. - А то что, конец света? - мне вдруг стало смешно. - Ну а вдруг? Вот у тебя есть дела, которые надо срочно завершить или такие, что руки не доходят? - Хм, новую работу до ноября, конечно, вряд ли найду, - я опять разглядывала Луну, она теряла пышные объемы и все смелее выкатывалась на обозрение. - А вот съездить и посмотреть на прабабкин дом, возможно, успею. - И далеко дом? - Да почти на краю света… И я вспомнила мамин дневник, до сих непрочитанный и спрятанный в верхнем ящике письменного стола, это мне показалось тоже важным делом, которое я должна завершить до конца света. - А работу, правильно, надо искать другую, в смысле, в другом городе, - серьезно произнес Савелий. - Уж не в Москве ли? - Можно и там, главное, чтобы энергия, которую затрачиваешь на работу, окупалась морально и материально. - Ты серьезно? Разве бывает такая работа? - Бывает, у меня, например. Я недоверчиво посмотрела на Савелия, а он достал из верхнего кармана джинсовки визитку. “О, вот и фамилию сейчас узнаем!” - обрадовался внутренний голос. Ага, и что-нибудь насчет космонавта. На небольшом прямоугольнике черного цвета серебрилось: “Савелий Иванович Гордеев, юрист группы компаний N-N”. Юрист? В Москве? И надо же - Гордеев... - Ну это многое объясняет про затраты моральные и материальные, - съязвила я. - Ничего это не объясняет, - спокойно возразил Савелий, - я где бы ни оказался - везде юрист. Ого! Гордей бы в этот момент вспылил, а потом молча ходил бы с видом ученого, решающего недоказанную теорему, а когда я бы его спросила, почему он молчит, ответил, что ему надо подумать. И так охотно не поддержал бы переезд. Сколько раз я звала его в большой город, а он говорил, что милее Вятанска ничего нет на свете, Москва - это город, где невозможно жить, твердил он. Интересно, как там живет Савелий? Асфальт, хаотично покрытый лунками для гольфа, причем разного диаметра, отвлекал от городского пейзажа - приходилось внимательно смотреть под ноги. Впрочем, разглядывать пока было нечего - по одной стороне улицы тянулись дома деревенского вида, с другой - многоэтажки из белого кирпича, украшенные незатейливым орнаментом. На фасаде одного из домов виднелась надпись: “Вятанску - 400 лет”. Изредка встречались здания XIX - начала XX века, более ранних доказательств не наблюдалось (ну не идти же ночью в музей, хотя мысль заманчивая), и приходилось верить горделивой надписи на доме. - А где тот край света? - вдруг поинтересовался Савелий. Тут я споткнулась и чуть не полетела на асфальт, но он быстро подхватил меня. Я оказалась настолько близко к нему, что ощутила запах парфюма - приятный, терпко-сладковатый. Гордей парфюмом не пользовался. Я не сразу сообразила, что Савелий спрашивает о доме прабабушки. И зачем ему это? - Прабабушка родом из Белой Холуницы, я там никогда не была, - ответила я, отходя от Савелия на безопасное расстояние. - Может, пришло время посмотреть на родину предков? Я бы мог с тобой съездить. “Вот это прыть!” - удивился внутренний голос. И я с ним согласилась. - А ничего, что мы только сегодня познакомились? - Прабабушка была бы в шоке, но мы-то современные люди! Ну и я не завтра предлагаю выезжать, а где-нибудь в октябре. - А что изменится в октябре? - удивилась я. - Мы будем знакомы уже почти три месяца… Я не понимала его настойчивости, ну хорошо, сегодняшняя прогулка - это возможность скоротать время в командировке, но строить планы на октябрь? Что-то тут не то. - А вот здесь я работаю, - я кивнула в сторону неприметного здания. - Анисья, тебе действительно нужна другая работа! - воскликнул Савелий. - Это ты по зданию определил? - По его ауре, - ответил он важно, будто только что прочитал лекцию по эзотерике перед тысячной аудиторией. Слышала бы сейчас его Алла, думаю, она бы с ним согласилась. Мы подошли к Никольскому собору. Вечерняя подсветка искажала