– В ту пору правил Ирландией король Эохайд Айрем, и все пять провинций признавали его главенство. Одно было плохо: у верховного короля не было жены, и благородные вожди отказывались приводить своих жен на ежегодный праздник в Таре. Разослал он тогда гонцов по всей стране, повелев им найти для него прекрасную деву, не знавшую мужа. В землях далеких и близких искали ее, а нашли в Инбер-Кихмайн, и была это Этайн, дочь Этара. – Уже другая Этайн? Не та, которую любил Энгус Ок? – Слушай… Был у короля брат по имени Айлиль, увидел он Этайн на празднике Тары после того, как разделила она ложе с Эохайдом, и полюбил ее так, что оказался ближе к смерти, чем к жизни. Томился он, не желая запятнать свою честь, и ничего не говорил ни брату, ни девушке. Пришло время Эохайду, по обычаю верховных королей, совершить ежегодный объезд провинций. Собрался он в путь, а Этайн оставил с Айлилем, чтобы она ухаживала за ним, а в случае его смерти исполнила необходимые погребальные обряды. День за днем проводила Этайн у постели больного, и от того, что он видел ее, становилось ему легче. Заметила это Этайн и спросила, какова же истинная причина его болезни. «Любовь к тебе», – отвечал Айлиль. Смутилась Этайн, но потом рассудила, что не годится столь доблестному воину погибать из-за любви к женщине, и назначила ему свидание на холме за пределами Тары, ибо не желала «позорить короля в его же доме». Ровно половину ночи не спал Айлиль, а к назначенному часу одолел его сон, и очнулся он лишь к полудню. Между тем поднялась Этайн на холм и увидела там человека, во всем похожего на Айлиля, который вместо того, чтобы обнять ее, принялся жаловаться на свою немощь. К полудню проснулся Айлиль, вспомнил все и пришел в отчаяние. «Отчего ты горюешь?» – спросила Этайн. «От того, что договорился с тобой и не сдержал слова, – отвечал Айлиль. – Одолел меня сон, и лишь недавно я проснулся». «Не беда, – успокоила его Этайн, – будет новая ночь». И опять половину ночи провел Айлиль без сна, и горело перед ним пламя, и стояла вода, чтобы промывать глаза, но как настало время собираться на свидание, забылся он тяжким сном и проспал до полудня. Этайн же поднялась на холм в условленный час и снова встретила там человека, похожего на Айлиля. А вернувшись домой, увидела настоящего Айлиля, который горько сокрушался от того, что проспал. Так повторялось трижды. Наконец решила Этайн расспросить незнакомца, который выдавал себя за Айлиля. «Не с тобою был у меня уговор, – сказала она ему при встрече. – Откройся же, кто ты и что тебе нужно? Не скука и не похоть причина моих встреч с Айлилем, но лишь забота о благе человека, которому суждено стать королем Ирландии». «Ко мне, а не к нему, должна ты приходить, – был ответ, – ибо когда звалась ты Этайн Эхрайде, дочь Айлиля из Маг-Инис, я был твоим супругом. Немалый выкуп реками и долинами я заплатил за тебя и оставил в доме твоего отца столько золота и серебра, сколько весишь ты сама». «Что же нас разлучило?» «Чары Фуамнах, которая ныне мертва, и заклинания Бресала Этарлама. Пойдешь ли ты со мной теперь?» «Не пойду, – сказала Этайн. – Не оставлю я короля Ирландии ради человека, не открывшего мне своего рода и племени». И молвил незнакомец: «Это я вложил в сердце брата короля страсть, что едва не стоила ему жизни. Я же отнял у него мужскую силу, дабы не пострадала твоя честь. Я Мидир, владыка Сид-Бри-Лейт. Пойдешь ли ты со мной, если сам Эохайд даст на это свое согласие?» «Если даст он согласие, с охотой пойду», – ответила Этайн. Дома посмотрела она на Айлиля и увидела, что его любовный недуг прошел без следа. Когда же воротился домой Эохайд, то возрадовался от того, что нашел своего брата живым и здоровым, и похвалил Этайн за доброту и щедрость ее сердца. * * * Стоя на балконе, Анна услышала, как в соседнем номере стукнула дверь. Первый час ночи. Неужели Дэймон только что вернулся из больницы? Уходя, он оставил балконную дверь приоткрытой, так что в тишине было хорошо слышно, как он ввалился в комнату, включил и сразу же выключил телевизор, обессиленно рухнул на кровать, полежал минуту или две, после чего встал и вышел глотнуть свежего воздуха. – Привет, – сказала Анна, подходя вплотную к разделительной