– Вид у него такой, будто он несколько дней не спал. Сказал, что будет говорить только с тобой или с Бенуа. Мэл 4 ноября 2019 г. Понедельник Бун сидел на темно-синем диване в одной из самых удобных комнат для допросов. Выглядел он ужасно. Небритый, взлохмаченный, он нервно заламывал пальцы, а его колени ходили ходуном. Мэл села на стул напротив него, положив блокнот и ручку на стоящий между ними низкий столик. – Вам было известно, что мы вас разыскиваем? – начала она. – Мне нужен адвокат? – ответил он вопросом на вопрос. – Вы имеете право на юридическое представительство. Если хотите, я дам вам номер бесплатного адвоката. Вы можете воспользоваться его помощью в любой момент. Ну а для начала расскажите мне, где вы были… Кстати, должна официально вас предупредить, что нас снимает камера, а звук записывается. Взгляд Буна метнулся к установленной под потолком видеокамере. Потом он посмотрел на закрытую дверь допросной, и в его глазах промелькнуло такое выражение, словно он уже жалел о своем приходе в полицию. Мэл терпеливо ждала. – Я жил в лесу, в маленькой хижине рядом с Хоупом, – проговорил наконец Бун, потирая ладонью бедро. – Почему вы решили скрыться? – Я не скрывался. Мне нужно было время, чтобы… прийти в себя. Кит была моим лучшим другом. Единственным настоящим другом. Мэл слегка напряглась. – Значит, вы знали, что Кит погибла? – сказала она. – Нет, этого я не знал. Я потерял ее как друга из-за… из-за одного поступка, который я совершил много лет назад. А когда она узнала… – Почему вы пришли к нам сейчас? Что заставило вас покинуть хижину в лесу? – Я пришел в магазин при заправке… за продуктами. По телевизору как раз показывали новости. Там сказали, что водолазы нашли ее тело. Я… – Его голос сорвался, глаза наполнились слезами. – Она не должна была умереть! Все должно было быть совершенно иначе! Бун шмыгнул носом и вытер слезы рукавом. – Что именно должно было быть иначе? – спросила Мэл, придвигая к нему пачку салфеток. – Не спешите. Расскажите все с самого начала. – Я и Кит… и вся наша компания… В свободное время мы увлекались ролевыми играми – надевали костюмы и устраивали маленькие импровизации прямо на улицах. Отправлялись в парк, на бульвар, в супермаркет и начинали представление, стараясь вовлечь в него как можно больше людей. Это была наша шутка. Мы так развлекались. – Аккаунт Кит в Инстаграме тоже был шуткой? Тот, о котором вы нам рассказали, – @лисицаиворона. Там очень много фотографий, на которых она позировала с вами, Бун. – Я уже сказал – это были просто ролевые игры. В этом не было ничего плохого. – Он потер лицо. – Как-то в конце сентября Кит предложила мне принять участие еще в одной такой «игре». Я должен был изображать персонажа по имени Харуто Норт. Она велела мне прийти в бистро и забрать ее оттуда. Сама она должна была играть супругу Харуто, женщину по имени Ванесса. Когда я приехал в бистро, я увидел Кит в парике и с накладным животом, как будто она беременна, – этот муляж она использовала, когда играла в нашем любительском спектакле «Три жизни Марии». Кит обедала с женщиной, которую, как я потом узнал, звали Дейзи Риттенберг. Я сымпровизировал, разыграл властного, агрессивного мужа, этакого домашнего тирана… – И зачем Кит это понадобилось? Бун-ми глубоко вздохнул и закрыл глаза, став на мгновение похожим на человека, который собирается броситься с обрыва в ледяную воду. – Я… я не был полностью откровенен с вами, детектив, когда мы беседовали в прошлый раз. Я знал, что случилось с Кит в Уистлере много лет назад. Я тоже там был – на той горнолыжной базе. – Вы были на вечеринке? И видели изнасилование? Бун низко опустил голову и уставился на свои сложенные на коленях руки. – Да. Я там был, но я так и не дал свидетельских показаний. Я мог бы спасти Кит и помешать Джону и остальным совершить что-то подобное в будущем, но я ничего не сделал. Я оказался… на их стороне, понимаете? С тех пор совесть не давала мне покоя, все эти годы она жгла меня изнутри. А недавно Кит узнала, что я тоже был на базе… Я пообещал сделать все, что она захочет, лишь бы она простила меня за то, что я ее предал, за то, что столько лет лгал. Тогда-то она и попросила сделать для нее несколько вещей, в том числе – сыграть роль Харуто. Бун поднял голову и посмотрел Мэл в глаза. – Я был перед ней в огромном долгу, сержант. Если бы восемнадцать лет назад я не промолчал, Катарина смогла бы родить ребенка. Может, тогда и ее отец отнесся бы к этому… иначе, не