его размеры превращая в исполина. На высоких дверях уже висел замок. - Несколько лет назад над собором были серебряные купола, а теперь они как зеленые зонтики, - я подняла голову и опять чуть не споткнулась. - Куда же делось серебро? - осведомился Савелий. - Никто не знает... Он остановился, достал смартфон и сделал несколько снимков, а потом по лестнице мы спустились на набережную - узкую и длинную, как шея жирафа в ожерелье ярких фонарей. Вечерний ветер приносил с реки рыбно-травяной запах. Я куталась в куртку и внимательно слушала Савелия. Он рассказывал о том, как перечитал все книги братьев Стругацких, а потом о комете, растерявшей газопылевое облако. Тембр его голоса, низкий, пробирающий почти до пяток, был знакомым и чужим одновременно. Я так и не приблизилась к разгадке его личности ни на звездочку. Я почти убедилась, что Савелий все-таки не Гордей, но присутствие бывшего мужа в этой истории угадывалось, как наружная слежка в шпионских детективах. Он шел за нами в плаще с поднятым воротником, в черных очках и шляпе. Ну, во всяком случае, мне так казалось. Глава 35. По моему хотению Сентябрь 2018 года, Вятанск Почти месяц я не решалась написать заявление об уходе. Мое горячее желание остывало всякий раз, когда я, помучившись с замком, открывала дверь своего кабинета. Лишиться индивидуального рабочего пространства “под ключ”, пусть маленького, где-то в закутке, было верхом легкомыслия. В редакции мегаполиса я могла рассчитывать в лучшем случае на отдельный рабочий стол с физиономией коллеги напротив, ну или сбоку - в общей комнате. Я с тоской перебирала бумаги на широком полированном столе советской эпохи, чистила жесткий диск компьютера, медленного, как переполненный ПАЗик, и копила смелость. Соня же, наоборот, вела подрывную деятельность, забрасывая меня здравым смыслом. Она все еще надеялась, что я передумаю. Здравый смысл - мощная штука, но он бессилен перед женским планом светлого будущего, даже если оно весьма призрачно. - Слушай, Ася, тебя даже на собеседование ни разу не пригласили, куда ты рвешься? - спросила Соня, придирчиво осматривая цветы на подоконнике. - И не пригласят, - я замолчала, любуясь на свои немногочисленные дипломы и удивленное лицо Сони, - пока не уволюсь… Да уж, хвастаться нечем - три диплома, две грамоты, не то что у некоторых. И я вспомнила стопку грамот у замреда Бориса Аполлоновича. Он любил, получив очередную награду, демонстрировать ровные ряды декоративных рамок за стеклом шкафа. Сначала я завидовала, изо всех сил старалась, а потом поняла, что усердие и количество дипломов пересекается в неведомой мне плоскости полезных связей. Так что пришлось смириться. - Алла в отпуске ведь, - напомнила Соня, - придется тебе ее ждать. - А Лапов на что? - я уложила дипломы в пакет. - Он с радостью заявление подпишет, и пусть Алла Андреевна спокойно лежит на Лазурном берегу. - Вот ты подарок ей преподнесешь, - вздохнула Соня, - незаслуженный! - Ну что ты, она вполне его заслужила, - я вспомнила насмешливый взгляд Аллы, перечеркнутые заголовки и абзацы, расчетки практически без гонораров, она изо всех сил старалась, чтобы я наконец-то оставила ее и редакцию в покое, - могу ей даже выслать заявление в рамочке, чтобы она на стену повесила. Соне было не смешно. И тогда, чтобы поднять ей настроение, я предложила выбрать цветы - они точно заслужили ее заботливых рук. Пока она оценивала и выставляла горшки в ряд, я решила спросить о том, что пыталась разгадать после прогулки с Савелием. - Соня, ты веришь в двойников? - Знаменитостей? - Нет, обычных людей. - Ну, не знаю, - она отобрала три пышных куста, - я не встречалась с таким явлением… Я рассказала ей о Савелии. Она выслушала и сказала, чтобы я не морочила себе голову и просто радовалась новому знакомому. Рано или поздно все разъяснится. В этом была вся Соня.