— Я думаю, мы должны усыновить ребенка. Он прижался к ее спине, и Хани увидела ответ, прежде чем он сказал: — Я тоже. Я много думал об этом, и это действительно то, чего я хочу. Ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на него. Он все еще был одет в свою медицинскую форму и белый халат, волосы были немного взъерошены, под глазами была темнота, говорившая о том, что это была долгая смена. Но он смотрел на нее с таким терпением и любовью. — Эндрю, я больше не могу справляться с этим. — Она медленно попыталась вдохнуть, наполняя легкие до конца. — Каждый месяц, непременно, как по часам. Я получаю три недели надежды, потом неделю мучений, потом надежду и мучения. Я не могу этого вынести. Эндрю отпустил ее руку, чтобы прикоснуться к щеке, большим пальцем нежно поглаживая край глаза, с каждым движением убирая все больше выступившей влаги. — Я не хочу, чтобы ты так себя чувствовала. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты слышишь меня? — Он прижался лбом к ее лбу, чтобы быть ближе. — Я хочу дать тебе все, о чем ты когда-либо мечтала, Хани, и хочу забрать взамен всю твою боль и страдания. С каждым словом Эндрю слезы Хани начинали капать быстрее, и он продолжал ловить каждую из них. Она любила его с такой силой, о существовании которой даже не подозревала. Чувство, которое выходило за рамки слов. — Тогда подари нам ребенка, — прошептала она. Она прижалась к нему с силой, которую ей пришлось вырывать. — Сделать тебя отцом ― это единственное, чего я хочу. Эндрю отстранил лицо и положил руку под голову жены, осторожно укладывая ее на диван. С нежностью, которую муж испытывает только к своей жене, руки Эндрю медленно прошлись по животу Хани, поглаживая шрамы после операции, прежде чем он снял с нее одежду. Хани сделала то же самое с Эндрю, не в силах подойти достаточно близко, ее пальцы касались каждого сантиметра его кожи. Когда они оба были обнажены, они занялись любовью. Впервые с тех пор, как они решили забеременеть, не было никакого давления. Хани могла наслаждаться его губами на своем теле и вспоминать, почему они там оказались. Она чувствовала наслаждение, которого не испытывала уже давно. И эта ночь превратилась в одну из лучших в ее жизни. ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ ДЖАРЕД Я вернулся в Манхэттен за два дня до того, как Билли вернулась из Мэна. Я планировал провести все это время в офисе. Работа страдала с тех пор, как я переключил все свое внимание на нее. Я делегировал многие свои обязанности, откладывал необходимые поездки, чтобы она могла провести ночь в моих объятиях. Это не будет длиться вечно. Но сейчас Билли была моей. И именно это я говорил себе каждый раз, когда выбирал ее вместо работы. Ее отсутствие давало мне шанс наверстать упущенное. Не прошло и двух часов, как мне на телефон пришло письмо. Оно пришло с аккаунта, у которого было свое особое уведомление, звук которого заставлял меня смотреть на экран, чем бы я ни занимался. На этот раз письмо было от компании, обслуживающей кредитную карту, и сообщало мне, что моя выписка готова. Это была карта, которая больше не служила никакой цели. Поскольку сеть в моем офисе была самой защищенной, я использовал свой рабочий стол для входа в систему. Поскольку на карте не было баланса, я зашел в «Настройки» и нашел кнопку, которая прекращала действие счета. Затем я вернулся к своей электронной почте. В папке «Входящие» были сохранены все ежемесячные выписки, которые приходили с момента открытия карты. В них был указан нулевой баланс, за исключением одного месяца. Embassy Jets, $876 Общая стоимость, которую я заплатил за места 14A и 14B. На самом деле, это была стоимость, которую заплатил Маркус, потому что карта была оформлена на его имя. Вот только Маркус ничего не знал обо всем этом. И после сегодняшнего дня я собирался стереть историю из его кредитной истории, чтобы он никогда не узнал. Не то чтобы он когда-либо следил за этим или нуждался в доступе к своему кредиту. Я был финансовым спонсором Basil’s, и это было то окно, которое мне понадобилось, чтобы все это устроить. Я очистил остальную часть папки входящих сообщений, оставив только двадцать шесть писем от Билли. Это были сообщения между нами, в которых мы обсуждали ее услуги, новую рекламу, которую она продвигала после аварии, и отчеты, которые она присылала, чтобы показать результаты кампании. Все они были адресованы Маркусу. Каждый ответ, который я отправлял, обязательно подписывал его именем. Он не знал ни об одном из них. На данный момент учетная запись электронной почты будет оставаться открытой, но это был только вопрос времени, когда она тоже будет удалена. Моя жизнь с Билли Пейдж… стерта. Как будто она могла почувствовать, что я думаю о ней, на экране моего телефона высветилась ее фотография. Это заставляло меня улыбаться каждый раз, когда она звонила, так же, как и сейчас. Я сделал фотографию в прошлом месяце, когда она смотрела в окно на заднем сиденье моего внедорожника, а солнце только начинало целовать ее лицо. Теперь это был кусочек времени, который я собирался хранить вечно. — Доброе утро, красавица, — сказал я, прижимая мобильник к уху. — Ммм, — зевнула она. — В Лос-Анджелесе еще так рано, а ты совсем не выглядишь сонным. Я скрежетнул зубами и встал из-за стола, чтобы подойти к окну. — Я уже несколько часов на ногах. Ты же знаешь, что я не могу заснуть, когда нахожусь вдали от тебя. — Я тоже плохо спала. Может, это просто нервная энергия из-за сегодняшнего дня. Я не знаю. Я прижал ладонь к холодному стеклу и посмотрел на город. — Поговори со мной об этом. — Это просто долгая, тяжелая подготовка, а затем много эмоций, которые следуют за этим. Так бывает не каждый раз, когда я приезжаю домой, но в эти выходные каждый год одно и то же. Я сжал руку в кулак и прижал костяшки пальцев к окну. Я не позволял своему разуму идти туда. Не позволял ему обрабатывать то, о чем она говорила. Я не мог. Иначе этот телефонный звонок пошел бы совсем по другому пути. — Мне неприятно, что тебе больно, Билли. — Ты успокаиваешь меня. Я знаю, что это звучит глупо, но сейчас мне бы это очень пригодилось. — Я здесь. — Нет, не здесь. Я закрыл глаза и не открывал их, грызя зубами нижнюю губу. И как раз когда тишина действительно начала накаляться, она добавила: — Я сказала это не для того, чтобы ты чувствовал себя плохо. Я сказала это, потому что мне искренне хочется, чтобы ты был здесь. Ты мне нужен. Так сильно сейчас. — Билли… — Не волнуйся, со мной все будет в порядке. Если бы я мог, я бы бил своей гребаной головой в стекло, пока все окно не разлетелось вдребезги. — Мне очень жаль. — Не стоит. Я чувствовал ее боль в воздухе. Я должен был что-то сказать. Должен был как-то исправить ситуацию. — Эй… — Я открыл глаза и посмотрел на здания напротив меня. Я не моргал. Мое сердце кричало. Если бы в этом теле была хоть одна слеза, я бы ее пролил. — Я люблю тебя. Я услышал, как Билли вздохнула. Клянусь, я даже слышал, как она закрыла глаза. — Я тоже тебя люблю.