выгнал бы ее из дома. Может, он и не умер бы так рано. В школе Кит была очень способной, она отлично училась и вполне могла поступить в университет, даже получить стипендию. Она сохранила бы уважение к себе. Копы обвинили бы Джона и остальных, и жизнь Кит была бы совсем другой. Но я промолчал… Кровь быстрее потекла по жилам Мэл. – Вам известно, что в этой провинции не существует закона об исковой давности относительно преступлений на сексуальной почве? – спросила она. – И что все, что вы скажете сейчас, впоследствии может быть использовано как доказательства? Бун кивнул. – Почему же вы промолчали тогда? – Я был геем и еще не вышел из тени. В школе меня жестко прессовали… До окончания школы мне оставалось всего полгода, и я очень не хотел привлекать к себе внимание. Дать показания означало для меня нарисовать на спине мишень. Вот почему я промолчал. Спрятался. И подвел Кит… Так что да, сержант, я ее должник. – Он замолчал, и его глаза снова наполнились слезами. – Существует много видов любви, сержант. Я люблю Кит. Она – это мой мир. Она моя сестра, моя лучшая подруга – мое все… Я хотел вернуть ее и ненавидел себя за то, что… за мое предательство. И поэтому делал все, что она хотела. Я играл все те роли, о которых она просила. А когда понял, насколько может быть опасным то, что она затеяла, попытался ее отговорить. Я сказал – если Джон или Дейзи о чем-то пронюхают, они сделают все, чтобы помешать ей их разоблачить, но Кит меня не послушала. Она продолжала действовать так, словно ей было нечего терять. Может, после того, как она узнала, что я тоже ее предал, у нее действительно ничего не осталось. Ничего и никого… – Что именно Кит собиралась предпринять? Чего она добивалась? – Я знаю, что она пыталась манипулировать Риттенбергами, пыталась вынудить их усомниться в собственном здравом уме… Ну, по типу газлайтинга[21]. Но я знаю далеко не все, сержант. Мне известно только, что Кит троллила Дейзи в инсте, оставляла в ее машине странные записки, подкладывала письма с угрозами в почтовый ящик в «Розовом коттедже». Еще она устроила так, что Джона Риттенберга поперли с работы. По ее просьбе я следил за ним и делал фотографии, которые… Кит сумела каким-то образом проникнуть в его компьютер, поэтому была в курсе его расписания – знала, где он будет и с кем. Один раз она переоделась соблазнительной женщиной по имени Миа, а я сфотографировал ее и Джона вместе. Во время слежки я узнал, что Риттенберг нанял частного детектива, и Кит нашла в его компьютере договор с агентством. В конце концов она захотела, чтобы я доставил этот договор и все фотографии, где Джон и Миа вместе, в штаб-квартиру «Терры Уэст». Тем же утром Риттенберга уволили. Из штаб-квартиры корпорации Джон поехал в магазин, купил бутылку виски и весь день пил на скамейке в парке, а вечером произошло это… нападение в «Стеклянном доме». Я… Если бы я знал, что Кит планирует встретиться с ним и с Дейзи, я бы ее остановил. Джон был сильно пьян и зол – он мог пойти на все. – Что произошло в «Стеклянном доме», Бун? Он нервно облизнул губы и некоторое время молчал, словно выбирая, с чего начать. Или решая, как много можно открыть. – Я не знаю… Мне известно только то, что Кит «позаимствовала» несколько пакетов, в которых хранят кровь, и еще кое-какое оборудование у одной нашей знакомой. Она фельдшер на «Скорой», а в свободное время работает добровольцем на станции переливания крови. Начиная с июля Кит как минимум трижды наполняла эти пакеты собственной кровью, а потом прятала их в холодильнике «Стеклянного дома» – она знала, что хозяева все равно вернутся не скоро. Мэл немного подумала. – Кит планировала инсценировку убийства? Бун смахнул с кончика носа повисшую слезинку и кивнул. – Она хотела устроить так, чтобы Риттенбергов заподозрили в убийстве, но что-то пошло не по плану. Джон вернулся в «Стеклянный дом» и… – Его голос прервался, он уронил голову на руки и зарыдал. Мэл встала и вышла, чтобы принести ему стакан воды. Проходя через рабочий зал, она посоветовала остальным членам группы «подключиться» к записи камеры в допросной, после чего снова отправилась к Буну. Там она протянула ему воду и новую пачку салфеток. Тот высморкался, выпил несколько глотков воды и наконец взял себя в руки. – Продолжайте, – сказала ему Мэл. – И не спешите. Бун судорожно вздохнул. – Кит… Она хотела, чтобы все выглядело так, будто она потеряла очень много крови. Полиция решила бы, что такая потеря несовместима с жизнью, и взялась