Страшная ночь. Вчера в 11 часов вечера подъехали люди на машинах и стали стучать по воротам. Когда Марта спросила, кто там, они сказали: «Полиция, открывайте, ищем выживших». Марта уже хотела убрать засов, но мне всё это показалось подозрительным, и я крикнула им, чтобы они пришли в светлое время суток. Что тут началось! Снаружи начали орать, материться, угрожать. Мы перепугались до смерти и закрылись в доме. Слава богу, забор железный, а ворота крепкие, так что они ничего не смогли сделать. Так и уехали. Сейчас уже светло, а мы сидим, боимся выйти из дому. Кто это вообще были? Что им нужно? Почему они приехали именно в нашу усадьбу? 11 января Дневник, ну я, конечно, дура. Думала, как эти «полицейские» нас нашли — так очевидно же! Сегодня Марту осенило, когда она возвращалась из наружного туалета и увидела дым из печной трубы. Дым отлично виден на небе, а сейчас, когда многие дома в микрорайоне остались необитаемыми, это как сигнальный флажок: «Здесь живые!». Но не топить печь мы не можем, да и за продуктами ещё придётся выбираться. Если те, которые приходили ночью, решат нас подкараулить, это может кончиться очень плохо. 13 января Сегодня совершили вторую вылазку за едой — то, что мы набрали в прошлый раз, уже заканчивается. Сначала долго осматривались, боялись отходить далеко — думали, что за нами могут следить. Но, похоже, никого в микрорайоне нет, а те «полицейские» давно убрались. Но перед этим они явно обыскивали дома — у многих частных домов разбиты окна, хотя в прошлый раз они были целы. Сами мы вышли на соседнюю Комсомольскую улицу и искали продукты там. На этот раз даже не пришлось лезть в дом — в одной из усадьб во дворе нашли погреб. Кто-то там до нас уже побывал — взломаны и калитка забора, и замок на двери погреба. Но всё из погреба не забрали — наверное, просто не смогли унести за раз. Мы с Мартой взяли оттуда мясо, масло, муку, рис, сахар, соль и целое ведро замороженной брусники. Наконец-то поужинали сегодня по-человечески. В погребе ещё много чего осталось. Завтра мы ещё потаскаем продукты оттуда к себе, а то нельзя быть уверенными, что к следующей нашей вылазке его не разграбят полностью. 14 января Сходили в тот погреб аж три раза, забрали почти всё, что там лежало. Теперь о еде можно не беспокоиться по меньшей мере месяц. Зато с дровами для печи всё не так хорошо: гарнитур кончился, и мы перешли на книжные шкафы из гостиной. Поджечь доски шкафа сложнее, зато горят они дольше. В принципе, когда закончатся шкафы, можно таскать мебель из соседних домов и дотянуть так до марта-апреля, когда потеплеет. Хотела ещё написать о Марте, но, пожалуй, это завтра — сегодня день был тяжёлый, я устала. 15 января Так вот, о Марте. С тех пор, как я пришла в себя и перестала лежать на кровати, она снова начала «впадать в спячку». И я, кажется, теперь понимаю, в чём дело. Когда она ухаживала за мной, то чувствовала, что нужна кому-то. Хотя нет, это я не слишком удачно выразилась — лучше сказать, она ЗНАЛА, что есть зависимый от неё человек. Понимала, что если она будет унылой, то я тоже не смогу выкарабкаться, и поэтому держала себя в тонусе. А сейчас, когда я уже вышла из шока, она теряет над собой контроль, как раньше. Я могу ошибаться, но, по-моему, всё именно так. Ну и что мне делать? Притворяться слабой и больной? Не хочу, да и не получится постоянно обманывать её. Но я не могу смотреть на то, как она опять превращается в овощ. Даже во время походов в погреб она делала только то, что я скажу, и брала то, на что указывала я. Мне было немного приятно чувствовать себя главной, но оно того не стоит. Ладно, бред какой-то написала. Лучше запишу, что