– Йолана! «Врет! – подумал Миловид. – Выпалил первое, что в голову пришло». – Никогда не слыхал. Зачем я ей? – А зачем курочке петушок? – пробасил один из четверых и захихикал. – Пойдем, красавчик, не пожалеешь! Ты такого подарка до смерти не забудешь! – У нас пирожок, у тебя начинка! – подхватил другой. – Мы тебя проводим! – Попробуешь сладенького! Лехиты подступали ближе. Теперь Миловид мог достать клинком сразу двоих. Однако они не брались за оружие, а чуть поодаль, на безопасном расстоянии, уже толпились зеваки. Если Миловид начнет бой, куча свидетелей подтвердит, что он ни с того ни с сего набросился на людей, которые даже оружия в руках не держали. – Скажи, где она живет, и я приду! – Ты это всерьёз? – поднял бровь вожак. – Хочешь погубить репутацию благородной женщины? Это тайное приглашение! – Но ты назвал ее имя. – И ты решил, что оно настоящее? Лехиты засмеялись. – Нет, – сказал Миловид. – Петушок не хочет курочку! – Может, что-то не так с его петушком, а? – Может, он сам любит петушков? «Они хотят, чтобы я напал, – размышлял Миловид. – Оружие не трогают, но сами наготове. Видно по тому, как стоят. Думают, что успеют увернуться… двое точно не успеют». Вожак с противной рожей и тот, что справа. У него весь вес – на той ноге, что сзади. Чтобы быстро отшагнуть. Но Миловиду не так уж трудно будет достать эту ногу хлестом клинка. А потом, снизу, с подшагом, уколоть в пах вожака. Под плащом у того рубаха кожаная, с железными бляхами. Но короткая. Не прикроет. Что-то такое лехиты угадали в его взгляде. Отодвинулись. – Не хочешь, ну и дурак! – проворчал вожак. – Пошли, други. Четверка, растолкав зевак, двинулась вверх по улочке. Миловид спрятал меч. Несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаиваясь. И что это было? Очень любопытно. Прям-таки нестерпимо… Понимая, что поступает не слишком умно, он скинул плащ, вывернув его светлой изнанкой наружу, накинул на голову капюшон и припустил следом. Догнал без труда. Лехиты не особо торопились. Шагали уверенно, даже нагло, перегородив большую часть улицы. Правда, ни к кому не задирались. Просто шли, и им уступали дорогу. Они не оглядывались. Очень удачно начал сеяться мелкий снежок, ухудшая видимость, потому Миловид рискнул подобраться поближе, послушать, о чем говорят. – …пива. А еще лучше – вина горячего. И похлебку с чесноком! И девку! – С чесноком! – Репьев вам в штаны, а не девку! – ворчал вожак. – Разинули рты, песьи дети! Затрясли бубенцами! Натрясли на полгривны убытка! – А что мы? – возразил любитель чеснока. – Ты это придумал, а мы виноваты! Это ж совсем безголовым надо быть, чтоб из-за неведомой бабы шкурой рискнуть! Надо было, как я предлагал: подстеречь и повязать. Без дурных разговоров. – Что ж не повязал, раз такой смелый? – желчно осведомился вожак. – Он прямо перед тобой стоял. – А сам чего? Можно подумать, тебя там не было. Струсил? – За такие слова… – Что? – Вожак остановился так резко, что увлекшийся Миловид оказался в двух шагах от компании. – Что – за слова? Драться со мной хочешь? Чтобы не обнаружить себя, Миловиду пришлось пройти мимо. Что он и сделал, ссутулившись и наклонив голову пониже. Внимания на него не обратили. Не до того им. – А если и драться, то что? – А то, что я тебе сей момент кишки выпущу! – Хватит вам! – примиряюще заявил один из лехитов. – Ты, Жальник, лучше скажи, чего делать теперь? – Чего, чего… – проворчал вожак, остывая. – Надо к боярыне идти. Сказать, что не получилось. Дело теперь дороже стоит. И вперед пусть чего-нибудь даст, иначе