перегородке. Он протянул руку навстречу ее руке, их пальцы переплелись. – Ты был у Константина? – Да, посидел немного. Уколы отменили, так что теперь его слегка колбасит. – Жалуется? – Господь с тобой! Это не человек, а терминатор. – Дэймон устало навалился на парапет. – И как мне могло показаться, что он похож на Ларри? Ни черта он не похож. – Ну, разве что, внешне… – протянула Анна. – Самую малость. Стоя под звездами, которые в кои-то веки не прятались за тяжелыми серыми тучами, они смотрели с надеждой и страхом в одну и ту же сторону – в сторону Бруга. – Скоро наступят дни Самайна, – услышала Анна прерывистый шепот. – Тогда раскроются чудесные холмы по всей Ирландии, и я опять увижу своего кровного брата, своего друга. – Думаешь, Мак Ок разрешит тебе повидаться с ним? – Разрешит, куда он денется. – Он очень хитер. Не верь ему. – Перестань. Что может случиться? Анна крепче сжала его руку. – Сам знаешь. Он пообещает тебе встречу с твоим другом, заманит в Бруг и оставит там навсегда. – Это вряд ли. Я не так красив, как Лоренс. А Энгус Ок уводит в свой Сид только очень красивых людей. – Ты красивый мужчина, Дэймон, – сказала Анна, чуть не плача. – И я знаю, что он охотится за тобой. Он заманит тебя в Сид, предложит еды и питья, и ты никогда уже оттуда не выйдешь. – Чему быть, того не миновать, – философски изрек Дэймон. – Но пока я здесь, советую этим воспользоваться. С присущим всем сексуальным фантазиям наивным бесстыдством она мгновенно представила его раздетым, раскинувшимся на постели в сладкой истоме. Самодовольная улыбка… голос, хриплый от предвкушения… – Иди сюда, – прошептала она, отступая на шаг, чтобы дать ему возможность перебраться через ограждение. Он придвинул ее к стене, с бесцеремонностью уличного насильника запустил руку ей под свитер. – Итак, малышка, чем ты собираешься порадовать меня? – А чего ты хочешь? – О-о!.. – Он рассмеялся. Блеснули белые зубы. – Чего-нибудь поистине ужасного. Гнусного, непристойного. Такого, что приличной девушке и в страшном сне не приснится. Согласна? – Не знаю, – пискнула она, извиваясь в жадно тискающих ее руках. – Это не ответ. – Дэймон втащил ее в комнату и швырнул на кровать. – Ты что, телевизор не смотришь? Тебе положено отвечать «да, мой господин», «слушаюсь, мой господин». Но только не таким тоном, каким ты обычно говоришь «подожди, я хочу зайти вон в тот магазин» или «подержи мою сумку, у меня шарфик развязался». – Смеясь, он стянул с нее джинсы вместе с кружевными трусиками. – Ну-ка, попробуй… Нет, так не годится. Заставь меня поверить в то, что ты боишься, иначе придется напугать тебя по-настоящему. – А тебя? Тебя когда-нибудь пугали по-настоящему? – спросила она, уже понимая, что сделает все, что от нее потребуется. – О да, моя ненаглядная. И не только те, кто желал мне зла. * * * Еще один прыжок во времени на пять с лишним лет назад… Тихо, тихо, на черепашьей скорости он подъехал в кромешной тьме к условленному месту. Верхушки деревьев покачивались, перешептываясь, дивясь человеческой глупости, тщете человеческой, жалким попыткам противостоять повсеместной и вопиющей бессмысленности бытия. Гравий похрустывал под колесами. Звезды печально кружили в разверстой ледяной пасти космоса, и вечный этот танец вызывал приступы неврастении у отдельных обитателей инфицированных белковой жизнью планет. Дэймон вышел из машины и остановился, не зная, что делать дальше. Огляделся при свете фар. Пустая дорога, непролазные заросли по обочине. Телефон оттягивал карман рубашки. Может, он позвонит? Черт, где же его искать? – Ларри, – тихо позвал он в темноту. – Это я, старина. И замер, почувствовав сталь у виска. – Да, это ты. Наконец-то. Как же я мечтал об этой минуте! Безумный смех Ларри был тем самым звуком, от которого рушились крепостные стены, и вывернутые с корнем вековые деревья рядами ложились на землю, точно трава под косой батрака. – А ты поверил мне, да? Поверил джанки? – Да, – ответил Дэймон, хотя от страха так свело гортань, что слова с трудом находили дорогу на свет божий. – Поверил психопату? – Да. Дэймон стоял посреди дороги со стволом у виска, кровь стыла у него в жилах, а в голове не было ни единой мысли. – Поверил убийце?