– До тех пор, пока не увидит смерть на расстоянии вытянутой руки. Я видел, как умер мой друг Дон Декстер. Мне было двадцать четыре года, ему – двадцать девять. Передозировка. Я видел… – Отрывистый смешок и затем: – Пожалуй, тебе я могу сказать, тем более что мы здесь одни. И если позже ты задумаешь сдать меня, некому будет подтвердить твои слова. Кен Хаксли сотрет тебя в порошок, и этим дело кончится. – Никого я не собираюсь сдавать. В жизни этим не занимался. – Что ж, ладно. Ты спрашивал, зачем я вернулся в Ирландию. Зачем мы оба вернулись. Так вот, мы вернулись потому, что там, в Штатах, Лоренс совершил два убийства. Одно в Калифорнии, другое в Неваде. – Кого же он убил? Таким голосом можно поинтересоваться, чем закончилась очередная глава детективного романа. – Во-первых, того самого типа, которому я обязан травмой плеча. Лоренс прикончил его выстрелом в упор. Но он был всего-навсего телохранителем, и его не хватился никто, кроме босса. А босс не нуждался в рекламе такого рода, так что дело замяли. И во-вторых, бывшего мужа моей подруги Донны, который, к несчастью, оказался заместителем шерифа округа. Его ребята взяли меня прямо на улице, привезли в участок и сутки продержали в камере предварительного заключения. Во время ареста мне подкинули пакетик с коксом, обычная практика, так что если бы не мой старый друг доктор Парсонс, а главное, его привычка водить дружбу с правильными людьми, я бы сейчас находился совсем в другом месте. – Сутки за решеткой? – Константин присвистнул сквозь зубы. – Это круто. – Двадцать два часа, если быть совсем точным. Из них восемь в наручниках. Ты прав, дружище, это круто. – Почему с тебя не сняли наручники в камере? – Люди шерифа обнаружили шрам у меня на плече и поняли, отчего он. Ну, и чтобы я побыстрее согласился подписать необходимое признание, они заставили меня поднять руки вверх и приковали наручниками к решетке. Нет, они не избивали меня и не насиловали… просто ждали. – Заместителя шерифа округа Лоренс тоже застрелил? – Да. Но от подробностей, я тебя, так и быть, избавлю. – Он почувствовал на себе взгляд Константина и повернул голову, чтобы видеть его лицо. – Я говорю это не затем, чтобы ты заценил, какой я крутой чувак. Я совсем не крутой. Но мне приходилось видеть смерть, причем в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте. И мне приходилось видеть… – …бессмертие? Тишина. Форточка распахнута настежь, легкие занавески взлетают от ветра. Через щель под дверью из коридора сочится холодноватый свет, и слышно, как преисполненная чувства ответственности девушка в белом халате ходит по длинному больничному коридору, изредка переговариваясь с кем-то вполголоса, открывая и закрывая двери, позвякивая не то посудой, не то каким-то медицинским инструментом. – Итак, у меня под боком соучастник преступления, – напоминает самому себе Константин. – Соучастник и укрыватель. – Не соучастник. Всего лишь свидетель. – В обоих случаях? – Нет, господин инспектор, только в первом. – А во втором? – Я предпочел сделать вид, что меня устраивает версия газетчиков. Не мог я просто подойти к нему и сказать: ты это сделал. Тем более что доказательств у меня не было никаких. Одни только догадки. – У полиции тоже не было никаких доказательств? – Насколько мне известно, нет. – Чего же вы боялись? – Он – ничего. А я боялся, что если не увезу его оттуда – из этих мест, где все напоминало ему о его преступлении – он еще что-нибудь отчудит. – Он что, больной, твой ангел-хранитель? – Больной, не больной… Каков критерий нормальности? – Ну… нормален тот, кто не убивает. – Твоя бывшая жена пыталась тебя убить. Ты когда-нибудь считал ее ненормальной? Они лежат тихо, не касаясь друг друга. – Нет, что-то все-таки не ладно с этим миром, – подводит черту Константин. Молчит, мысленно репетируя фразу, которую нужно произнести, и, наконец, роняет со вздохом: – Прости, брат. – Na bacleis.[107] – Дэймон садится, протягивает руку за курткой, висящей на спинке стула. – Если я сейчас же не выкурю сигарету, меня хватит удар. Константин издает душераздирающий стон, свидетельствующий о том, что проблемы Дэймона ему очень даже близки и понятны. – Никто не узнает, – нашептывает демон-искуситель, – откроем пошире окно… Где твои шмотки? В шкафчике? Давай, помогу тебе одеться. – Ты? – Константин задыхается от смеха. – Ты поможешь мне одеться? – Спокойно. Твои штаны? Смотри-ка, их даже почистили. Кончай хихикать как школьница. Держись за меня. Готов? Ну, пойдем… Глава 15 Доктор Митчелл сказал, еще два-три дня, и Константина можно будет забирать из больницы. Внутренние органы функционируют как положено, нервная система в порядке, кости срастаются хорошо. Скоро он сможет вернуться к работе и нормальной жизни. Итак, все позади? Да, за исключением того, что одна влюбленная женщина пала жертвой… чего? Случайности или закономерности? Кто копает яму, тот упадет в нее, и кто разрушает ограду, того ужалит змей.