произошло за день. Утром мы слышали, как где-то недалеко ездила машина. Испугались, что это «ночные полицейские» вернулись, но машина к нашей усадьбе не приближалась. Хорошо, что по утрам у нас в печи всё догорает и дыма нет, чтобы его заметить. После обеда в 4 часа были слышны какие-то звуки в центре города, похожие на взрывы или перестрелку, а ещё кто-то говорил в мегафон (слов мы не разобрали). Всё продолжалось около двадцати минут, потом затихло. Марту это напугало, а мне очень захотелось там оказаться и узнать, что происходит. В микрорайоне живых людей, кроме нас, нет, поэтому кажется, что всё вымерло — но ведь здесь и до эпидемии жило не так много народу. Должно быть, в центре города выживших больше. Может, там есть и полиция, и военные, и больницы работают, и свет есть, а мы сидим тут на окраине и ничего не знаем. Прочитала две книжки стихов (Пастернак и Есенин), которые были в книжном шкафу, который мы сейчас жжём. Там и романы были, в основном боевики про бандитов и тюрьму, которые читал муж Марты, но я не люблю вещи такого рода. А вот стихи — самое то. В принципе, обе книжки понравились, но Есенин всё-таки больше впечатлил. Я раньше его особо не читала — думала, что он пишет только про природу, а оказывается, у него есть много красивых и очень печальных стихов. Некоторые вообще будто про меня написаны. Надо будет поискать — вдруг в доме ещё сборники стихов есть. Марта говорит, свекровь очень любила поэзию, так что наверняка что-нибудь найду. 18 января Постоянный холод просто убивает, делает меня вялой и малоподвижной. Как бы я ни куталась в слои одежды, всё равно холод пробирает. Постоянно хочется больше тепла, сложно думать о чём-то другом. И это при том, что мы с Мартой давно устраиваемся на ночь в прихожей, чтобы быть ближе к печи. Мы не можем топить её весь день, потому что тогда все горючие вещи в доме закончатся за пару дней. Да и дом слишком большой, чтобы одна печь могла разогреть его как следует. Если бы Марта не была зациклена на мысли никуда не уходить из своего дома, можно было бы найти дом поменьше, тоже с печкой. Но Марта не хочет уходить отсюда. В чём-то я с ней согласна — например, в других усадьбах нет таких надёжных заборов, которые могут защитить нас от незваных гостей. Но для Марты это больше, чем просто вопрос безопасности. Всякий раз, когда я пытаюсь осторожно сказать, что, возможно, нам было бы лучше, если бы мы ушли из этого дома, она упрямо повторяет, что будет жить здесь, пока можно жить, а потом умрёт рядом с мужем. И точка. А я со своей стороны не могу бросить свою единственную подругу, хотя в этом доме мне с каждым днём всё более неуютно. Но решать вопрос с отоплением надо, потому что если будет так продолжаться, мы обе просто станем ходячими ледышками. Пожалуй, завтра с утра предложу Марте таскать деревянные вещи из соседних домов. 19 января Итог сегодняшнего похода: 7 табуретов, 5 стульев, 1 большое кресло, 1 шкаф для одежды. Всё это вынесли из дома слева от нашего. Правда, с чёртовым шкафом провозились целых два часа и устали, как собаки — слишком он тяжёлый. Зато он один стоит всех табуреток и стульев. Так что сегодня дополнительно затопим печь перед сном и будем спать в тепле. Плохо, что в том доме пахнет просто жутко из-за умерших, и вещи оттуда впитали в себя эту вонь. Ну, мы их всё равно быстро сожжём. Вот ещё новость: вода в баке, набранная Мартой, когда водопровод ещё работал, почти кончилась. Мы экономили её, как могли: не пили чай в лишний раз, делали обтирания влажными полотенцами вместо умывания. Теперь нужно сходить к реке за водой, делать там прорубь. Ничего подходящего для этого, кроме топора, у нас нет. Зато в чулане есть бидон и санки, спасибо покойному Андрею за предусмотрительность. 