нехай сама с русами разбирается. – А вот это правильно! – Лехиты оживились. – Молодец, Жальник! Славно придумал! Башковитый! И воспрявшая четверка двинулась дальше, мимо присевшего у стены Миловида. Боярыня, значит. Боярыня по имени не-Йолана. Очень, очень интересно! Большой двор. Большой дом. И забор тоже не маленький – в полтора роста. Миловид сунул руку за пазуху, нашарил в кошеле мелкую монетку: – Эй, ты… – обратился он к мальцу в обносках и с хитрой мордочкой. Из тех, что всё обо всех знают. И всегда не прочь по-легкому заполучить денежку. Или стырить. Выскользнул малец как раз из нужной калиточки. – Чей это дом? – Боярина Едржея! – И потянулся за монетой, но Миловид не отдал. Малец открыл рот, чтобы возмущенно завопить: «Обманул!» – но присмотрелся к Миловиду внимательнее… И воздержался. Лицом рус был совсем не грозен. Кожа гладкая, шрамами не изуродованная, глаза синие, зубы белые, улыбка незлая… Хотя и не добрая. Одежда богатая, даже очень. И кольчуга тоже. Под плащом. И рукоять меча с серебром по оголовью. Потертая такая рукоять. А на шлеме клепка свежая и след от удара. Бывалый рус, выходит. А взгляд ясный… цепкий такой. И рука… Очень легко представить, как эти пальцы уронят в грязь серебряный грошик, метнутся змеей и вцепятся в горло крикуна. – О боярыне что скажешь? – Так умерла она! – удивился малец. – Месяца два как. Потравилась чем-то, да и померла. – Всё-то ты знаешь… – Знаю, господин воин, я точно знаю. У меня тетка родная, сестра мамкина, за боярским холопом! Я про Едржея что хошь тебе рассказать могу. Грош исчез в грязной лапке. – Зовут как? – Марцек, господин рыцарь. – Слушай меня, Марцек, – Миловид наклонился, заглянул парнишке в глаза. – Если ты не соврал, Марцек, и впрямь можешь рассказать что-то интересное, получишь еще грошей. Много. Глава 15 Гнезно. Гостья боярская Илья еще не вернулся с охоты, поэтому Миловид решил посоветоваться с Малигой. – Вот правильно, что сам не полез, – одобрил бывший сотник. – Растешь. Пора тебя в гридни. Милослав смущенно зарумянился. – Уж похвалу ты точно заслужил, – успокоил Малига. – Знаю вас, безусых. Сам таким был. Не понимал, что, сунув руку в осиное гнездо, не только покусан буду, но и ос раздразню. Мальца с собой привел? – Ага. На кухне сидит. Лопает. Заслужил! Весь расклад по своему боярину дал и о челяди его. И о той, кого они боярыней назвали. Из всей четверки, что меня в городе нашли, боярину служит один Жальник. Его малец знает. Говорит, дрянь человек. Хитрый и злой. Называет себя шляхтичем, но по всему видно, происхождения подлого. И якшается с такими же. Боярин его для тайных дел держит. О женщине малец тоже знает. Никакая она не боярыня на самом деле. Гостит у них просто. Хотя, может, и станет. Этот, как его, Ужей, Ердей… В общем, нравится она ему. И жена его как-то очень вовремя умерла. Откуда девка эта взялась, на дворе не знают. Вроде как боярин сам ее пригласил. Богата и красива, как русалка. Челядь ее побаивается. Есть за что. Племянник боярский, шляхтич лихой, к ней подкатывал, получил отлуп, но не успокоился и получил от нее уже не словом обидным, а железом: крест-накрест кинжалом по роже. А потом еще от боярина влетело. Отправлен со двора прочь. А до того боярской дружиной командовал. Я, получается, ей глянулся… – Миловид снова зарозовел. – Ага. Раскатал губищи, – проворчал Малига. – Сам подумай, если боярин к ней расположен, стала бы она человека боярского к тебе посылать, кабы любиться с тобой собиралась? Что-то ей от тебя надо. Может, ты ей кровь задолжал?