Я хотел быть рядом с ней, даже если это было невозможно. Все в этой ситуации было чертовски невозможно. Но я любил ее. И ничего не мог с этим поделать. — Я здесь, если понадоблюсь тебе. Хорошо? — Я знаю. — Ее голос изменился. — Я просто рассказывала отцу, какой ты замечательный. — Она вздохнула, и я услышал, как она пытается улыбнуться. — Он очень хочет познакомиться с человеком, который сделал меня такой счастливой. Я прижал руку к окну. — Я с нетерпением жду встречи с ним… — Я почувствовал, как боль пронзила мою челюсть, когда она сжалась, и я ударил костяшками пальцев в окно. Моя грудь была готова взорваться, черт возьми. — Мне нужно идти. Я позвоню тебе позже. — Пока, — сказала она, прежде чем я опустил телефон в карман. В каком-то смысле я хотел бы вернуться на рейс восемьдесят восемь. По крайней мере, в воздухе я беспокоился только о ее выживании. Я не беспокоился о том, чтобы разрушить ее гребаное сердце. ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ХАНИ ЗИМА 1987 — Я не могу выбрать один, — визжала Хани, когда Эндрю щекотал ее, сидя на полу в гостиной. — Ты должна принять решение. — Его руки двигались вверх по ее бокам, и с каждым движением она кричала все громче. — Я отказываюсь. — Тогда я просто продолжу щекотать тебя. — Неееет. Несмотря на то, что она смеялась сквозь слезы и корчилась на ковре, Хани не хотела, чтобы он останавливался. Именно поэтому не сказала ему, какой фильм она действительно хочет посмотреть, когда наступила ее очередь выбирать, ― именно с этого момента началась война щекоток. Потому что как только Эндрю получит ответ, он включит фильм, а Хани слишком наслаждалась его вниманием, чтобы это произошло прямо сейчас. — Какой? — спросил он, его губы были так близко, что она почувствовала на них вкус вина. Такой же вкус был на ее языке от бутылки, которую она открыла ранее. Это была часть того, что она приготовила: послеобеденный пикник на полу их квартиры с одеялами и подушками, пока они смотрели фильмы и ленились весь день. Только теперь, когда титры фильма «Рокки IV» только что закончились, пришло время принимать решение. — Аххх! — взвизгнула Хани, когда его руки впились в нее, увеличивая скорость, чтобы заставить ее выть громче, чем когда-либо. — Скажи это. — Тебе это не понравится, — закричала она, не в силах больше сдерживаться. Он немного расслабил руки, улыбка осталась на его лице. — Попробуй. — Выбирай из двух: «Огни святого Эльма» или «Свободные». Эндрю оставался рядом с женой, обнимая ее, а не щекоча, но его руки не отрывались от ее тела. — «Свободные». — Он провел носом по кончику ее носа. — Потому что ты предпочитаешь видеть одно другому. Ей нужно было только подойти к телевизору, снять кассету с полки под ним и вставить фильм в видеомагнитофон, как только закончится предыдущий. Но вместо этого она положила руки на лицо Эндрю и притянула его к себе для долгого, глубокого поцелуя. Его пальцы только начали сжимать ее талию, как зазвонил телефон. У Эндрю и Хани было правило: в какое бы время ни раздался звонок, они всегда отвечали на него, на всякий случай, если это была больница. Поэтому Эндрю неохотно оторвался от губ Хани и пошел на кухню, где находился телефон. — Алло? — услышала Хани его слова в трубке. Она наблюдала за лицом мужа, пока он слушал, кто говорит, и через несколько секунд он сказал: — Привет, Стефани. Ничего страшного. Мы сейчас не заняты. Не сводя глаз с Эндрю, Хани пыталась вспомнить всех знакомых ей женщин по имени Стефани, и только одна из них должна была разговаривать по телефону. — Наш адвокат? — пробормотала Хани. Когда Эндрю кивнул, она поднялась с пола и поспешила на кухню, встав рядом с ним, пока он держал телефон у уха, чтобы они оба могли слышать. — Я не хочу беспокоить вас в выходные, — сказала Стефани, — но у меня есть потрясающие новости, которые, думаю, извинят мое вторжение, и я очень хочу сообщить их вам прямо сейчас. Хани прикрыла рот рукой, сдерживая нервы, которые сейчас взрывались в ее животе. — Хани здесь, — сказал Эндрю в трубку, — и мы готовы выслушать все, что ты хочешь сказать. Хани выругалась, ей пришлось ждать несколько минут, прежде чем адвокат заговорил снова. Но когда она заговорила, она сказала: — Я нашла вам ребенка для усыновления. Хани в недоумении посмотрела на мужа. Они встретились со Стефани всего несколько месяцев назад, по рекомендации одного из врачей больницы, который узнал о ней от брата или сестры. Поскольку ее офис находился в Нью-Йорке, они взяли отгул на работе и проехали шесть часов на юг, чтобы встретиться с ней. Стефани предупредила супругов, что может пройти несколько месяцев, возможно, до двух лет, прежде чем она найдет им ребенка. Она хотела, чтобы у них были реалистичные ожидания, поэтому, когда Хани и Эндрю уходили с той встречи, у них в голове уже были большие сроки. Они и представить себе не могли, что это произойдет так скоро. — Пока что я могу сказать, что мать живет в Нью-Гэмпшире. Ей семнадцать лет, срок беременности примерно восемнадцать недель. Я много раз разговаривала с ней и отцом, и они оба согласны отказаться от своих родительских прав. Эндрю протянул руку Хани, и она сжала ее в ответ. — Я знаю, что есть вопросы, которые я должен задать тебе, — сказал он Стефани, — но я не ожидал, что ты позвонишь, и у меня ничего не готово. — Я понимаю, — ответила она. — Подобные новости могут быть чрезвычайно ошеломляющими, и так будет продолжаться на протяжении всего процесса усыновления. Это самое эмоциональное событие в вашей жизни. Хани не могла сдержать слез. Она даже не пыталась. Надежда, которую она чувствовала в своем сердце, поглощала ее так, что она чувствовала, что наконец-то может дышать. Эндрю обещал ей ребенка. Он никогда не переставал верить. И теперь это становилось реальностью. — Мы готовы к этому, — ответила Хани, ее голос был мягким, но ясным. — Сможете ли вы прийти на следующей неделе? — спросила Стефани. — Нам нужно начать оформление документов как можно скорее. Эндрю посмотрел на календарь, который Хани держала на кухне, где были указаны их рабочие графики и все мероприятия, которые они должны были посетить для больницы. Он указал на дату, и когда Хани кивнула, сказал: — Как насчет четверга? — Подойдет. Они договорились о времени, и как только положили трубку, руки Эндрю легли на щеки жены, приподнимая лицо, чтобы она посмотрела на него. — У нас будет ребенок, — сказала она, и радость разлилась по ее лицу. Хани прижалась к его груди, охваченная самой сильной любовью к нему и мыслью о ребенке, которого они будут растить вместе. — Вот оно, — сказал он. — Я это чувствую. Все, что Хани могла сделать, это кивнуть. Потому что в глубине души она чувствовала то же самое.