20 января Тут так тихо… Только сейчас осознала, что, оказывается, я всю жизнь слышала какие-то звуки: машины на улице, гул холодильника, разговоры домашних и т. д. А теперь ничего этого нет. Полная тишина. Если прислушаться, то начинает казаться, что в голове звон стоит. Наверное, про это и говорят — «до того тихо, что в ушах звенит». Не думала, что это буквально так и бывает. А ещё темнота. Она тоже давит на мозги. Без света постоянно хочется спать, как стемнеет, и вообще создаётся ощущение какой-то первобытности. Как люди жили, когда ещё не придумали электричество?.. К тому же из-за темноты по вечерам перед сном вести дневник не получается: свечи-то у нас давно кончились. Во время последней вылазки я искала в доме свечи, но не нашла. 22 января Дорогой Дневник, календаря в доме нет, так что после отключения электричества я наношу каждое утро по штриху на твоей последней странице. Так вот, если я не ошиблась, сегодня 22 января, то есть день рождения Марты. Ей исполнилось 27 лет — она Водолей. Так что сегодня я испеку торт и вечером устрою типа как праздничный ужин. Сама Марта не хотела отмечать свой ДР, но в нашем положении стоит радоваться каждой мелочи, чтобы не впасть в полную хандру. День рождения — хороший повод немного встряхнуться, а то мы сейчас живём, как призраки. 23 января Что за разговор вчера был с Мартой! Даже не знаю, что и думать. Начиналось всё хорошо — мы съели торт и остаток дневного супа, я поздравила Марту и подарила ей бумажного голубя (единственное, чему я научилась в том кружке по оригами). А потом, когда мы уже собирались пойти спать, она вдруг обняла меня и стала плакать. И не так, как раньше иногда плакала по ночам, а громко, навзрыд, как ребёнок. Я совершенно растерялась, чуть сама не заревела. Наконец, успокоила её и спросила, в чём дело. «Уходи, — сказала Марта. — Ты хочешь уйти, я знаю. Если останешься, то умрёшь тут, как и я». Я возмутилась и сказала, что не собираюсь никуда уходить, и что никто не умрёт. И она опять заплакала. «Ты сильная, — сказала она. — Если бы я потеряла разом стольких людей, как ты, то не выдержала бы. Я и сама не понимаю, почему до сих пор жива. Знаешь, когда я впервые увидела тебя, я же вышла на реку, потому что хотела утопиться. Долго боялась, потом всё-таки решилась, пришла на берег, а там ты. Пришлось вернуться домой. Вот так и передумала. А сейчас я снова хочу умереть». Я долго её успокаивала, а она всё твердила, что больше не желает жить, что муж является ей каждую ночь во сне и говорит ей, что мир обречён — если она останется жить, то просто будет страдать больше и в конце всё равно умрёт. Я пыталась объяснить ей, что это просто плохой сон, даже рассказала про свой обезьяний кошмар, но не смогла её убедить. По словам Марты, она и сама чувствует, что Андрей прав, что ей лучше сейчас умереть. Так мы и сидели почти до ночи, пока Марта не уснула буквально в моих объятиях. В общем, Марта точно не в порядке. Я это и раньше знала, но не думала, что всё так серьёзно. Теперь мне страшно за неё. Всего пару недель назад она боялась, как бы я не покончила с собой, а теперь всё наоборот. 25 января Буквально час назад видели зелёную сигнальную ракету в небе. Её пустили где-то в центре города. Значит ли это, что те, кто там находятся, призывают к себе выживших? Так хочется пойти в центр города и проверить, как там дела! Но после «ночных полицейских» покидать убежище страшно. Может, это они пустили ракету, а тут мы сами к ним придём. Но ведь должны же быть другие выжившие люди, кроме них — я имею в виду, нормальные люди!