[108] О, если бы все было так просто!.. Так ли уж она виновата? И одна ли она виновата? Для секса нужны как минимум двое. Если бы Константин устоял, она, возможно, нашла бы ему достойную замену, и в этом случае у нее вряд ли возникло бы желание убить его. Таким образом, он сам спровоцировал собственное убийство. Блестящая логика! Но и в ней имеется изъян. Не все становятся убийцами из-за собственной ревности или безнравственности партнера. Ей уже доводилось сталкиваться с подобной дилеммой, с той разницей, что речь шла не об убийстве, а о банальной супружеской измене, на которую Анна, тогда еще девчонка, сознательно толкнула взрослого, женатого мужчину. Она нуждалась в нем, она его получила. И хотя позже ей удалось договориться со своей совестью, она частенько задавала себе вопрос: а что думает об их тайной страсти сам Леонид? Отец лучшей подруги… Хорошенькое дело! А может, не судить себя так строго? Константин-то, небось, не судит – это не в его правилах. Себя не судит, а Дэймона осудил. Подсунул ей эти мерзкие статейки… А теперь смотрит на них обоих большими голубыми глазами, и после всего, что он перенес, язык не поворачивается назвать его сволочью. Как сказал отец, главное – не заставлять страдать других. А среди них, четверых глупцов, кажется, нет такого (такой), кто не пострадал бы так или иначе. Значит, нужно простить. Прежде всего, себя. Потому что если ты не умеешь прощать самого себя, другого не сумеешь простить тем более. На белом свете должны быть люди, которые ведут себя неправильно, которые выполняют роль козлов отпущения и потому необходимы всем остальным. Задумайтесь, чем мы обязаны детективным романам и газетным хроникам, – благодаря им мы с чистой совестью можем заявить: «Слава богу, я не из тех, кто совершает преступления, на мне нет вины». Мы довольны собой – и обязаны этим людям порочным. Это придает глубочайший смысл тому факту, что Иисус был распят между двумя разбойниками. Они тоже были спасителями человечества – козлами отпущения.[109] Накануне Дэймон решил показать ей Инбер-Кихмайн, где родилась и выросла несравненная Этайн, дочь Этара, в предыдущем воплощении супруга Мидира из Бри-Лейт. Он зашел за ней, когда она еще вертелась перед зеркалом, не в состоянии сделать выбор между классическими черными брюками и слегка расклешенными бежевыми, в тонкую полоску. И те, и другие были ей катастрофически велики. И стоит ли удивляться? Известно же, что лучшее средство для похудания – это стресс. Для фигуры-то это, может, и неплохо, но однозначно плохо для гардероба. Сидя в кресле, Дэймон снисходительно наблюдал за примеркой. – Тебе не приходило в голову надеть юбку? – Юбку? – Анна оторопела. – Но… У меня нет юбки. – То есть как? Она пожала плечами. – Очень просто. Нет и все. Я их не ношу. – Ну вот что, – распорядился он, вставая. – Одевайся и двигай на выход. Мы едем в магазин. – Куда? – В магазин. Я куплю тебе юбку. – ??? – Одевайся и пошли! – заорал Дэймон. – Ну? Живо-марш! И он купил ей юбку. Сначала одну – жемчужно-серого цвета, с маленьким разрезом сзади, что называется «офисный стиль». А потом другую – узкую, длинную, до самого пола, в которой уж точно на улицу не выйдешь, а только так, от порога до лимузина. К этой последней, как нетрудно догадаться, сразу же потребовался корсет на косточках, а при зрелом размышлении еще и туфли на высоком каблуке. Анна попыталась воспротивиться (это слишком дорого, я не могу принять такой подарок), но когда девушка-продавец зашнуровала ее и подвела к зеркалу, собственный вид настолько ее потряс, что она попросту лишилась дара речи. Темно-зеленая тафта искрилась при свете электрических ламп, искусно скроенная модель делала фигуру безупречной. Осиная талия, приятная выпуклость бедер… Неужели это я? Дэймон окинул ее горделивым взглядом собственника. – Дышать-то можешь? Ей надолго запомнилась эта картина: он восседает на мягком кожаном диване с видом восточного владыки, а услужливые продавцы, которые еще час назад изнывали от скуки, наперебой предлагают ему то кофе, то журналы, то еще что-нибудь. Цены здесь такие, что клиентов просто не может быть много. В его глазах спокойствие человека, готового к любым ударам судьбы. Видно, что он уже успел привыкнуть к своим деньгам и научился получать от них удовольствие, но если вдруг, по какой-то неведомой причине, ему случится потерять все, с той же царственной невозмутимостью он будет выбирать одежду во время сезонных распродаж в магазинах вроде «С&А». – И что мне делать со всей этой роскошью? – спросила Анна, прижимая к груди пакеты. – Для начала повесить в шкаф. – А потом? – Если хочешь доставить мне удовольствие, надень все это в канун Самайна. – Ты придешь ко мне? Но… – Она поколебалась. – Я не уверена, что Костя… – Ты не уверена, что наш восставший покойник из больницы рванет прямиком в Данглоу? Думаешь, он захочет провести несколько дней с тобой в Дроэде? – Дэймон усмехнулся. – Ничего страшного. Если он будет хорошим мальчиком, мы возьмем его к себе в постель. А если нет, привяжем к спинке стула и заставим любоваться издали. Анна искоса посмотрела на него, не вполне понимая, шутит он или говорит серьезно. Привяжем к спинке стула… С него станется! Возьмем к себе в постель… Занятый маневрами на проезжей части, Дэймон, кажется, и не заметил, что сказал нечто примечательное. Вот кто не судит ни себя, ни других. Потрясающее великодушие или потрясающее безразличие? – Ладно, расскажи лучше про Мидира. Ему удалось заполучить назад свою Этайн? – Не беги впереди паровоза, милая. Вот доберемся до места… Вересковые пустоши, можжевельник и лещина по берегам холодных, глубоких озер – там он поведал ей о дальнейших злоключениях божественной пары.