бы за Риттенбергов. Кит оставила следы крови на ботинках в шкафу Джона и в его машине, выдернула у себя несколько волос и заткнула куда-то в щель между сиденьями. Еще она заранее съездила на стройплощадку АДМАК и привезла оттуда ведро глины. Она размешала ее с водой и испачкала все те же ботинки, а остатками замазала номера «ауди». Ботинки она поставила на прежнее место в стенном шкафу, а сама купила точно такую же пару, чтобы оставить в «Стеклянном доме» кровавые следы. Еще она взяла из «Розового коттеджа» кулон Дейзи и спрятала в гостиной «Стеклянного дома». – Похоже, Кит планировала все это в течение нескольких месяцев? – Да, но подробностей я не знал. Ее план постоянно развивался, обрастал новыми деталями, по мере того как она все больше узнавала о Риттенбергах, об их делах. И не забудьте, сержант, мы любили ролевые игры. Нам это нравилось. Наша компания всегда была готова к представлению, к импровизации. Мы, клоуны, шутники, фокусники, иллюзионисты, называйте это как угодно, но мы этим гордимся. Кстати, если найдете на месте преступления кровь Джона, это потому, что, когда Кит выступала в роли роковой женщины Мии, она заманила его в съемную квартиру и выкачала у него из вены где-то полпакета крови. Эту квартиру она тоже убирала, поэтому у нее были ключи. Но сначала Кит подмешала ему в виски наркотик. Не спрашивайте меня, какой и где она его взяла – этого я все равно не знаю. Может, купила у какого-то знакомого, который толкает всякую запрещенку вроде кетамина, кокаина или экстази. – Бун глотнул еще воды и вытер губы трясущейся рукой. – Некоторое время назад Кит расспрашивала меня об эпизоде из сериала о коронере, над которым я работал в качестве декоратора. Я рассказал ей об экспираторном брызге, о характерном рисунке артериального кровотечения, о прогнозируемых пятнах[22] на стенах… Думаю, это и вдохновило ее устроить в «Стеклянном доме» что-то подобное. – Бун, вы были в «Стеклянном доме» в вечер Хеллоуина? – Нет. – То есть Кит встречалась с Риттенбергами одна? Он сглотнул. – Она… В тот вечер Кит попросила меня кое-что сделать – и не задавать вопросов. И я сделал все, что она сказала. Я уже говорил вам, детектив, я чувствовал себя в долгу перед ней. И перед самим собой. Когда мы разговаривали на берегу, я пообещал, что готов на все, лишь бы она меня простила. А она ответила, что не будет требовать от меня ничего незаконного. – И что же она попросила вас сделать? – Кит взяла напрокат темно-серый «ауди S6» – точно такой же, как у Джона. Днем 31-го числа она поставила его около дома, где жила, – с замазанными грязью номерами, чтобы их не могли распознать дорожные камеры. – То есть этот автомобиль можно было спутать с «ауди» Риттенберга? – Запросто. Кит знала, что на стройплощадке АДМАК тоже есть камеры. Мысль провернуть этот трюк пришла ей в голову, когда она застряла в пробке на мосту и увидела «камеру самоубийц». Она огляделась и увидела, что в объектив камеры может попадать и участок стройплощадки рядом с силосами для зерна. Вечером в один из выходных она съездила на стройплощадку, когда там никого не было, и осмотрела причал… – Она собиралась сбросить с него свою машину? Он кивнул. – Вечером в канун Дня Всех Святых Кит попросила меня пригнать «ауди» от ее квартиры к «Стеклянному дому»… к определенному времени. Еще она велела мне надеть дождевик с капюшоном, чтобы меня никто не мог опознать, припарковать «ауди» позади ее «субару» и потихоньку пройти в сад через боковую калитку. Там мне нужно было обогнуть бассейн и проникнуть в дом через заднюю дверь, но… Когда я заглянул в гостиную, меня будто током ударило. Вся комната была в крови, мебель опрокинута, повсюду битое стекло… Кит тоже была там, и она очень нервничала, торопилась закончить. На ней тоже был широкий дождевик с капюшоном и еще муляж живота… – То есть со стороны она по-прежнему выглядела беременной, несмотря на плащ? И ее можно было принять за Дейзи, так? – Да, но я понял это позже. Когда я вошел, она стояла возле скатанного в трубку окровавленного ковра, из которого торчала белая кроссовка, тоже вся в крови. Кит сказала, что мы должны вынести ковер на улицу, протащить мимо бассейна и погрузить на заднее сиденье «ауди». Она сказала – я должен вести себя так, будто мне тяжело, как если бы внутри ковра находилось тело. Никакого тела там, конечно, не было, и я спросил, какую игру она затеяла, но она лишь напомнила мне о моем обещании. «Ты дал слово, Бун» – вот все, что она сказала.